— А кто?
— Он спросил про Анюту. А тебе чего? Ты кто?
— Я? Николай Краснов.
— А он?
— Судя по всему, тоже Николай Краснов.
— Во, торкнуло! Ничего себе, колеса! Вот и глюки пошли!
— Значит, он спросил про Еву?
— Какая еще Ева? А… Я думал, ему про другую девку хочется узнать. А он про Анюту.
— Про какую девку? — напрягся Коля.
— Постой-ка… Ты денег хотел дать. Давай.
— Потом.
— Нет, сейчас. У этого парня хороший торкач, чистый. Где я еще такой возьму? Опять желтое дерьмо подсунут. А я теперь человек с деньгами. Я хочу хороший товар брать. Давай деньги.
Краснов поморщился. Что с ним делать? Разве что попробовать по-хорошему:
— Саша, я ей ничего плохого не сделаю. И то, что ты мне сейчас расскажешь, — дальше не пойдет. Понял? Слово даю.
Саша странно рассмеялся.
— Во как бывает! Хорошо, что про Анюту вспомнил. Надо бы ей долг отдать. Раз я так разбогател.
— Разбогател? Это тебе тот парень, что на меня похож, денег дал? За что?
— Парень? Какой парень? А, этот… Не, у меня свои. Теперь свои.
— Откуда?
— Так я тебе и сказал! — рассмеялся Саша. — Хи-ит-рый… Такого клиента я никому не отдам. Мы теперь вместе будем жить. А деньги возьму с тебя.
Коля подумал, что он заговаривается. И спросил:
— То есть? Тот парень, что сидел здесь, обещал тебе много денег? Так?
— А он Краснов?
— Да.
— А ты?
— Послушай, ты что-нибудь соображаешь?
— Дай денег, а? Взаймы. Хоть сотню баксов. Я пустой, только что все отдал. А потом поговорим. Я тебе такое скажу!
— Про Еву? То есть про Аню?
— Зачем про Аню? Про тебя.
— А что ты про меня знаешь?
— Секрет. Большой секрет. Дай денег? А? Пока продавец не ушел. Залетный какой-то. Но товар у него классный.
— Да на! — Коля вытащил из кармана сотню зеленых. — Только больше сегодня не колись.
Саша мгновенно исчез. Коля потянулся к бокалу с коктейлем, сделал большой глоток. Отчего-то его лихорадило. Что он там плел? Какой такой секрет известен Саше про солиста «Игры воображения» Краснова?
Прошло минут десять. Нервничая все больше, Коля посмотрел на часы. Еще пять минут. Да где же он ходит?! Краснов не выдержал, поднялся из-за столика и пошел к занавеске, где, судя по всему, находились туалеты. Навстречу выплыла роскошная «блондинка», поправляя накладной бюст, улыбнулась томно. Коля прошелся взад-вперед по узкому, как кишка, коридорчику, не решаясь войти в туалет. Он чувствовал себя не в своей тарелке.
— Тебе чего, парень? — настороженно спросил заглянувший за ширму вышибала.
— Ничего. Я это… туда. — Пришлось толкнуть дверь туалетной комнаты.
Лучше бы он этого не делал! Саша лежал на кафельном полу в такой неестественной позе, что Николай сразу догадался: мертв. Рядом валялись пустой шприц и пара маленьких пакетиков с белым порошком. Коле стало дурно. Он вспомнил пышногрудую «блондинку», вышедшую из туалета несколько минут назад. Попробуй распознай человека под таким гримом! Может, это его преследователь, переодевшийся в женщину, а может, и торговец героином. Или наемный убийца? В любом случае удачная маскировка.
Николай попятился, захлопнул за собой дверь, выглянув в зал, пальцем поманил вышибалу:
— Эй!
Тот подошел:
— Ну, чего тебе?
— Там, в туалете…
— Что?
— Кажется, Саша умер.
— Е-мое! Передоз, что ли?
— Да. Там шприцы и… Героин. Вы бы подчистили.
— Так. Сейчас хозяина позову.
— Полицию надо вызывать.
— Какую, на хрен, полицию? Первый раз, что ли, наркоманы здесь дохнут! Слушай, ты не уходи. Я сейчас. Не уходи. Молчи, понял? Хозяин разберется. Мы его потихоньку отсюда уберем. А ты молчи.
Коля понял только одно: он влип, и здорово влип. Вышибала, слава тебе, его не признал, а вот хозяин может запросто догадаться, что перед ним известная личность. Настоящий Николай Краснов. Опять скандал! Солист «Игры воображения» посещает клуб геев и замешан в истории с наркотиками! Да такой материалец можно продать любой желтой газетенке за бешеные деньги!
Николай попятился обратно в узкий коридор. Никого. В конце он заметил еще одну дверь. Должно быть, там служебные помещения. Подошел, дернул за ручку. Дверь открылась. Кажется, это склад. Или кастелянская. Грязные скатерти на полках, пустые ведра, швабры. Парень в униформе, возившийся с грязным бельем, взглянул на него удивленно:
— Вам чего? Здесь находиться нельзя.
— Послушай, мне надо выйти из клуба. Незаметно.
Николай вытащил из кармана стодолларовую купюру. Парень оторопел:
— Надо же! Дежавю!
— В чем дело?
— Минут пятнадцать назад точно такой же выпрыгнул в это окно, — парень кивнул на задвинутые занавески. — Оно еще открыто. Деньги давай.
— Что значит, точно такой же? — хрипло спросил Краснов, протягивая купюру. Парень тут же засунул ее в карман.
— Ну, длинные волосы, усики, черные очки. У вас сегодня что, карнавал?
— Вроде того. Только не говори, что я здесь был.
— Меня и так с работы могут попереть за эти штуки. А через дверь что, нельзя?
— Нет. Не получается.
Николай отодвинул занавеску, дернул за ручку раму. Двадцать восемь лет на свете прожил, а никогда еще не приходилось уходить в окно. Хорошо, что первый этаж!
— Эй! — окликнул его парень в униформе.
— Чего?
— А кто ж из вас Николай Краснов, ты или он?
— Оба.
— Бывает.
Прыгнул он неудачно, подвернул ногу, да так, что в глазах потемнело. Боль была такой сильной, что он зубами скрипнул. Черт! Только этого не хватало! И, прихрамывая, пошел прочь от «голубого» клуба. В какой же стороне «Эридан»? Надо скорее найти свою машину. Постепенно он успокоился, выровнял шаг. Хватит паниковать, никто за ним не побежал! Труп наркомана Саши уберут потихоньку, историю эту замнут.
