— Этого в сценарии нет, но ту философскую нагрузку, в виде вращающегося колеса истории, я разгадал. Обязательно поговорю с Латифом, и эту мысль надо развить в фильме. Такой эскиз мог бы украсить любой музей.
Я пообещал поэту подарить его, но только после того, как мельницу построят, и мы отснимем эпизоды, связанные с ней. Что я собственно и сделал, как только декорация была готова, не дожидаясь, пока отснимут связанные с ней сцены, зная, что съемки могут растянуться еще надолго.
Поэт поблагодарил меня и сказал:
— Будешь у меня в гостях, увидишь свою картину в моем рабочем кабинете.
Художественный совет утвердил мои эскизы и актеров, которых предложил сам режиссер- постановщик фильма Латиф Файзиев.
Тамара улетела в Москву, на прощание она сказала мне, что очень ждет нашей встречи. Я ответил:
— Встреча не за горами, съемки начнутся дней через десять-пятнадцать, как только будет построена декорация на натуре «Пограничная застава».
— А мельница?
— Мельница, к сожалению, станет долгостроем. Не только потому, что на бурной горной реке сложно возводить декорацию, но мне надо подыскать отборные, толстые, белые бревна платанов, чтобы вращающееся колесо мельницы стало убедительным и сверкало мокрыми лопастями на фоне синего неба, где от постоянных брызг воды все время висит радуга. Тамарочка, съемки фильма история долгая, придет время, увидишь еще и мельницу.
На главные роли худсовет утвердил артистов из молдавского «Театра киноактера» Виктора Соцкого, молодого, красивого, высокого мужчину, а также его младшего брата Мирчу.
Прошло немало времени. После съемок в Таджикистане группа перебазировалась в Ялту. Слух о том, что снимается фильм, мгновенно облетел курортный город. Две женские роли исполняли индийские актрисы, профессиональная Коти Мирза и самодеятельная, но очень способная молодая девушка Тамара Гоур. Не знаю, правда или нет, но в группе говорили, что Тамара Гоур дочь Секретаря ЦК компартии Индии. Я утверждать не берусь. Виктор Соцкий с первых же съемочных дней подружился с Коти, очаровавшей не только съемочную группу, но и отдыхающих Ялты. Между Виктором и Коти разрасталась любовь, и когда Коти, одетая в национальном белом сари, с живым красным цветком в черных блестящих волосах, скрученных в тугой пучок и заколотых гребнем из слоновой кости, прогуливались с Виктором по набережной, за ними ходили толпы любопытных отдыхающих. Красивые молодые влюбленные артисты вызывали восхищенные взгляды прохожих. Латифу это нравилось, да и нам тоже. Любовь между Коти и Виктором помогала им, так как по сценарию они играли двух влюбленных. Их отношения в жизни естественно перетекали на киногероев.
В разгар курортного сезона в Ялте устроиться в гостинице было очень сложно. Группа у нас была многочисленная. Режиссер, оператор и я жили в одном скромном номере гостиницы «Украина». Многие члены съемочной группы, включая актеров, были расквартированы в частных домах, и только Коти Мирза жила в интуристском отеле «Ореанда» в люксовом номере. Мало того, к ней была приставлена переводчица, постоянно с ней находившаяся. В группе шутили: интересно, на каком языке Виктор и Коти общаются, когда остаются наедине. Коти удивлялась, почему в гостинице она не встречает никого из съемочной группы, и каждый раз говорила мне на съемках:
— Володя, а где вы, где Анвар? Я никого из вас не вижу в «Ореанде», мне скучно, хотелось бы общаться с вами не только на съемочной площадке, но и в свободное время. Где вы живете? Почему я не вижу вас в ресторане во время обеда?
Ей было невдомек, что советские граждане не могли в те времена жить в интуристе, но как это ей объяснить? Поэтому мы с Анваром сочиняли легенды. Говорили о том, что нас разместили в другом отеле с плавательным бассейном, тренажерным залом, с видом на море. Врали напропалую, не хотели перед зарубежной звездой раскрывать нашу суровую действительность. Мы же, патриоты! Если бы она знала, в каких ужасных условиях жили наши знаменитые народные и заслуженные артисты, расквартированные в частных домах, по четыре койки в комнате, с удобствами на дворе. Коти не знала, что во время обеда режиссер, оператор и я выстаивали в очереди за пельменями, чтобы стоя за мраморным столиком перекусить и снова идти на съемочную площадку. А они в то время со своей переводчицей обедали в ресторане интуриста. Так протекали дни, согласно графику продолжалась съемка. Положенные метры пленки мы давали. Иначе и не могло быть: малейший сбой и остановка съемочного процесса повлекли бы за собой остановку финансирования. Это была бы катастрофа! Такое положение было в советском кинематографе. Группа дает план, Госкино продолжает финансирование, группа не дает план, ее отзывают на студию, а фильм становится на голодный простой. В стране плановое хозяйство и вытекающие из этого последствия.
Однажды, сидя у себя в номере и обсуждая с Латифом следующий съемочный день, услышали стук в дверь. Вбежал взволнованный директор картины, в левой руке он держал старомодный кожаный портфель, а правой вытирал платком пот с лица. Анвар протянул ему полстакана минеральной воды.
— Выпейте, шеф, — так мы звали нашего директора. Латиф вопросительно посмотрел на него.
— Я не знаю, что делать, эта индианка меня доконает. Я заранее купил ей обратный билет в Дели, согласно контракту. Завтра Коти должна улететь в Москву, а оттуда в Дели, и представьте себе, она мне только что заявила, что передумала лететь в Индию и требует от меня перезаказать билет из Москвы на Лондон. Видите ли, у ее английской подружки день рождения, вот и решила Коти лететь в Лондон, ей наплевать на наш контракт. Я ей говорю, что же вы мне раньше не сказали, неделю назад, когда я вам заказывал билет, а она мне отвечает, что тогда еще не знала о приглашении. Анвар, налей еще стаканчик минералки. Жара страшная, хуже, чем в Душанбе. Знала бы наша индийская кинозвезда, как у нас все это сложно: визы, паспорта, валюта. Что мне теперь делать, Латиф? Я же истратил валюту на билет в Дели, ведь каждая копейка на учете!
— Успокойся, шеф! Попробую позвонить в Госкино, посоветуюсь, как нам поступить в таком случае.
Латиф тут же дозвонился в Москву, в руководство Госкино. Мы все притихли в ожидании. После разговора он сказал грустно:
— Придется удовлетворять капиталистические замашки нашей зарубежной гостьи, так что выкручивайся, шеф, раскошеливайся, держи марку, ведь ты советский директор.
— А что сказали в руководстве Госкино? — дрожащим голосом спросил директор.
— Сказали, ужмитесь в расходах и исполните желание вашей индианки. Вот так прямо и сказали. Сами приглашали иностранку, сами и выкручивайтесь.
Директор глубоко вдохнул, схватился за голову, выпил еще минералки и ни слова не говоря, удалился в подавленном настроении.
— А теперь вернемся к планам работы на завтра, — сказал Латиф, беря в руки режиссерский сценарий.
История любви Виктора Соцкого и Коти Мирза продолжилась и после окончания съемок фильма. Через четыре года, в 1979 году я встретил его в Ленинграде, где принимал участие в съемках новой картины Латифа Файзиева «Служа отечеству». Виктор был приглашен на маленькую роль, видимо Латиф хотел материально помочь актеру, который долго находился в межкартинном простое. Мы обнялись и поцеловались, как старые добрые друзья. Я спросил о Мирче, о маме?
— С ними все в порядке.
— Ну, хорошо. Как сложились твои отношения с Коти? Вы поженились?
— Нет, я холост, как прежде, с Коти не получилось. Но она прилетала ко мне в Кишинев.
Виктор тяжело вздохнул и продолжил:
— Я принимал ее в нашем маленьком одноэтажном домике, где мы живем с мамой и братом. Мы с Мирчей занимаем одну комнатку, а в столовой спит мама. Окна дома выходят в палисадник в метре от земли. Вот в такие «хоромы» ко мне прилетела индийская кинозвезда. Мирча перешел в комнату к маме, а мы остались вдвоем. Жара, окно нараспашку и всю ночь за ними слышались шаги, которые то замирали, то
