- Утоплюсь! - решительно сказала Настя.
- Вода холодная.
- Что?
- Топиться неприятно, - пояснил он. - Потом лежать на дне… По лицу будут жабы ползать: скользкие, противные… Вот так! - он пробежался пальцами по ее лицу.
Она сердито оттолкнула его руку. Крайнев обнял ее за плечи. Она попыталась вырваться, но затихла.
- У меня есть близкий друг, Семен Нестерович, - тихо сказал Крайнев. - Он очень любит единственную дочку. Жаль Семена.
- А меня?
- Нисколечки! Не люблю утопленников!
- Ладно! - шмыгнула носом Настя. - Не буду!
- Правильно! - одобрил Крайнев. - Скажи Семену, чтоб привел коня. Завтра еду в Город.
- Вещи твои собрать? - дрогнувшим голосом спросила Настя.
- Пока не нужно.
Настя радостно кивнула и побежала по улице. Крайнев проводил ее взглядом и вернулся в дом. Соня сидела на койке, одетая в старое платье. Все его подарки валялись в углу. Сверху стояли ботиночки. 'Все видела!' - понял Крайнев. Вздохнув, он достал из кармана кисет.
- Это она вышивала?
Крайнев не успел ответить. Соня вырвала кисет из его рук и разорвала надвое. Табак коричневым облачком рассыпался по полу.
- Вот! Вот! - Соня бросила кисет на пол и зло топтала ногами.
Крайнев пожал плечами и пошел к вешалке.
- Не пущу! - Соня преградила ему дорогу.
Крайнев попытался ее отодвинуть. У него почти получилось, но Соня внезапно упала на колени и намертво вцепилась в его ноги. Он попытался двинуться - не смог.
- Соня! - тихо сказал Крайнев. - Я хочу курить. В кармане пальто пачка табаку.
- Иди к койке! Я сама…
Она расцепила руки, и Крайнев послушался. Она принесла табак и стояла над ним, пока он набивал трубку. Как только он стал раскуривать, она присела и ловко стащила с него сапоги.
- Соня?
- Тебе надо отдохнуть! - бормотала она, расстегивая пояс его галифе. - Ты раненый! Полежи!…
- Я с трубкой!
- Курить можно в постели, - не согласилась она.
Крайнев послушно дал себя раздеть. Соня торопливо сложила одежду и заперла в шкафу. Затем затолкала его под одеяло. Сама, преграждая ему путь, легла с краю.
- Вдруг мне по нужде? - поинтересовался Крайнев.
- У меня ведро есть!
Он засмеялся. Она привстала, недоуменно глядя на него, а он хохотал, не в силах остановиться. Соня как-то криво улыбнулась и заплакала. Круппные, как градинки, слезы выкатывались из ее глаз и падали ему на грудь. Крайнев отложил трубку.
- Ну вот! Саломатин запретил тебя обижать…
- Ты не обижаешь, - виновато улыбнулась она. - Не знаю, что со мной… Подумала: 'Уйдет!'
- Это почему же? - обиделся он. - Мне сегодня кое-что обещали…
- Сейчас! - она стащила платье. - Пояс надеть?
- Ну, его! - сказал Крайнев, затаскивая ее под одеяло. - Что мы - немцы?…
12.
Назавтра Семен привел коня, но Крайнев в Город не поехал - Соня не пустила. Едва он намекнул об отлучке, глаза Сони набухли, и Крайнев вынужден был поклясться: за ограду фельдшерского пункта - ни ногой. Семен его решение одобрил.
- Опасно тебе, - сказал, раскуривая самокрутку. - Пусть все уляжется. Сам съезжу. Запрягу коня в телегу…
Крайнев покачал головой.
- Ты у нас большой человек, - усмехнулся Семен, - а я простой селянин. Документы исправные, скажу: на торг! Завезу Гавриловне гостинца, заодно разузнаю, что слышно.
- Привези досок, раз так! - попросил Крайнев. - В Заречье открыли лесопилку.
- Много?
- Скворечник такой сколотить! - Крайнев указал на сортир.
- Надолго обстраиваешься, - сделал вывод Семен. - Вдруг Сонин муж вернется?
- Его часть попала в окружение, - хмуро ответил Крайнев. - Это плен. Он еврей…
Семен вздохнул и бросил самокрутку.
- Вещи твои привезти? - спросил деловито. - Хотел, да Настя не отдала. Сказала: ты не велел.
- Утопиться грозилась! - пожаловался Крайнев.
- В мать! - улыбнулся Семен. - Ту родители бить пробовали, чтоб за меня не шла, так она взяла веревку: 'Удавлюсь!…' Не станет Настя топиться, Ефимович, не бойся! Она девушка серьезная, и выводы сделала. Врачом хочет стать. Как думаешь, Соня возьмет в науку?
К удивлению Крайнева Соня согласилась. То ли не видела в Насте соперницу, то ли решила: пусть будет на виду. Вчерашнее объяснение убедило Соню в серьезности намерений интенданта Брагина. Она перестала стесняться. Каждую свободную минуту бежала к любимому, обнимала жарко. Будь Сонина воля, Крайнев вообще бы не вылез из койки, но тут он решительно воспротивился.
Семен, как и обещал, привез из Города новости и доски. Новости оказались хорошими: Крайнева никто не подозревал. В Городе после похорон убитых немцев и полицаев, только и разговоров было о большевиках, заполонивших окрестные леса. Немцы строили огневые точки и на въезде в Город рьяно обыскивали приезжающих крестьян. Некоторых сразу забирали в СД. Семену помог новенький аусвайс, выхлопотанный Крайневым, и щедрая взятка постовым. Кроме досок Семен привез несколько еловых жердей, гвозди, инструмент. На заднем дворе Крайнев выкопал яму, сбил каркас и обшил его досками. Он заканчивал, когда пришел Саломатин.
- Ишь, как! - съязвил, оценив творение.
- Лучше б помог! - окрысился Крайнев.
Саломатин умолк и послушно натягивал сукно, пока Крайнев изнутри прижимал его планками.
- Что не поддувало! - пояснил он, собирая инструмент.
- Зачем это буржуйство? - спросил комбат, трогая вытесанный Крайневым стульчак и сиденье, обтянутое войлоком.
- Мы с тобой можем делать это морозе, - сказал Крайнев. - Женщин надо беречь. Им рожать…
- Теперь понимаю, почему она выбрала тебя, - вздохнул комбат и дал совет: - Повесь замок. Станут ходить, как на экскурсию, загадят, сукно обдерут…
- Сам бы не догадался! - буркнул Крайнев и повел гостя в дом - ставить магарыч.
Нечаянно выпавшие дни отдыха Крайнев потратил с максимальной пользой. Первым делом собрал старост деревень, где осели еврейские семьи. Крайнев хотел знать, как их встретили беженцев, нужна ли помощь. Все-таки лишние рты… Крайнев сходу предложил выдать из своих закромов по два мешка зерна на каждую пришлую душу. К его удивлению, люди обиделись.
- Нешто сами не прокормим?! - сказал Федот, бывший колхозный бригадир из Заболотья. - Урожай хороший, хлеба хватит. Это ж наши люди… Сколько горя хватили! Работы им в Городе не давали, денег не было, кормились с огорода или добро продавали. Потом и вовсе стрелять повели… Не надо помощи!
- Тогда по корове для семей с маленькими детьми! - предложил Крайнев.
Это предложение понравилось. Собрание после горячего обсуждения решило: семьям, взявшим животных, помочь сеном и другими кормами. Если корова окажется стельной, теленок переходит в собственность семьи, а вот сама корова будет во временном пользовании. Теленка еще надо выходить, а корову дают дойную, к тому же казенную. Крайнев не спорил. Он давно понял, что слабо разбирается в непростых деревенских взаимоотношениях. Такой дорогой по деревенским представлениям подарок, как корова, мог вызвать неприязнь к евреям. Животное во временном пользовании - другое дело. Раз чужая, завидовать нечему! Крестьянская психология…
- Узнайте, у кого из детей плохо с одеждой и обувью! - попросил Крайнев напоследок. - Зима на носу!
Мужики разом притихли, и Крайнев торопливо добавил:
- Речь о всех детях! У кого отцы на фронте, кормильца нет, кто бедствует… Составьте списки с подробным обоснованием. Рассмотрим, постараемся помочь.
- Доброе дело! - согласился Федот. Другие старосты согласно закивали. Когда собрание разошлось, Крайнев долго сидел, задумавшись. Соня отчасти права. Евреев приняли по-братски, но если целенаправленно помогать только им, скажут: 'Уполномоченный с еврейкой живет! Она им крутит!' Ничего не докажешь, и, главное, кто-нибудь из завистников возьмет да и сбегает в Город к Ланге…
После старост Крайнев занялся обороной. Саломатин снова поселил бойцов в школе. Проживание в семьях разлагающе действовало на красноармейцев, следовало держать их в кулаке. Старший лейтенант упорно называл свою часть батальоном, хотя бойцов в ней было едва на роту, и не хотел слышать иного, впрочем, Крайнев не возражал. На работы батальон более не ходил, зато ежедневно занимался строевой и боевой подготовкой, не жалея разваливающихся ботинок на первой и патронов - на второй. Саломатин даже провел частичную мобилизацию подросших деревенских парней, под его присмотром сержанты учили новобранцев стрелять, окапываться, воевать в обороне и наступлении применительно к окружающей местности. Среди новобранцев оказалось пятеро еврейских
