У благородного рыцаря было много вопросов, на которые он желал получить ответы как можно быстрее, поэтому Роберт, изрядно обеспокоенный и встревоженный, выехал из Венеции на следующий же день.
Прибыв в Константинополь, он немедленно направился к дому своего приятеля, который жил неподалеку от порта в великолепном особняке в мусульманском стиле. Там он встретился со своим другом, турецким купцом, торговавшим красками, и, умоляя простить его поспешность, выразил желание как можно быстрее увидеть свою дочь, отказавшись прежде выпить чаю с хозяином. Тот ответил, что не усматривает в этом никакого оскорбления и подождет, пока отец и его дитя не встретятся. Обменяться приветствиями и благодарностями в соответствии с обычаями обеих культур и верований можно будет позже.
Роберта провели в комнату, дверь в которую находилась на противоположной стороне внутреннего дворика, украшенного фонтанами, миртовыми деревцами и бассейнами. Там он и нашел свою дочь – с коротко обрезанными волосами, рано повзрослевшим лицом, осанкой слишком решительной и не подобающей юной девице, в простом белом наряде, но по-прежнему прелестную. Он видел, что Анжелика осталась прямолинейной и решительной особой, с которой он не так давно простился, но в ее глазах появилось новое, взрослое выражение. Роберт заключил дочь в объятия, радостно шепча ей на ухо:
– Слава богу, ты в безопасности.
Это заявление красноречиво свидетельствовало о его привязанности к дочери, поскольку большинство отцов первым делом принялись бы выяснять, сохранила ли девица невинность.
Отстранив непослушную дочь, Роберт снова вгляделся в ее черты:
– Ты переменилась, дитя мое. Ты цела? Здорова?
Анжелика неожиданно разразилась слезами и снова прижалась к отцу, а затем вытерла щеки рукой и произнесла:
– Как я рада видеть тебя, отец! – Она улыбнулась, и ее глаза засияли. – Отец мой, в твоем присутствии я сразу чувствую себя в безопасности. Ты так силен и храбр! Мне кажется, ты никогда не знал страха!
Сэр Роберт улыбнулся в ответ:
– Я испытывал страх, дитя, много раз – но ты даже представить себе не можешь, как я рад видеть тебя, Анжелика. Когда я получил эту записку… – Его лицо тут же посуровело. – Анжелика, скажи, что ты делаешь здесь? Ты приехала по морю? По суше? И где твоя тетя? Где мои слуги? И лакеи? Не говори мне, что ты здесь одна, без их забот и внимания! И что ты сотворила со своими прекрасными волосами?
– Нам лучше присесть, отец, потому что это долгая история.
Как только они устроились удобнее, хотя у Роберта по-прежнему было тревожно на душе, Анжелика начала рассказывать:
– Прежде всего должна тебе сказать, что милостью Божьей Матери Девы Марии я цела и невредима, хотя мне пришлось пережить множество приключений и не раз я была на волосок от смерти…
Услышав это, Роберт резко выдохнул, но не стал прерывать повествование дочери, позволяя ей спокойно рассказать о своем путешествии и невзгодах.
– И такая удача объясняется в первую очередь тем, что мне пришлось переодеться мальчиком…
Пока Анжелика спокойно и хладнокровно описывала свои приключения, Роберт почувствовал, как в его душе нарастает изумление, вызванное удивительными событиями, в которых его дочь принимала участие, а вместе с ним и обжигающий гнев. К тому времени, как она закончила свой рассказ, он внутренне кипел от ярости, хотя, по своему обыкновению, ничем не выдал своих чувств. Если бы его племянничек в этот миг был поблизости, он тут же лишился бы головы, снесенной одним ударом рыцарского меча. В любом случае мальчишка должен был умереть, и Роберт горячо молил Бога лишь об одном – чтобы мерзавца сразила рука оскорбленного отца. Ничуть не меньше он был зол и на свою сестру и всерьез задумался, сможет ли он сдержать себя и не расправиться заодно и с ней. Его дочь, его несравненная Анжелика, пережила страшное испытание и лишь милостью Божьей осталась цела и невредима. За преступлением должно последовать возмездие. Роберт твердо решил расправиться с обидчиками. Такое вопиющее нарушение всех правил и приличий, наглое вторжение в его семью и дом нельзя оставить без наказания. Их ожидали кровавые времена, если все случится согласно его воле.
– Что ж, дочь моя, – произнес рыцарь, – нам следует вернуться домой. Я сейчас вернусь к своему другу, хозяину дома, и поблагодарю его за помощь и гостеприимство… Кстати, как ты очутилась здесь?
– Ты забываешь, отец, – с улыбкой произнесла Анжелика, – что я всегда помогала тебе с книгами и письмами. Я запомнила имя аль-Джебеля, человека с гор, когда мы производили расчеты, и то, с какой привязанностью ты говорил о нем. Когда мы прибыли в Константинополь, я еще была мальчиком и могла свободно бродить по городу. Я расспросила местных и нашла его. Твой друг принял меня в свой дом и тут же начал наводить справки о тебе, отец.
– Добрый друг, – произнес Роберт. – Настоящий друг. Я должен щедро вознаградить его.
– Если я успела хоть сколько-нибудь узнать его, то он не возьмет награды.
– Тогда он получит по крайней мере мою сердечную признательность и бесконечную благодарность. Я до конца своих дней буду у него в долгу. Но, дитя, а как же твои друзья, актеры? Нужно немедленно выслать отряд, пусть начнутся переговоры об их освобождении. Возможно, этого бедняги Тоби уже нет в живых? Ты должна быть готова к такому исходу.
– Наш хозяин уже послал своего сына к султану, но молодой человек едва не лишился головы. Султан вне себя от ярости и беспокойства. Похоже, актеры устроили побег, и, несмотря на то что многие рабы были убиты, большинство сумело удрать. Черные, должно быть, направились домой, в Африку. Только небо знает, где сейчас мои друзья, но я уверена в них, они обладают редкой волей к жизни. Надеюсь, они сейчас в безопасности.
Патрик, Тоби и Артур добрались до Константинополя, города, в котором встречались два континента. Артур к тому времени остался лишь с одним глазом – камень, пущенный каким-то мавром из пращи, лишил его второго. Однако юноши были безгранично рады оказаться в городе, которым правил христианский император. Они по-прежнему понятия не имели, почему Анжелика не прислала кого-нибудь к ним на выручку, но Патрик и Тоби со временем преисполнились уверенности в том, что она не была виновата в этом, хотя Артур по-прежнему сомневался в их правоте.
– Наверняка произошло что-то еще, и Анжелика не смогла вернуться за нами, – произнес Патрик. – Она никогда бы не бросила нас в таком отчаянном положении.
– Может, ее вообще уже нет в живых, Артур, – добавил Тоби. – Ты об этом подумал?
Но не в обычаях Артура испытывать скорбь или вину из-за события, которого, возможно, вовсе не было.
– Я в этом сомневаюсь, – упрямо произнес он. – Эта девчонка живуча как кошка. Клянусь, она и есть кошка, самая настоящая. Она заставила хозяев буквально есть у себя с руки.
– Я не желаю слышать злых слов в ее адрес, – произнес Тоби, великодушный, как всегда. – Ни единого, запомни! Мне очень жаль, что тебе нанесли такое увечье, но, если ты будешь очернять Анжелику, я подобью тебе второй глаз!
После этого предупреждения Артур благоразумно предпочитал держать язык за зубами, когда речь заходила об Анжелике.
Мессауд по-прежнему был с ними и даже присоединился к их труппе. Он многое успел повидать в жизни, был и погонщиком верблюдов, и пиратом, и надсмотрщиком за рабами, и переводчиком, и вот стал актером.
– Я буду играть роль женщины с великой радостью и страстью, – пообещал он Патрику. Мессауд теперь куда более бегло говорил по-английски. – А вы сделайте мое лицо прекрасным.
– Мы, конечно, постараемся, – с сомнением протянул Тоби, – но ты немного староват – к тому же твоя кожа высушена солнцем.
– Немного масла, немного втираний, и Мессауд превратится в Нефертити! О его красе будут говорить повсюду, от Геркулесовых столбов до далеких берегов Черного моря! Мужчины будут готовы отдать жизнь за один взгляд на Мессауда. Женщины будут рвать на себе волосы, потому что никогда не смогут сравниться с его красотой!
– В самом деле? – спросил Артур, которого черная повязка на одном глазу даже красила. – Ты в этом уверен?
– В любом случае, похоже, этот бывший Византий – вполне подходящее местечко, чтобы заработать себе на хлеб, – произнес Патрик. – Здесь повсюду богатые купцы. Есть капитаны кораблей и генералы
