огни костров вдали — селение. Бойцы спасательной группы рванулись вперед, ориентируясь на засеченный маяк. В качестве маяка использовался пойманный некоторое время назад сигнал от сотового телефона.
Ферма. Скотный двор. Тени животных, тепло. Непонятно, где хозяева...
— Стрелять только в ответ — приказал старший из парашютистов — начинаем поиск...
Доктор Манфред Ирлмайер лежал в рощице у дороги, трясясь от холода, страха и ненависти. Именно такое, совершенно неизвестному его ранее сочетание чувств поработило его. Не помня страха много лет — сейчас он испытывал именно его и оттого был готов убить...
Секеш был рядом — и Ирлмайер больше всего почему-то ненавидел его. Возможно, зам спокойствие, возможно — за храбрость. Возможно — за то, что он стал свидетелем его, Ирлмайера, унижения. Его, генерал-лейтенанта полиции провели как мальчишку.
Но еще страшнее он ненавидел Коперника и всех римских кардиналов.
Ублюдки, прелюбодеи, мужеложники, воры, подонки всех мастей! Они не просто провели его — они бросили вызов всей Германии. Твари, присвоившие себе право ДАВАТЬ ИСКУПЛЕНИЕ. Не прощать, не давать прощение — а именно давать искупление. Торговцы пустотой, приватизировавшие право высшего суда — суда совести.
Ничего. Только бы выбраться отсюда...
— Идут! — негромко сказал Секеш
Ирлмайер вслушался — и услышал едва слышный рокот, более похожий на шум далекого водопада
— Лежите...
Ирлмайер понимал, что без Секеша — он бы не добрался сюда, и вообще, погиб бы в том доме в Болонье. Но это не мешало ненавидеть...
Секеш внимательно всматривался в темноту...
С севера. Скорее всего, наши...
Гул нарастал уже по экспоненте, вертолеты были совсем рядом. Не гул, а назойливый, почти монотонный шум, что указывало на применение специальных технологий подавления шумов.
Источники шума разделились.
— Идем?
— Нет, подождем...
Секеш выжидал чего-то еще минут десять, потом — поднялся, держа руки над головой.
— Держите руки выше, экселленц. У этих людей легкая гашетка...
15 августа 2014 года.
Средиземное море
Летающая лодка фирмы Дорнье, устаревшее, но все еще надежное средство передвижения — взлетела с озера Липензее, расположенного к северу от Берлина, примерно в два часа ночи по берлинскому времени. Лодка — была переполнена пассажирами, буквально ногу было некуда поставить. Но те, кто летел на ней — знавали и худшие виды пыток...
Одна из них — докладывать высшему начальству о провале. Да еще — в присутствии своего непосредственного начальника. В японской культуре есть такое понятие, как сеппуку — разрешать живот — в европейском переводе это харакири. Делая сеппуку после провала — японец избавляет себя от позора и уходит на тот свет с гордо поднятой головой. В европейской культуре — такая форма самонаказания как ритуальное самоубийство — практически отсутствуют, только офицеры — раньше стрелялись, если не могли выполнить приказ. Ирлмайер считал это глупостью: нужно жить для того, чтобы иметь возможность отомстить, нанести ответный удар. Но иногда — как в этот день к примеру — Ирлмайер понял, почему люди все таки стрелялись. Ему еще никогда в жизни не было так стыдно.
Впрочем, он поборол в себе чувства, недостойные офицера РСХА, тем более такого высокого ранга. Правила изменились, и времена изменились — от бесчестья больше никто не стреляется, не дождетесь. От бесчестья стреляют. Убивают.
Когда Его Величество Кайзер спросил — как, по его мнению, нужно выправить ситуацию, что еще можно исправить, доктор Ирлмайер без промедления ответил — нужно захватить генерала Анте Младеновича. Прежде, чем это сделают русские, англичане или кто-то еще, черт возьми. Только он — может знать об истинных шагах Католической Церкви, о том, что ко всем чертям произошло в Риме, откуда там взялся заряд. Генерал Анте Младенович и его наемники, которых он вербовал, обучал и отправлял во все стороны света — были новыми крестоносцами, ударными отрядами церкви, новыми католическими псами-рыцарями. Генерал был в курсе дел по Сомали, по Конго — по всему, в общем. И если Салези ди Марентини игрался с обогащением урана — он тоже должен был это знать. Не мог не знать...
Вместе с Ирлмайером — летело выделенное директором РСХА (со снисходительной усмешкой на губах) отделение девятой группы погранвойск. Это малочисленное, но превосходно обученное подразделение — было создано в системе пограничной стражи как экспериментальное еще в семидесятом. Задача — борьба с внутренним терроризмом. После того как Кайзер запретил использование частей Рейсхвера внутри страны — пограничная охрана оказалась едва ли не единственным хорошо вооруженных и экипированным по рейхсверовским стандартам подразделением, имеющим право действовать на территории самого Рейха. Пограничная охрана считалась элитой, туда брали с огромным отбором — и хотя это подразделение имело недостаточную квалификацию в общеармейском бою — в боях в городским условиях равных им не было.
Довольно неторопливая лодка — плюхнулась на воду Адриатики примерно в пять утра по Берлину. С ТДК Бавария спустили большую надувную лодку и перевезли двумя рейсами прибывших на корабль. На корабле — было шумно, промозгло и сыро. Матросы не спали больше суток и были изрядно вымотаны, корабельные каюты были полупустыми — все десантники были на берегу. Одетые в противорадиационные костюмы моряки — поливали из шлангов вертолеты, проводя первичную обработку от радиации. На постах никто не стоял, в том числе и те, кто должен был — палуба была пуста.
Таща за собой баулы — они прошли по скользкой, залитой водой с каким-то порошком палубе в надстройку, где пути прибывших разошлись. Пограничники отправились в опустевшие каюты морских десантников отдохнуть — Ирлмайер направился в штаб, который на кораблях первого ранга был отделен от капитанского мостика.
— Офицер на палубе! — заорал охранявший штаб гренадер, стоило ему только появиться в просторной, с экранами и пультами операторов БПЛА комнате.
— Вольно, вольно...
Ирлмайер с горечью подумал, что сюда новости еще не дошли — здесь он всесильный шеф четвертого управления. Оставаться в этом качестве — ему еще недолго: наверняка, Элих подыскивает место. Учитывая его звание — генерал-лейтенант сил полиции Рейха — место будет высоким, даже почетным, но при этом мало чего значащим. Его могут отправить в Латинскую Америку, или в Бурскую Конфедерацию... налаживать связи с тамошними спецслужбами или могут отправить в Интерпол с мыслью выдвинуть его на должность генерального директора, когда будут выборы. Могут поставить на кадры... нет, на кадры не поставят. Элих не дурак, он никогда не сделает такой ошибки — как отдать врагу кадры.
В углу — тикали старинные, с гирями часы. На них — зловеще потрескивал дозиметр...
Пожилой, бородатый, чем-то похожий на Деница офицер — оторвался от оперативной карты, выведенной на огромном, прозрачном экране перекрывавшей центр комнаты с пола до потолка, подошел, отдал честь — но руки не протянул.
— Капитан цур зее, барон Людвиг фон унд цу Зинненберг к вашим услугам
— Генерал-лейтенант сил полиции Манфред Ирлмайер. Срочное задание, Личный приказ. — с этими словами Ирлмайер протянул запечатанный пакет
— Майн Готт. У нас нет людей. Совершенно нет. Только вертолеты.
