птахи прилетят, — затем он окликнул стоящего позади него солдата. — Дамот, сопроводи юношу!.. Ну, да поможет нам Всесущный Игун!
Рин перекинул лямку через плечо и только сейчас понял, насколько кожаная сума была тяжёлой. Оглянувшись на Дамота, он увидел, что и у того есть своя сума — точно такая же, как и у него, но только коричневого цвета.
— И без глупостей, юный оруженосец, а не то Дамот живо пообкромсает тебе уши! — крикнул им вслед Файго Джегаз. Рин на это лишь тихонечко хмыкнул: как же, так он ему это и позволит!
Идти было тяжело. Ноша непослушно болталась на бедре, то и дело съезжая куда-нибудь в сторону. Но, что было ешё хуже, так это то, что командиры, которые должны были являть пример своим солдатам, с откровенным страхом брали в руки волшебные предметы и, как опасался Рин, довольно смутно запоминали, что им надлежит с ними делать. Даже несмотря на то, что Рин по нескольку раз кряду повторял им последовательность действий и заставлял самих произносить всё с начала и до конца, уверенности в том, что они всё сделают верно, у него не было. Дамот из-за этого уже начинал на него откровенно злиться, так как и ему не терпелось поскорей избавиться от своего опасного груза: небольших глиняных горшочков, размером чуть больше кулака взрослого мужчины. Насколько понял Рин, в случае, если чародеи врагапопытаются окутать стены города туманом, дымом, или ещё каким-либо образом захотят скрыть от глаз его защитников своих солдат, то из этих горшочков надо было извлечь фитиль и запалить его, после чего их чары должны быть немедленно разрушены. В общем, обычное, при осаде, дело. Но Рина удивляло и расстраивало то, как даже многие бывалые вояки ныне пугались, этих привычных, по прошлым войнам, волшебных средств. Что-то изменилось в людях, за последнее время, думал Рин. Что-то определённо изменилось! И при чём, далеко не в лучшую сторону.
Они были ещё только на середине пути. Но, чем дальше он шли, тем легче становилась их ноша, и всё ближе придвигались Тэрийские ворота. Рин на мгновение остановился и, поправив на плече лямку своенравной сумы, утер со лба капельки едкого пота. Кажется, он начинал понимать, о чём хотел предупредить его ади Питри, расскрывая перед ним не самые романтичные стороны войны!
Глава 5
— …Оруженосец ади Питри, Ваша Доблесть? — удивлённо переспросил его Файго Джегаз. Он всего несколько минут назад отправил гонца к герцогу с вестью о парламентёрах, и потому о существовании воинственного юноши вспомнил, лишь когда о нём упомянул этот невесть откуда взявшийся рыцарь со своими диковенными спутниками.
— Да, я привёз ему письмо от его господина. Но я приехал чуть позже, мы разминулись, и потому я не смог его передать… Мы с ади Питри давние знакомые, и мне было бы неловко не выполнить его просьбу, — сокрушался Хайес, от досады меряя шагами пяточок перед лестницей на стену.
— К моему величайшему сожалению, я не могу его позвать, Ваша Доблесть! — развёл руками командир второй четверти первой сотни гвардейцев. — Я ещё рано утром отправил юношу по верху стены в сторону Тэрийских ворот, с одним поручением. Полагаю, что раньше чем за два часа до полудня он не вернётся.
— Тысяча Заклятий Тёмного! — засверкал от ярости глазами Хайес. — Вы не представляете, как вы меня расстроили!
— Если хотите, Ваша Доблесть, то можете оставить письмо мне, а я, когда он вернётся, тотчас ему его отдам! — предложил Файго Джегаз.
Рыцарь зарычал и, выхватив откуда-то из складок плаща, накинутого поверх доспехов, несколько перехваченных золочёной бечёвкой и скрепленных сургучём листов бумаги, в бешенстве затряс их перед лицом командира гвардейцев. — Я дал слово отдать это лично в руки этого треклятого оруженосца! Вы понимаете? Лично!.. Знал бы я, что здесь такое творится! Эх!.. А ведь у меня и своих забот по горло! — и Хайес махнул рукой в сторону молчаливо толпящихся у стены дома шоэнов, во главе со скучающим айвонцем.
— Вы бы их не таскали за собой по городу, Ваша Доблесть. Всё равно ни о каких товарах с ними никто говорить нынче не будет! Зато на улице вооружённым чужестранцам сейчас весьма небезопасно: неровён час, начнётся штурм, или просто шум какой поднимется, так их, под горячую руку, запросто всех поубивают! — нахмурился Файго Джегаз.
— И чёрт с ними! Надоели уже! — злобно фыркнул Хайес и, заметив удивление в глазах командира гвардейцев, довольно хмыкнул. — Это шутка, гвардеец. Я за них головой отвечаю перед императором Фрааса!.. Однако, раз уж так нескладно получилось, то я, вместе со своими спутниками, обожду юношу в вашем сторожевом домике.
Файго Джегаз на мгновение задумался, но, вспомнив дарственный перстень герцога, продемонстрированный этим ади Пайком Даггемо, господином Лысых Холмов, лишь коротко поклонился:
— Как вам будет угодно, Ваша Доблесть!
— Привязывайте лошадей и все в дом! — махнул рукой шоэнам и айвонцу Хайес. — Он будет здесь через час, так что придётся обождать.
Файго Джегаз проводил взглядом эту странную компанию, а затем уселся на первую ступеньку лестницы. Ему было и скучно, и тревожно одновременно. Скучно, потому что приходилось торчать тут внизу, под стеной, не имея возможности, в отличие от тех, кто был наверху, видеть то, что происходит вокруг города. А вот в том, что он тревожился, не было ничего удивительного: сейчас все в городе были на взводе, и пребывали во власти страха. Даже самые смелые и решительные. И даже несмотря на то, что все были убеждены, что город защищён надёжно, и что король во главе целой армии вот-вот примчится на помощь. Все были сбиты с толку и очень напуганы таинственным врагом: кто это, как попал сюда, насколько он многочисленен, что можно от него ждатьи что, наконец, ему нужно от Индэрна? Файго Джегаз снял с головы остроконечный шлем, из которого ему на колени тут же вывалилась войлочная шапочка, и взъершил себе волосы. Поднявшись со ступеньки, он оглядел стоящего позади него на страже гвардейца, а затем поднял лицо вверх и крикнул:
— Эй, наверху! Что у вас нового?
— Ничего, Ваша Милость! Переговорщики стоят перед воротами, так же, как и туман над Тардом! Ну разве что последний вот-вот должен развеяться! — прокричали сверху в ответ.
— Хорошо! Когда развеется, расскажешь, что видно! — распорядился Файго Джегаз и неторопливо направился вдоль стены. Он успел пару раз пройтись до следующей башни и обратно, и даже взглянуть на ворота, возле которых стояло два десятка латников и старший инткул в своём серо-зелёном плаще, когда услышал шум подъезжающей со стороны улицы кавалькады. Файго прибавил шагу и остановился перед входом на стену. И вовремя: через мгновение к стене подъехал герцог в сопровождении придворного волшебника, рядом с которым держался тот же самый молодой чародей, что и ночью. Следом за ними двигались командир гвардии, аргод стены и нескольких рыцарей, из числа тех, что прибыли вместе с ади Ранеком, во главе с ним самим, а также полтора десятка из личной охраны герцога и столько же обычных стражников.
— Что нового, гвардеец? — поманил к себе пальцем Файго герцог.
— Ничего, Ваша Решимость. Перед воротами стоят парламентёры, а весь пригород до сих пор укрыт туманом. Но туман должен вскоре рассеяться, — выпятил грудь командир второй четверти.
— Лучше бы ему рассеяться! — проворчал герцог и взглянул на стену. — Ох, дьявол! Опять надо лезть на самый верх. Вы бы, Дэдэн, придумали что-нибудь, чтобы я мог летать. А? Ну что вам стоит? Ведь вы такой опытный чародей!
— Ваша Решимость, искусство полёта относится к числу наивысших, и я, признаться, не силён в нём, — устало поклонился придворный волшебник.
— А! Пронзи меня рог Тёмного! Ну а в чём же вы сильны, мой любезный Дэдэн? — досадливо проворчал герцог, пропуская вперёд себя инткула и несколько человек из личной охраны. Придворный
