— Выпью, — сразу согласилась девушка. — Только давай за столик сядем. Весь день на ногах.
Она взяла со стойки еще одну стопочку и, обойдя стойку, направилась к ближайшему столику. Гарик шагнул за ней и неожиданно для себя обнял ее за плечи.
— Что вы? — сразу обернулась она.
— Почему… на «вы»… меня называешь? — хрипло выговорил Гарик, и желтые лампы над столиками почему-то качнулись у него перед глазами. Маша попыталась выскользнуть из его рук, но Гарик крепко схватил ее за талию и прижал к себе. Она мягко отстранилась, отступила назад, но наткнулась на столик.
— Я… — начал было Гарик, подойдя к ней вплотную, но увидел что-то такое в ее глазах, что не стал договаривать. Стопочка, выскользнув из Машиных рук, мягко ударилась о ковровое покрытие и, откатившись, тихонько звякнула о ножку стола.
— Ну вот, — прошептала Маша, — уронили…
— Ничего…
— У вас… очень сильные руки…
— А у тебя глаза красивые…
— А у вас… Нет, это не так снимается, это через голову… А как вашу жену зовут?
— Я… не помню. Я забыл.
— Как это? Так не бывает. Ой, какая у вашего ремня пряжка, я палец ушибла… А если сейчас кто- нибудь сюда войдет?.. Отвратительная пряжка… Что же вы молчите? Не снимается никак… Ну вот, теперь все…
— Ты что — вообще ничего не помнишь?
Колобок поморщился на этот вопрос, исподлобья глянул на Тараса.
— То, что надо, — помню, — огрызнулся Колобок. — Не приставай, у меня не голова, а… токарный станок какой-то. Гудит, как сумасшедшая…
— Нечего было нажираться, — проворчал Тарас. — Тогда не болела бы… Да и сейчас хватит тебе пиво хлестать! Третью бутылку уже пьешь.
Тарас попытался отнять у сидящего напротив него за столиком летнего кафе Колобка бутылку пива, но тот вцепился в нее так, как будто от плещущейся внутри жидкости зависела его жизнь… Впрочем, так оно, кажется, и было.
— Отвали! — прохрипел Колобок, прижимая свою бутылку к груди. — Сядь на место, на тебя уже люди смотрят… Ничего мне не будет от пива. Ты прямо как ненормальный себя ведешь…
Тарас, тяжело дыша, опустился на свой стул. Он положил ладонь на лоб и крепко зажмурил глаза.
— Извини, — проговорил он. — Это у меня нервы разыгрались от… от встречи с этим Серго — Сергеем Ивановичем. Что-то предчувствие у меня нехорошее.
— Почему? — удивился Колобок. — Он же тебе говорил, что обмануть нас — значит обмануть брата. А брата он обманывать не станет… Так он тебе говорил?
— Так…
— Ну вот, а ты паникуешь. Лучше расскажи, как там все было. Ну… когда тебя этот черножопый увел, а я в тачке валялся.
— Так я не понял, — сморщился Тарас, — ты спал или не спал?
— Спал, — кивнул головой Колобок.
— Откуда же ты тогда помнишь, что меня куда-то уводили из машины?
— Ну уж прости, Тарас, — усмехнулся Колобок. — Я же не дома в кроватке спал. Ты же видел, в каком я состоянии был. Я — то проснусь, то снова усну, как умру. То блевать начну во сне… Этот черножопый — по твоим словам — мне даже глаза завязывать не стал — все равно бы я никакой дороги не запомнил.
— А ты запомнил? — поинтересовался Тарас. — Мы туда часа два ехали. Минут сорок-пятьдесят по городу, а все остальное время… не знаю где — трясло сильно.
Колобок задумался.
— Какие-то эпизоды помню, — медленно проговорил он. — Я все в окно пытался выглянуть, а меня по затылку били. Черный бил. Хрен его знает… И там уже на месте — пока ты с Серго базарил, я в тачке валялся. Меня никто особо не охранял, так что я в окно пялиться мог беспрепятственно. Особнячок у этого Серго, я тебе скажу… И красиво так — на фоне моря. Там еще за особняком…
— Ладно, — прервал его Тарас, — то не помнил ни хрена, то развспоминался…
— Тогда ты расскажи, о чем вы там с Серго добазарились, — предложил Колобок.
— Тысячу раз уже рассказывал! — рассердился даже Тарас. — Уговорил он меня… я и отдал ему товар сразу. Эх, не надо было…
— Да чего ты паришься? — беспечно отозвался Колобок. — Все тип-топ будет. Во сколько он сказал позвонить?
— Скоро будем звонить, — сквозь зубы процедил Тарас. — Вот… на бумажке телефон написал.
Они помолчали немного. Тарас то и дело поглядывал на часы.
— Слушай, — попросил вдруг Колобок, — расскажи мне, как выглядит этот Серго. А то я столько слышал о нем, а самому посмотреть не удалось…
— Да что о нем рассказывать, — с явным неудовольствием проговорил Тарас. — Ну… В комнате не очень светло было, полутемно, он… в кресле сидел. Ну… волосы у него короткие… А, нет, не короткие — они просто назад зачесаны — я вспомнил. Потом — бородка у него такая… аккуратная. Волосы у него не седые, а бородка немного седая. Наверное, он волосы красит. На Кускаря он не очень-то и похож — только глазами: они у Серго, как и у Кускаря, то бегают-бегают, не поймаешь, а то остановятся, да как воткнутся в тебя, даже не знаешь, куда и посмотреть… Ну… Что еще? Говорит Серго гладко, не как Кускарь. Кускарь все больше по фене, а Серго — как учитель разговаривает, только иногда у него пацановские словечки проскальзывают. Вообще кликуха ему не подходит. Ему больше подходит, когда его по имени и отчеству называют — Сергей Иванович. Уж больно он представительный.
— Представительный, — задумчиво повторил Колобок. — Понятно…
— Пора, наверное! — Тарас выдохнул и поднялся на ноги. — Пойдем. Сейчас купим карточку, найдем телефон и позвоним.
— А если твой Сергей Иванович нас просто пошлет подальше по этому телефону? — усмехнулся Колобок, с некоторым трудом поднимаясь со стула.
— Да что ты каркаешь! — заорал вдруг Тарас. — Пошлет, не пошлет! Пойдем позвоним, и все! А что будет, то будет!
— Гарик! Игорь Анатольевич!
Почувствовав прикосновение ладони к своему лбу, Гарик тотчас проснулся. Он поднял голову и ощутил, что лежит в одежде на кожаном диване в гостиной комнате своего номера.
С трудом разлепив глаза, Гарик увидел перед собой озабоченное лицо Тамары.
— Проснулся? — спросила она.
Гарик кивнул и тут же сжал пальцами виски — ему показалось, что голова его сейчас слетит с шеи, как арбуз с гнилого корешка, и покатится вон под тот зеркальный столик.
Он пошевелил распухшим языком и поморщился — немедленно у него создалось такое впечатление, что во рту у него сегодня переночевала крыса, к тому же страдающая желудочным расстройством.
— Тебе плохо, Гарик, да? — спросила Тамара. — Я тебе хотела сказать… Ты уж извини, что я вчера так с тобой поступила, но… Ты меня должен понять — у меня есть свои принципы и… моральные устои, так что…
При словосочетании «моральные устои» Гарика снова затошнило.
— Я вчера… — едва ворочая языком, заговорил он, — вчера немного того… Понятно — очень уж плохое настроение у меня было.
— Воды принести тебе? — участливо предложила Тамара. — Минералки?
— Воды, — попросил Гарик, — или минералки.
Тамара вышла из комнаты. Гарик снова опрокинулся на диван.
