пилотской кабины. Под крылом — пилотками в мутном весеннем ручье — мокнут под дождем корабли авианосной ударной группы...
— Кувалда один — один, я Ракетчик три — один, вместе со мной Ракетчик три — два. Выравниваемся у вас побортно. Курс двести девяносто, ангел-3[43].
— Курс двести девяносто, ангел три, принял. Башня, сбор завершен.
— Башня, сбор завершен принял. Новый курс ноль — три ноль, занимайте эшелон одиннадцать — два нуля. Верхняя кромка облачности на три пять ноль. Зеленая звезда подтверждена, зеленая звезда подтверждена.
— Кувалда, новый курс ноль три ноль, эшелон одиннадцать два нуля принять.
Самолеты ввинчиваются в темное, затянутое тучами небо. В кабине ничего не видно, турбулентность покачивает самолеты...
Три пять ноль — три с половиной тысячи метров. Верхняя граница облачности, за ней — почти что космос.
Самолеты одновременно пробивают границу облачности. За молочно-белой пеленой — кристально- чистая тьма, освещенная только звездами и яркой, полной луной...
Полет короток — Николай в восточном секторе, не так далеко от берега. Наведения с земли нет — но оно в данном случае и не нужно -оружие, которое решили применить — не нуждается в особо точном наведении.
Команда — и два цилиндра срываются с пилонов истребителя — бомбардировщика, по параболе падая к земле. Они в небе не одни. Далеко вверху — весело подмигивает ходовыми двухпалубный межконтинентальник, идущий, наверняка на Буэнос-Айрес, еще один так далеко, что его почти не видно. В эфире — брань, отрывистые, гортанные звуки команд на немецком и испанском. Мессершмидты — еще только выруливают на старт...
Испанское Марокко.
Траверза порта Ас-Суэйра
— Бисмилла ррахмону рахим[44]...
С легким хлопком гаснет освещение — небольшая переносная батарея фонарей на аккумуляторе.
— Ва-ах! Шайтан, ты что сделал?! Ишак!
— Это не я! Это не я!
— Где фонарь?! Где фонарь?!
— Вот...
— Так включай!
— Нэ гарит! Нэ гарит!
— Ваш, ишак тупой! Дай его сюда!
— Что со связью?! Где Мадрид?
— Связи нет, господин капитан...
— Карамба! Звоните по сотовому! Где дизель — генератор!?
— Пытаемся включить!
— Шевелитесь, тупые свиньи! Матерь Божья, поймаю, кто это сделал — убью
Две бомбы, сброшенные русским бомбардировщиком и взорвавшиеся на Эль-Суаресом — не причинили вреда ни одному человеку — если не считать количество пострадавших в ДТП, которое росло и сейчас. Это были не обычные бомбы с прочным корпусом и зарядом взрывчатки. Эти бомбы воздействовали на цель только электромагнитным импульсом, а целью было — все что питается электричеством и связано с электричеством. Максимум, что могла эта бомба сделать людям — вызвать вспышку головной боли у метеозависимых...
Радары, отслеживающие перемещение возможных нарколодок и легких летательных аппаратов — мгновенно вышли из строя, экраны погасли. Погасли экраны компьютеров в полицейском участке и на базе «Гвардия Сивиль» — что-то вроде казаков на испанский манер. Город погрузился во тьму, остановились машины, погасли светофоры. Это было не так заметно, как скажем в славящейся своей ночной жизнью Марбелье — там подобное, несомненно, вызвало бы настоящую катастрофу. Но все равно — люди выходили из домов, из машин, спрашивая друг друга что происходит и вслушиваясь в неясный ночной гул...
Десантно-штурмовые вертолеты показались из-за гребня холмов, окружающий город — и моментально нырнули вниз, спускаясь как на санках. Один вертолет брюхом снес особенно высокую телевизионную антенну — и на этом нештатные ситуации кончились. Бьющий с неба лазерный луч — указывал на цель, он хорошо был виден в очках пилотских шлемов — специальное покрытие на пилотских шлемах как раз и наносилось для того, чтобы любой пилот любого летательного аппарата видел целеуказания от пехотных частей...
Генерал сразу понял все — как только погас свет. Моментально понял. Это могли быть только русисты. Русисты идут — каким-то образом они нашли своего человека, и пришли за ним. А может быть — и нашли его самого...
Оставив своих людей в подвале, не отдавая никаких приказов — он бросился к лестнице. Надо бежать!
Ступени вели на первый этаж. Как и везде здесь — примитивный, деревянный пол, чисто выбеленные стены, какие-то произведения народного творчества на них. Бежать! В машину — и бежать!
Как и везде — в старом квартале в каждом доме был внутренний дворик. Город стоял на самом берегу, в Средние века и даже в новые времена — он не раз и не два становился объектом для нападений пиратов. Поэтому каждый дом в старом городе строился с учетом возможной его обороны от врага. Правда, такого врага, у которого не было вертолетов...
Толкнул старомодную, еще закрывающуюся на деревянный засов дверь — генерал выскочил во дворик. С океана тянуло приятной, соленой прохладой, три внедорожника — отдыхали во дворе. Накрытые, они походили на тюленей, выползших на берег, чтобы полежать...
Выругавшись, генерал стащил с одной из машин покрывало, рванул ручку, сел за руль. Повернул ключ и...
Ничего.
Обычно, когда с машиной что-то не так — какие-то звуки она все же издает. Аккумулятор — пытается прокрутить стартер и у нее ничего не получается — но все же какие-то звуки она издает, верно? Аккумулятор — простой агрегат, сложно вывести его из строя. А тут — ничего. Машина была мертва...
Выругавшись на фарси, генерал выскочил из машины, содрал покрывало с другой. И вдруг, напряженно замер, прислушиваясь...
Город — тоже был мертв...
Не было слышно ни порта, хоть и небольшого, рыбацкого — но там то как раз ночью и разгружаются сейнеры, чтобы уже рано утром улов был в холодильниках и на базарах. Ни машины — редкие ночью, но все же машины, к тому же испанцы обожают шуметь, давить на клаксон по поводу и без. Ни музыка с какой- нибудь вечеринки или просто из дома.
Ничего.
И нет света. Город, даже ночью — все таки светится, свечение исходит как бы снизу и его хорошо видно, особенно если ты живешь на холме. Немного пространства, которое искусственный свет отвоевывает у ночной тьмы. Не было и этого. Темно — как бывает темно только в пустыне, где свету звезд не от чего отражаться...
Нет света... Город — умер.
