— Да. Но давай сначала сделаем заказ.
А вот обжорой она как была, так и осталась. Заказала много и самое дорогое, что было в меню. У меня же совсем пропал аппетит. Я вяло поковыряла вилкой какой-то салатик и выпила бокал минералки без газа.
— Что же это вы ничего не кушаете, Зинаида Андреевна? — с притворной заботой спросила Анисья.
— У меня столько проблем, что нет аппетита.
— Везет вам, — с завистью протянула она. — Вон какая худая! Не сказать тощая.
— Как там Анжела? — перешла я к интересующему меня вопросу.
— Не беспокойтесь: все сделано, как вы хотели.
— Ты уверена?
— А то!
— Послушай, не пора ли нам озвучить Иван Иванычу сумму выкупа?
— В смысле денег?
— Да.
— Так вы ж не хотели брать с него деньги! Собирались только попугать.
— Обстоятельства изменились, — вздохнула я.
— Понятно. Ну, вздрогнули? — В качестве аперитива она заказала коньяк. Я, поскольку была за рулем, подняла бокал с минералкой. — Эх-ма! — Анисья махом опрокинула рюмку и поддела на вилку кусок осетрины. — Вот она — жизнь!
Я какое-то время наблюдала, как она ест. И терпеливо ждала. Потом спросила:
— И все же, зачем ты дала братьям мой адрес?
— Они не хотели за это браться без денег, — деловито сказала Анисья.
— Как не хотели? Они же уже взялись?
— То одно, а то другое, — намекнула Анисья.
— Не понимаю.
— Какая же вы непонятливая, Зинаида Андреевна! И вообще, как и не человек вовсе. Не едите, спиртного не пьете. Ну как так можно жить? Эх-ма! — И она хлопнула вторую рюмку коньяка.
— Я и не знала, что ты столько пьешь, — удивилась я.
— Так переживаний сколько? С этой Анжелой, чтоб ее, Зафировной. Как знала, что от нее одни только неприятности будут! Как только вы от нас съехали, все и началось. Вот же гад! Порядочную женщину выгнал, а привел какую-то кикимору!
— Ты это об Иван Иваныче?
— А о ком же?
— Скажи мне толком, что случилось?
— А то вы не понимаете? — недобро ощерилась Анисья.
— Нет.
— Эх-ма! — Она опять взялась за графинчик с коньяком. Я уже начала терять терпение.
— Что там? Говори!
— Да все в порядке, — с досадой сказала она.
— Ты Эрику звонила?
— А как же!
— С ее телефона?
— Все, как вы сказали.
— А он что?
— Да ниче. Как всегда, денег просил.
— А ты?
— Сказала, что недосуг.
— Он что, встретиться хотел?
— Ага, — она рыгнула.
Я невольно поморщилась.
— Ну, давай, Зина, за удачу! — Анисья выцедила в рюмку остатки коньяка.
— Погоди… Ты уверена, что Эрик не побежит заявлять о пропаже сестры? — заволновалась я, проигнорировав «Зину». Мне было не до того. — Ведь он нам все может испортить!
— Не испортит. Поздно уже.
— Нам надо поторопиться. У меня есть рука мулатки.
— Чего-о?
— Я же тебе говорила о своем плане. Если подкинуть Иван Иванычу отрубленный палец, он станет сговорчивым. Настало время решительных действий.
— Вы это серьезно? — уставилась на меня Анисья.
— Конечно!
— И где вы это… ее взяли, руку эту?
— В морге.
— Как — в морге?
— Так. Вчера в лесу нашли тело.
— Тело? — она вздрогнула. — Какое тело?
— Труп девушки со смуглой кожей, — пояснила я. — Она, скорее всего, была проституткой.
— И в каком лесу ее нашли? — напряженно спросила Анисья.
— Да какая разница? В подмосковном. Грибники, говорят, нашли.
Анисья икнула и испуганно прикрыла ладонью рот:
— Ой! Ажник душа в пятки!
— Ты боишься мертвецов?
— Ик. Ой!
— Да что с тобой?
— Ничего. Ик… Развезло меня что-то, Зина… ида Андреевна. Пойду до ветру. Ик…
Я сказала, где туалет. Она схватила сумку, с трудом встала и, пошатываясь, направилась в дамскую комнату. Я сделала знак официанту, чтобы налил мне минералки. Анисья вела себя странно. Вот уж не думала, что она такая чувствительная! Мне что, самой положить посылку в машину Иван Иваныча? Я, вообще-то, рассчитывала, что это сделает она.
Ее не было минут десять, я уже начала волноваться. Не открылся ли у нее от осетрины понос? Нельзя так резко менять образ жизни. Во время ее десятиминутного отсутствия я пила минералку и нервничала. Как же мне уговорить Анисью доставить посылку по назначению?
Наконец она вернулся. Плюхнулась на стул и подмигнула мне:
— Я еще коньячку закажу?
— А не хватит тебе?
— Так переживаний сколько!
Принесли еще графинчик коньяка.
— Ну, вздрогнули?
Вздрогнула я в морге, когда увидела отрубленную кисть. А сейчас пыталась успокоиться.
— Нам пора переходить к решительным действиям, — напомнила я, когда Анисья выпила коньяк.
— А именно?
— Ты позвонишь Иван Иванычу и скажешь, чтобы он готовил три миллиона долларов. Наличными.
— О как! Я-то позвоню. Только он не даст.
— Почему?
— Потому что он жадный.
— Тогда мы пошлем ему отрубленный палец.
— Какой палец? — испуганно моргнула она.
— Я же тебе говорила, что достала кисть мулатки, — терпеливо напомнила я.
