одного из шоэнов, вновь вставая.
«Тьфу! Опять забыл спросить, кто же всё-таки напал на Имрию!» — с досадой подумал Рин, с любопытством разглядывая шоэнов. Таких дэкамэ он ещё, кажется, не видел… Или видел?.. Рин перевёл взгляд на айвонца и невольно поёжился: тот и сам на него во все глаза смотрел, и глаза эти быль какие-то неприятные — не такие, как у дрангарцев, хотя он и был похож на них — а словно бы, как у ящерицы какой, или у лягушки, только гораздно крупнее.
Вскоре вернулся Йо и протянул рыцарю птицу. Тот осторожно взял её и отнёс айвонцу. Они вдвоём склонились над ней, а затем айвонец поднёс птицу ко рту и что-то ей зашептал.
«Не иначе, как этот айвонец — волшебник!» — подумал про себя Рин. — «Что ж, купцы, абы кого послом от своей гильдии не пошлют. Даже во Фрааской империи… Видать весточку им шлёт, чего дескать и как. А тут, надо ж такой беде — война приключилась!»
— Арвер, — озабоченно склонился к Хайесу Оссу Та. — Нам опять надо двигаться дальше! Я явственно ощутил чьё-то магическое присутствие. Пусть, хвала Кфалу, пока ещё далеко, но этот кто-то точно идёт по нашему следу!
— Ты думаешь, что это оддты? — нахмурился рыцарь.
— Я не знаю, кто это. И не имею ни малейшего желания, чтобы нам представился случай узнать об этом, — испуганно прошептал айвонец. — Нам лучше поторопиться!
— Хорошо. Это поле тянется на пару илей, а затем, если я правильно помню, вдоль реки снова будет лес, — оглянулся на колышашуюся позади пшеницу Хайес. — Надеюсь, что нас не заметят, когда мы будем его пересекать. Или может ты уже наконец воспользуешься своей магией?
— Нет, нет, арвер! Пока ещё нельзя! — затряс головой волшебник.
— Ну, как скажешь! — промолвил рыцарь и, повернувшись к шоэнам и Рину, поднял вверх руку. — Эмаэ! Аггла вэ![22]
Шоэны, ещё мгновение помедлив, дружно встали с травы и подошли к Хайесу.
— Рин! Мы идём дальше! — махнул ему рукой рыцарь.
Бежать по полю было не намного легче, чем по лесу: стебли выросли уже высокими — выше пояса, и довольно скоро ноги устали от постоянной необходимости прокладывать себе дорогу, даже несмотря на то, что тот, кто бежал первым, спустя определённое время, сменялся товарищем. Солнце, хотя уже и прошло большую часть своего пути от зенита до горизонта, по-прежнему жарило немилосердно, так что, от стекавшего по лицу пота, беспрерывно щипало глаза, а всё тело горело под доспехами, словно в самом большом котле квана.
Но не прошло и четверти часа, как поле благополучно закончилось, и они вновь оказались под защитой деревьев. Только теперь лес был значительно реже, деревья здесь были заметно выше, да и сушняка почти не было.
Они пробежали по нему с полчаса и вдруг остановились.
— Нарх![23] — поднял вверх ладонь Оссу Та, смешно поводя из стороны в сторону своими ушными перепонками.
— Что случилось? — тут же подбежал к нему Хайес.
— Лошади! Я слышу конский топот, — встревожено сообщил айвонец, по-прежнему, шевеля ушами. — Шагов пятьсот позади нас… И их много!
— Семь имён Тёмного! — выругался Хайес, остервенело крутя головой из стороны в сторону.
— Ипу! Та сэту илару![24] — тут же приказал он, махнув налево рукой. Там, примерно в сотне шагов от того места, где они остановились, небольшой тесной кучкой, росло несколько старых лип. Не бог весть какое укрытие, но всё же лучше, чем ничего.
Земля вокруг лип была неровная — вся в буграх и кочках, а возле крайнего дерева, почти впритык к нему, росли густые заросли кустарника. Шоэны быстро распластались за пригорочками, и теперь старательно натягивали на свои луки тетеву, а те, кто уже сделал это, втыкали перед собой в землю стрелы. Оссу Та затаился в кустах, а рыцарь расположился с другого края шоэнов, прямо подле Рина.
В первые мгновения после известия о возможном сражении, юношу охватило страшное волнение: сердце его громко и часто забилось, кровь жарко прилила к голове, а все члены его охватила нервная дрожь. Но он тут же устыдился подобной душевной слабости и легко и привычно погрузился в прохладную пустоту, в которой были лишь он и стук его сердца. Рин три раза глубоко вздохнул и после последнего выдоха был уже совершенно спокоен.
«Пора привыкать! Ведь отныне я — воин!» — подумал он, крепко сжимая в руке, словно ладонь старого друга, рукоять меча.
Все затаились, ожидая, когда покажутся всадники, а секунды, подобно тяжело гружёным подводам, медленно проползали мимо, оставляя после себя глубокую колею тревоги и страха.
«Я спокоен!» — вновь попытался сосредоточиться Рин, краешком своего сознания удивляясь такому своему состоянию: ведь раньше, когда он просто упражнялся, то почти всегда у него всё получалось с первого раза. А тут вдруг — на тебе! Разволновался, словно девица на выданье!
Непривычно глухой стук копыт приблизился почти вплотную, и в то же мгновение Рин увидел, как из- за деревьв показалось десятка три всадников. Они ехали довольно неспешно, и те, что были впереди что-то внимательно высматривали на земле.
«Копыта обмотаны тряпками! Поэтому и конский топот такой странный!» — внезапно догадался юноша, и даже чуть приподнялся на локте, словно бы желая собственными глазами удостовериться в своей правоте.
— Куда?! — зло зашипел на него рыцарь.
Рин тот час же вновь припал к земле, буквально исчезнув между высокими травяными кочками.
Между тем всадники и вовсе остановились, а один из них даже спешился, склонившись к самой земле. Несколько секунд он внимательно изучал следы, а затем решительно указал в их сторону.
Рыцарь беззвучно подал какой-то, непонятный Рину знак, и в тоже мгновение пять стрел с лёгким шорохом вспороли лесную тишину. И не успели ещё прозвучать первые проклятия, как следующие пять стрел уже устремились вслед предыдущим. Но всадники уже опомнились от неожиданного нападения и, с диким гиканьем и ором, ринулись прямо на них. Но, прежде чем они преодолели половину пути, несколько их товарищей осталось лежать на земле.
— Ллой!!! — взревев так, что Рина аж подбросило вверх, Хайес вскочил и, словно пущенный из пращи камень, а ещё вернее — подобно бревну из баллисты, бросился на врага.
— Северяне! — успел удивиться Рин, распрямляясь, подобно дикой кошке, и, кидаясь вперёд, вслед за рыцарем.
— Йом раггису! — страшно закричали шоэны, выхватывая длинные, но тонкие клинки и взмывая в прыжке в воздух, подобно стайке диковенных птиц.
А Оссу Та, притаившись в кустах, пристально разглядывал противника, пытаясь определить, нет ли среди них чародеев.
— Шан дрог! — одними губами выругался он, торопливо складывая в причудливую фигуру пальцы на левой руке.
— Этама русгитэ! — отчётливо произнёс он, и один из всадников, что держался позади всех, тут же всплеснул руками и чуть было не свалился с лошади. Но, видимо, он позаботился на случай взнезапной атаки, ибо айвонец почувствовал весьма ощутимый магический щит.
— Ракама либуг вого ирм крирбу! — пальцы Оссу Та стремительно образовали новую фигуру: надо было успеть разрушить защиту, до того, как вражеский чародей завершит круговое движение рукой. Наверняка это было какое-нибудь охранное заклятие. Противник при этом яростно крутил во все стороны головой, пытяясь определить оттуда же по нему наносят невидимые удары. Круг был почти завершён, когда вдруг и сам колдун, и его конь, не успевший даже испуганно заржать, подёрнулись лёгкой дымкой, и тут же исчезли.
— Вадаку![25] — довольно свернул в кольцо губы Оссу Та и огляделся, собираясь теперь применить своё искусство к уже менее искушённому врагу. И тут же чуть было не упал на землю, оглушёный чьим-то мощным, но грубым заклинанием. В последнее мгновение он успел отклонить его в сторону, и там, куда пришёлся основной его удар, теперь лежали, переломаные
