мелочи вдруг ассоциировались у нее с событиями уже далекого сентябрьского воскресенья. Иногда мама заходила к ней в комнату по ночам и будила, потому что Алиса кричала во сне непонятные для Софьи Львовны слова. Дочка быстро просыпалась, мгновенно вспоминая прерванный сон. Он приходил часто: пустая комната, в которой посредине стоит огромный полированный стол и масса хирургических инструментов разбросаны по полу. Она понимает, что эти грязные скальпели и щипцы предназначены для нее. Тогда она пытается выйти из комнаты и не может найти выход. Тут и начинаются те крики, которые пугают Софью Львовну или заставляют Алису просыпаться в холодном поту, с бешено колотящимся сердцем. Становилось настолько противно, что хотелось сразу принять душ. Но то, что оставалось внутри, не могли смыть самые сильные струи воды.
На долгие годы Алиса заработала комплекс, избавиться от которого решила, собравшись замуж за своего одноклассника. В далеком детстве он дергал ее за косички, помогал носить портфель, тяжелый от учебников и тетрадей. Он никогда не упускал ее из виду, говорил, что любил всегда. Каждый раз, возникая на ее жизненном пути, деликатно давал понять, что его чувства только крепнут, что он никогда ее ни о чем не будет спрашивать. Он появлялся именно тогда, когда подходил к завершению очередной роман Алисы. Девушка смотрела на него, понимая, что никогда в ее сердце не возникнет даже чтото, отдаленно напоминающее любовь к Сенечке — так она обращалась к нему всегда.
Невзрачный, бледный, худенький мальчик в очках с пятого класса не сводил с нее глаз. С годами он мало изменился внешне: та же худоба, еще более мощные линзы очков, застенчивая улыбка, медлительные движения. Рядом с Алисой он выглядел жалко. Пожалуй, природа с лихвой компенсировала отсутствие внешней привлекательности невероятной памятью и способностями к точным наукам. Алиса испытывала к другу детства огромное уважение, не более. Она надеялась, что со временем придет то, что составляет основу счастливого брака. Правда, она сама уже толком не знала, что нужно ей, Алисе Зингер, для счастья? Так много пунктов было в списке, определяющем достоинства мужчины, который сможет составить ей партию. И это несмотря на то, что она не заблуждалась по поводу собственной исключительности.
Софья Львовна и Захар Борисович с ужасом отнеслись к тому, о чем сообщила им дочь, заканчивая институт. Она объявила, что выходит замуж за Семена Равкина и со временем уедет с ним из страны. Пока она собиралась поработать невропатологом в городской больнице, а Семен — стать кандидатом физико- математических наук. На это, по идее, должно уйти три года, после чего планировался отъезд. Два удара одновременно свалили с ног ошеломленных родителей. Мало того, что их девочка смотрелась рядом с новоявленным женихом, как красавица и чудовище, так еще маячила перспектива разлуки с единственным, горячо любимым чадом. Софья Львовна почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Ради чего ей было жить, если Лялечка, не раздумывая, собирается за тысячи километров от отчего дома. Отец ходил чернее тучи. Обстановка в доме стала накаленной, что за долгие годы супружества случалось у Зингеров считанные разы.
А выход пришел совершенно неожиданно. Одна из медкомиссий, которую проходил Семен, выявила у него тяжелое заболевание. Оно уже было на стадии, когда врачи бессильны что-либо сделать. Шоковое состояние Равкиных-старших не поддавалось описанию. В этот трудный для них период Софья Львовна и Захар Борисович проявили максимум такта и внимания к Семену, пытаясь помочь. Однако стало ясно, что речь идет о каких-то нескольких месяцах жизни. Тогда Алиса сказала, что обязана выйти за него замуж.
— Он с детства любит меня. Я хочу, чтобы он хоть на короткий срок почувствовал себя моим мужем. Может быть, ему это придаст сил?
Воспользовавшись своими связями, Захар Борисович сделал так, что молодым не пришлось ждать положенный срок для того, чтобы узаконить свои отношения. Их расписали сразу. И конечно, никакой речи не могло быть о пышной свадьбе. Алиса сказала, что это вовсе не умаляет торжественности и важности момента. Тихий семейный ужин, собравший за столом шесть человек, неожиданно тесно связанных между собой, стал звеном в новой, выбранной Алисой жизни.
Молодые жили в светлой, полной книг комнате в квартире родителей Семена. Огромная, четырехкомнатная, с высоченными потолками и невообразимым беспорядком, она сперва показалась Алисе временным жилищем, с постоянно суетящимися жильцами. Свекровь сразу предупредила невестку, что не стоит здесь делать революцию, что-либо менять. Их все устраивает, а ее пребывание в квартире все равно носит временный характер. Алиса согласилась. Пока молодая жена была в институте, все заботы о Семене брала на себя его мать, а вечерами он всецело принадлежал Алисе. Она старалась, как могла.
Новая роль оказалась тяжелее, чем представлялось. Семен все больше времени проводил в постели. Он слабел с каждым днем. Самым радостным событием для него стало возвращение жены вечером. Она приносила в комнату ужин, кормила его, успевая что-то съесть сама. Принималась за уборку, немного общалась со свекровью и свекром, занималась, едва вникая в конспекты. А в основном слушала его долгие, тихие монологи. Он мечтал вслух, она улыбалась и согласно кивала головой. Ни одному из желаний Семена так и не суждено было сбыться, но, когда он говорил о них с Алисой, ему казалось, что все сложится именно так.
Поступок Алисы привел в недоумение всех, кто маломальски был с нею знаком. Все было настолько неожиданно, что подруги и сокурсники с недоверием отнеслись к тому, что она вдруг появилась на занятиях с обручальным кольцом и коробками конфет, приглашая желающих поздравить ее. Стало ясно, что никаким розыгрышем здесь не пахнет.
Марина пришла просто в ужас от того, что Алиса теперь будет жить не рядом на одной лестничной площадке, а через несколько кварталов, и их общение станет совсем мизерным. Глядя, как подруга складывает вещи в чемодан, она чувствовала себя брошенной, обманутой. Ведь они как сестры-близнецы привязаны друг к другу. А теперь этот странный брак…
— Как ты в сложившейся ситуации можешь думать о нашей ежевечерней болтовне? — возмутилась Алиса, выслушав негодования подруги. — Человек безнадежно болен, я должна скрасить его последние дни. Неужели ты не понимаешь!
— Лялечка, милая, не сердись, я — дура. Ты же знаешь, я сначала брякну, а потом думаю. Не сердись, прошу тебя. — Марина заискивающе смотрела ей в глаза. Алиса только качала головой.
— Ты ничего не можешь понять, — огорченно произнесла та, разочарованно глядя на Маринку. — Все быстротечно. Ты не заметишь, как я снова окажусь здесь, рядом с тобой.
— Ты говоришь обреченно, будто общение становится для тебя пыткой. Я надоела тебе…
— Нет, что ты. Расстояние не изменит наших отношений. — Алиса закрыла замки чемодана и присела на край своего дивана. Марина сидела в кресле напротив, нервно покусывая губы. Она всегда выглядела немного растерянной, а сегодня это было слишком явно. — Последнее время я часто задумываюсь о том, почему наши судьбы складываются так, а не иначе? Что руководит нашими поступками? Ответов несколько. Надеюсь, скоро я выберу правильный.
— Ты умная, ты все сделаешь, как надо.
— Горе мне с тобой, Машка. Ты младше меня на шесть дней, а иногда мне кажется, что на шесть лет. Дитя дитем. Нам уже за двадцать, а что мы сделали в жизни?
— Ты так произнесла «за двадцать», что сложилось впечатление, что речь идет о древних, немощных старухах, — жестикулируя, пробормотала Марина.
— Ну, хорошо. Тебя я в счет не беру. Ты — давно самостоятельный человек. А я! Живу за спинами родителей, что-то из себя строю. И ни одного поступка! — Алиса говорила с жаром, даже дыхание сбивалось. — Я потеряла много времени. Буду наверстывать.
Марина так и не поняла до конца, о каких высоких материях толковала подруга. Как всегда восхищенно глядя на Ляльку, она приготовилась ждать. Все в этой жизни быстротечно — и в этом непреложная истина. Одно становилось очевидным — что у Алисы очередной этап самоутверждения. И проходит он весьма своеобразно. С нею и не бывало по-другому.
Она не стала менять фамилию, чем очень огорчила Семена. Он посчитал, что она настолько равнодушна к нему, что даже на короткий срок не пожелала называться Алисой Равкиной. Фамилия Зингеров в городе была довольно известной благодаря Захару Борисовичу, а вот Равкины никогда не были в центре внимания, только в этот раз, когда произошла скоропалительная свадьба, объединившая представителей двух семей. О своих переживаниях Семен не говорил ни с кем. Он понимал, что в его положении глупо мечтать о чем-то большем, чем элементарная человеческая жалость.
Потом через какое-то время он решил, что поступил подло, согласившись на этот союз. Это было нечестно с его стороны по отношению к девушке, которую он любил всю свою жизнь. Но каждый день пребывания Алисы в его доме делало его существование светлым, лишало оттенка безысходности. Оценив благородство поступка Алисы, Семен не стал настаивать на том, чтобы их отношения стали по-настоящему близкими. К тому же он был настолько болен, что и Алисе казалось кощунственным подвергать его такому испытанию.
— Я слишком долго любил тебя в мыслях, а теперь, когда ты так близка, не могу сделать это реальностью, — легонько сжимая руку жены, произнес Семен в их первую брачную ночь.
— Чтобы быть по-настоящему близкими друг другу, людям не всегда нужна постель. Нас объединяет нечто более сильное. Поверь, я говорю от всего сердца. — Алиса поцеловала Семена в лоб, собираясь ложиться спать. Большой широкий диван так и не стала ложем для плотских утех, но той близости, единения, которую чувствовала Алиса к преданно смотрящему на нее влюбленному мужчине, она не могла передать словами.
Месяцы, проведенные в доме Семена, она сочла искуплением за все свои грехи. Молодая женщина считала, что их у нее набралось немало, но искренность отношений с умирающим, слабеющим день ото дня мужем могла перевесить все глупости, которые она успела натворить. Официально считаясь замужней женщиной, Алиса уже давно не была так целомудренна. Она не чувствовала себя ущемленной и ни с кем не делилась этой интимной деталью семейной жизни. Это касалось только двух человек: ее и Сенечки. Единственное, что огорчало ее, так это прогрессирующее слишком быстро ухудшение состояния его здоровья. Она не смогла стать для него допингом, вернувшим хоть на короткий срок былые силы. И чем больше она старалась, вкладывая душу в тающего, слабеющего близкого человека, тем тяжелее становилось на душе. Это было наказание, словно говорящее, что не все на свете подлежит прощению. Алиса молча переживала в себе боль и безнадежность. А когда Семена не стало, она едва нашла в себе силы снова вернуться в квартиру родителей. Равкины говорили, что она может остаться, и они всегда будут относиться к ней, как к близкому и любимому их сыном человеку. Они не понимали, что разрывают ее сердце на части своим добрым отношением. Ведь за счет их единственного сына она собиралась получить прощение за собственные проступки. «Корыстная дрянь», — так назвала себя Алиса, собирая немногочисленные вещи в полупустой чемодан. Единственное новое, что попало в него, — подаренное свекровью жемчужное ожерелье.
— Возьми на память. Носи постоянно. Говорят, что жемчуг погибает без своего хозяина, не выдерживает долгой разлуки. Человек оказывается тверже камня, если может вынести смерть своего ребенка и продолжать жить, — сказала подавленная горем поседевшая женщина.
— Спасибо, я не расстанусь с вашим подарком никогда, — тихо ответила Алиса, обняла свекровь и, положив ключи от квартиры на полку в прихожей, закрыла за собой дверь. Она медленно спускалась по лестнице, потому что слезы застилали глаза, делая очертания ступеней размытыми. Алиса вытирала горячие ручейки, пытаясь понять, как же ей теперь жить дальше. В любой ситуации человек остается верным себе. Она плакала не от ощущения безвозвратности и тяжести потери, а от жалости к себе и страха перед новой ступенью жизни. На вопрос «как быть?» она пока не находила ответа.
