— Это я ее столкнул.
— Что?! — Краснову показалось, что он ослышался.
— Что слышал. Я всегда жил в твоей тени. Тебя весь город знал, еще когда тебе было шестнадцать, а меня никто. Ты весь район объездил со своим «Альтаиром», а меня даже в музыкальную школу не взяли. У меня, мол, слуха нет! А у тебя есть? Просто ты везунчик, в отличие от меня. И Леночка встречалась со мной только из-за того, что я тоже Коля Краснов и твой ровесник. Ее это забавляло. Вроде как замена. Она со мной, как с тобой. Ну, я и разозлился. В тот вечер родители Лены и Васьки Смирновых в гости ушли, чтобы молодежи не мешать. Как же! Выпускники, начало новой жизни! Даже выпить разрешили. Вы гуляли, а я под дверью стоял. Я всю жизнь стою под твоей дверью, разве ты не заметил? Стою и жду, когда мое время придет. Тогда я дождался, как мне показалось. Ты перебрал, с Леночкой разругался, а после ссоры выбежал из квартиры, Васька следом понесся, дверь не захлопнулась. Я зашел в квартиру — она плачет. Я подумал: пора! А она как закричит: «Уйди, я все равно его люблю!» Ну, я и не сдержался…
— Тихо ты, люди вокруг, — Краснов испуганно обернулся.
— Я тащил ее к окну… Она так кричала… Я даже не думал в тот момент, что может вернуться ее брат. Она кричала, а я тащил…
— Замолчи!
— Нет, ты слушай! Это ведь ты во всем виноват! Я дотащил ее до окна, повалил грудью на подоконник. Было около одиннадцати вечера, тепло, тихо. Окно распахнуто… Вы курили, поэтому решили проветрить комнату до возвращения Смирновых. Почему-то, лежа на подоконнике, она вдруг перестала кричать.
— Ты ненормальный!
— …Словно захлебнулась… У нее был такой странный взгляд… Мертвый… Мне показалось, что она умерла, еще даже не перевалившись через подоконник. Так странно. Я только слегка ее подтолкнул. И она полетела вниз, как тряпичная кукла. А я выбежал из квартиры и пошел домой. Внизу столкнулся с Васькой, но он на меня внимания не обратил. Меня никто не замечал. Будто я не человек, а тень. Твоя тень. Знаешь, как это унизительно? Ее брат сказал потом, что вы поссорились. А Леночка была такая впечатлительная. И все эти записки.
— Какие записки? — вздрогнул он.
— «Я люблю Колю Краснова!», «Я не буду без него жить!», «Если он уйдет, я умру!» Их нашли. Следователь все внимательно изучил. И ее дневник. Глупая девчонка, она еще и в дневник писала! Про меня — ни слова. Как будто меня и не было.
— Ты маньяк… — Краснов почувствовал, как по спине льется холодный пот.
— Что, страшно? — криво усмехнулся его собеседник. — А во мне тогда словно что-то сломалось. Мать лечила меня, долго лечила… Но разве можно вылечить — от тебя? И вот чем все закончилось.
— Господи, я столько лет думал, что убил человека! — Коля взялся руками за голову. — Что Леночка покончила с собой из-за меня! И потом, когда умерла Фиса…
— Тебе просто не везет. Во всем везет, кроме смерти. Всегда находится человек, который тебя использует. Тебя вот уже дважды подставили.
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Конечно! Ведь мы с ним в некотором роде родственные души. Только у меня в голове все перемешалось, а он — человек здравомыслящий. Я во всем его слушаюсь. Он говорит: «Уезжай. Продай срочно квартиру Фонарину и уезжай из Москвы».
— Он хотел, чтобы меня убили? Так?
— Я не знаю, чего он хочет. Просто я делаю так, как он скажет.
— Кто это? Олег? Не верю! Скорее тот, другой… Серега? Леня? Нет, не может быть! Эдик?
— Ты подставился. Тебя заставили это сделать. Причем своего убийцу нанял ты сам. Как его там? Марсель? Имя какое-то странное. Как только Николай Краснов сядет в свою машину — ему крышка.
— Ты, кажется, коллекционируешь мои машины? «Ауди» не хочешь купить?
— Теперь уже нет. Я больше не хочу быть похожим на тебя, это значит умереть. А зачем, если я могу жить вместо тебя? Это он сказал, чтобы я изменил внешность. То есть перестал быть похожим на солиста «Игры воображения». Я какое-то время должен был тебя дергать, выводить из равновесия, а потом просто исчезнуть. Меня тоже использовали.
— Скажи, кто это?
— Саша. Мне рассказал Саша.
— Погоди. Что рассказал?
— Правду.
— Про Еву, что ли?
— Нет. При чем здесь она?
— Про Фису?
— Вот он идет.
— Кто? — Краснов испуганно обернулся.
— Смирнов.
— Погоди… Мы не договорили!
— Потом. Тихо, молчи.
— Коля! Краснов! Вот так сюрприз!
К нему, широко улыбаясь, шел Василий. Что-то не похож он был на человека, только что посетившего кладбище, где оплакивал сестру. Или простил его?
После тех роковых событий Коля три месяца отсиживался в деревне у бабушки. Поступать никуда не стал, а осенью попал под призыв и отправился в армию. Когда вернулся, о событиях двухлетней давности все уже и думать забыли. Потом, окончив техникум, Краснов уехал в Москву, а Васька Смирнов остался в родном городе и стал преуспевающим бизнесменом. В общем, у обоих жизнь удалась. Какие могут быть обиды?
— Молодец, что зашел! Как вчера репетировалось? — Васька подмигнул. Потом заметил и другого Колю: — Что, родственничка встретил?
— А какое между нами родство? — удивился солист «Игры воображения».
— По слухам, ваши деды были двоюродными братьями. Моя бабка как начнет родословные перебирать от десятого колена! Кто кому кем приходится. Глухая стала наполовину. «Это каких же Красновых сынок? Ась?» Вчера весь вечер зудела.
— Я, пожалуй, пойду, — знаменитый певец встал, но в него тут же вцепился Смирнов.
— Куда ты, Колька? Давай выпьем за встречу! — Он махнул рукой официантке. — Ты помнишь «Альтаир?»
«Ну, началось!» — поморщился Краснов. Сейчас польется поток воспоминаний! Столичная знаменитость отвернулась к окну, чтобы Василий не увидел выражения его лица. И вдруг Краснов спохватился:
— А где?..
— Родственник? Вон он, в дверях! Да сиди ты! — Василий положил могучую руку ему на плечо. — На кой он тебе сдался? Вечером увидитесь!
— Вечером?
— Так все же в Дом культуры придут! Концерт обещают.
— Чей?
— Твой. Ну, сначала, как положено, местная самодеятельность нас обрадует. Мэр толканет речугу, потом тебя объявят почетным гражданином. Будешь на автобусе бесплатно ездить. Ха-ха!
— Вася, мне надо идти. Мама ждет.
— А по сто граммов за встречу? — обиделся тот.
— Не могу.
— Ты болеешь, что ли?
— Вроде того.
— Слушай, а что врачи там, в Москве? Что говорят-то?
— Да ничего не говорят.
