Отягощенные злом, ч. 1

— Потому что ему негде больше было находиться. В Танжере его быть не может. Его разыскивает полгорода, и не только полиция. Любой, у кого его найдут — получит серьезные неприятности. Никто просто не рискнет держать его в Танжере, это все равно, что стоять голыми ногами на раскаленной сковороде!

— Господин вице-адмирал — сказал Казарский — имеет в виду то, что за помощью в розыске нашего пропавшего офицера он обратился не в полицию, а к организованной преступности. Что вы категорически запретил делать.

— Господин Воронцов, полагаю, был вправе предпринять такие меры, если они обуславливались обстановкой — неожиданно поддержал меня Шенн — весь вопрос в результате, а его пока нет. Но я говорю не об этом, господа! Я говорю о предложенной операции. Уверен, что каждому из нас знакомы правила проведения подобного рода операций. Учитывая тот факт, что операция проводится на территории третьей страны, с которой Российская Империя не находится в состоянии войны, и учитывая то что эта операция связана с риском для жизни для военного персонала, это заставляет с особой тщательность подойти как в вопросу планирования операции — так и к рассмотрению вопроса о правомерности ее проведения. И если даже начать это рассмотрение — я не вижу ни малейшего основания, слышите — ни малейшего, ни единого основания для того, чтобы вообще высаживаться в Ас-Суэйре.

— Господин адмирал! — повышенным тоном, граничащим с нарушением субординации, сказал я — спешу довести до вас, если вы не в курсе, в среднем военно-морские силы спецназначения проводят аналогичные высадки раз в два дня! И никто — вообще не требует вашей санкции на каждую конкретную высадку! Кроме того, две высадки из трех проходят впустую, но никто при этом не посыпает голову пеплом. Если вы бьете по мячу — совершенно не обязательно, что попадете, но чтобы иметь шанс попасть, надо бить. Я прошу...

— Да, но высадки которые вы приводите в пример, происходят не на территории третьей страны! — повысил голос и наштаба — эти высадки происходят в пределах нашей юрисдикции. И даже если это и не так — каждая операция тщательно готовится и основана на точных, подтвержденных в соответствии с нашими правилами разведывательных данных. А не на ваших домыслах, сударь! Вопрос закрыт. Обратите внимание на Танжер, если вас не затруднит!

Экран погас — в Санкт-Петербурге отключили канал...

Знаете, что самое интересное в этой во всей ситуации? В том, что на месте Шенна я бы говорил то же самое. В точности, абсолютно то же самое, господа! Полностью отсутствует хоть какая-то развединформация, оправдывающая проведение операции тем более с таким риском, на территории третьей стране, да еще в районе с сильным радарным прикрытием. Операция не подготовлена — это только дураки думают, что спецназ готов действовать всегда. На самом деле захват — это вершина айсберга. Участники захвата напишут книгу — но они никогда не напишут о том, кто и как нашел этот объект, кто раздобыл его внутреннюю планировку, кто обеспечивал доразведку и текущее наблюдение, кто готовил технику, кто строил городок для тренировок, с точно таким же расположением комнат, кто прокладывал безопасный маршрут для вертолетов и обеспечивал их дозаправку. Успешная специальная операция — это труд сотен людей, начинающийся задолго до штурма. У нас же было — несколько часов и мои предположения.

Так что Шенн был прав. Случись что — а при плохо подготовленной операции шанс что что-то случится велик — отвечать придется ему. Не тоже — но если он даст согласие на операцию — в первую очередь ему. Вверх по карьерной лестнице быстро продвигаются те, кто никогда не ошибается, по крайней мере имеет такую репутацию. А лучший способ не ошибаться — ничего не делать.

Проблема в том, что я — не Шенн. Я — это я. И отвечать — за бездействие — мне придется своей совестью.

Сколько раз мы будем упускать шанс? А?

Я достал телефон. Подключил его к системе закрытой связи через переходник — никак по-другому не дозвониться. Я никогда не пользовался дружбой с Его Величеством с целью решения ТАКИХ проблем. Нет, когда нужны новые вертолеты или что-то в этом роде — тут я и глазом не моргну. Дело есть дело, никаких обид. Но подчиненный, который оспаривает уже принятое командиром решение, апеллируя к высшей инстанции это... последнее дело. Это первый шаг на пути к развалу всей командной вертикали. И любой мало-мальски разумный офицер это понимает...

И я это понимал...

— Я слушаю...

Телефон был прямой. Знали его очень немногие...

— Это Воронцов. Я в Танжере — коротко сказал я — здесь чрезвычайная ситуация. Похищен наш офицер, капитан Бородин, предположительно — террористами. Мне нужна санкция на проведение операции с высадкой десанта на испанской территории.

Николай помолчал. Десантный офицер, мы говорили с ним на одном языке.

— А мнение Главморштаба?

— Операция не подготовлена. Категорически против.

— Твое мнение?

— Я готов идти вместе с десантом.

— Кто там может быть?

— Да, он — ответил я

Николай хмыкнул.

— Ты где сейчас?

— На Авроре. Порт — Танжер.

— Хорошо. Налаживайте связь.

Основные события происходили внизу. В темном, с сырым духом воды подземелье, в котором в выдолбленных в стене нишах — хранятся бутылки харама. Бутылки, которые пьют неверные. Иногда эти бутылки пропадают — но это, наверное, шайтаны. Больше некому — потому что неверных в этом подземелье нет.

Небольшая группа — повернулась к генералу, как только он спустился вниз по поскрипывающей, неустойчивой лестнице. Генерал сильно постарел за последнее время, глаза блестели от стресса и недосыпа...

Один из боевиков — бородатый, крепкий — толкнул вперед молодого, с затравленным взглядом и короткой крысиной бородкой

— На колени!

Молодой не вовремя бухнулся на колени — и Карим исправил оплошность. Традиция вставать на колени — чисто светская традиция, один из признаков тагута, ибо правоверный не может вставать на колени ни перед кем, кроме Аллаха во время намаза. Если же встает — то делает грех и он, как бы придавая Аллаху сотоварища, и тот перед кем встают на колени. Даже Его Величество Николай III Романов не требовал, чтобы перед ним вставали на колени. Но здесь, в террористической группировке — это мало кого волновало.

— Ты знаешь меня? — спросил генерал

Акмаль Мера далеко не ушел — его схватили прямо на улице. В мусульманских кварталах у стен есть глаза и уши, уйти можно, только если у тебя есть и оружие и решимость его применять. За время поездки — он чудом умудрился не обосраться от страха. Но сейчас он был близок к этому. Потому что перед ним был генерал Абубакар Тимур, лидер террористов, за которого русские давали несколько миллионов рублей золотом. И Мера понял, что единственный шанс спастись — говорить, что он никого и ничего не знает.

— Нет, эфенди!

— Это действительно так?

— Да, эфенди, клянусь Аллахом! Свят он и велик!

— Это ты пишешь в Интернете под ником «Абу Бакр»? — вежливо поинтересовался у доходяги генерал.

— Клянусь Аллахом, не я! Клянусь Аллахом, не я!