небольшую бутылочку и ключ. Я выставил вперед руки, и специалист открыл наручники…
– Будьте любезны, вашу правую руку…
Я сделал то, что велено, и медик протер мои пальцы по очереди каким-то препаратом. Правую руку, потом левую. Каждый раз отдельной ваткой, и каждую ватку спрятал в пробирку, но я уже плеснул на руки спиртного из фляжки Зиммера и тест на остатки пороха ничего швейцарцам не даст. Программа в ноутбуке уже загрузилась.
– Теперь будьте любезны, по очереди приложите каждый ваш палец вот сюда. Сюда, на эту площадку.
Я сделал, что сказано. Медик внимательно контролировал меня, прося приложить плотнее, если его что-то не устраивало…
– Теперь будьте любезны встать вон туда. Лицом к столу.
Я встал к белой стене, медик размотал кусок ленты с делениями и наклеил его на стену, оторвав по моему росту, – лента была одноразовой, зачем – не знаю. Дальше – меня сфотографировали на веб-камеру со всех ракурсов.
Посмотрев в компьютер и покачав головой в ответ на вопросительный взгляд «мушкетера», медик удалился, оставив ноутбук на столе.
– Я могу садиться? – осведомился я, стоя у стены. Очень любезно осведомился.
– Да-да… конечно.
Я сел. «Мушкетер» посмотрел в компьютер, потом закрыл его.
– Что все это означает? – спросил я.
– Это означает, что вы задержаны, сударь. Вас подозревают в умышленном убийстве, незаконном пересечении границы, террористических действиях. Все это очень серьезные преступления, сударь.
– Если это так, где мой адвокат? Я требую адвоката.
– Боюсь, вы находитесь не в том положении, чтобы что-то требовать, сударь, – «мушкетер» говорил спокойно и серьезно, без рисовки, с полным осознанием важности того, что он говорит, – по нашим законам я имею право продлить срок предварительного расследования до года, заручившись согласием кантонального прокурора. Все это время вы будете сидеть в камере, господин Воронцов, без предъявления обвинения. Вы выбрали не лучшую страну для своих подвигов.
Значит, он знает мое имя. Уже хлеб. Я и сам не собирался его скрывать – но если так, будет немного проще.
– Могу ли я узнать ваше имя? И в каком качестве вы здесь находитесь.
– Я специальный помощник кантонального прокурора Арнольд Реусс. В качестве уполномоченного кантональной прокуратуры мне предписано решить, имеет ли здесь место преступление и если имеет – каким образом будет проводиться следствие. В ваших интересах ответить правдиво на все мои вопросы.
Можно было выбрать одну из трех тактик. Оборонительную, наступательную или просто молчать. Мне надо было как можно быстрее выйти отсюда или хотя бы добиться, чтобы ко мне пригласили адвоката или консула, чтобы передать информацию. Так что выбора особого у меня не было – вперед и только вперед.
– Так я не имею права на адвоката? – нервно осведомился я, как осведомился бы любой турист, попавший в неприятную ситуацию в чужой стране.
– Нет, господин Воронцов. Это всего лишь проверочная беседа, она никак не подпадает под действие уголовного закона.
– Но от нее будет зависеть, предъявят ли мне обвинение, так?
– Вы начинаете меня понимать, господин Воронцов.
– Но у нас, в России, адвокат должен присутствовать при любой беседе!
В глазах швейцарца что-то промелькнуло.
– Вы не в России, герр Воронцов. Вы в Швейцарии. Все здесь происходит и будет происходить так, как считаем нужным мы.
– Хорошо, спрашивайте. Но учтите – я могу пожаловаться!
– Несомненно, герр Воронцов. Вы желаете продолжать беседу на немецком языке или предпочитаете, чтобы я пригласил переводчика?
– Немецкий вполне устроит.
– Хорошо. Начнем с самого простого вопроса – как вы попали в Швейцарию?
– Самолетом.
– Каким рейсом вы прилетели?
– Марсель – Лугано.
– Естественно, мы найдем ваше имя в списке пассажиров, не так ли?
– Возможно.
Реусс вопросительно вскинул брови:
– Как это понимать?
– У меня был паспорт на имя Бааде.
– То есть поддельный паспорт?
– Нет. Он выдан полностью в соответствии с германскими законами, есть в базе данных. Юлиус Бааде, можете проверить.
– Выдача себя за другое лицо – это серьезное преступление, герр Воронцов, – сказал Реусс, – боюсь, за это вы можете получить наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, кроме того, вы никогда не сможете больше посетить Конфедерацию, герр Воронцов.
– Я так не думаю, герр Реусс.
– Объяснитесь.
– Как я уже сказал, паспорт на имя герра Бааде является подлинным, зарегистрированным по всем правилам. Следовательно, о какой выдаче себя за другое лицо идет речь? У меня есть подлинный паспорт, им я и воспользовался. Граждане Священной Римской империи имеют право пересекать вашу границу без визы, не так ли?
Реусс немного смутился. В его пораженных бумажной пылью мозгах это не укладывалось…
– Но вы же человек по имени Александр Воронцов, подданный России, вы сами это признали, сударь?
– Разве? По моему, это вам так нравится меня называть. Я не против.
Реусс тормознул, пытаясь понять, как строить беседу дальше. Не нашел ничего лучшего, как спросить в лоб:
– Я так полагаю, герр Воронцов… или герр Бааде, как вам будет угодно, вы не настроены на сотрудничество?
Я широко улыбнулся:
– Верно. И я даже объясню вам, почему. Видите ли, господин Реусс, в цивилизованном мире правила уголовного преследования строятся следующим образом: вы как представитель государства обязаны предъявить мне надлежащим образом сформулированное обвинение, подкрепленное вдобавок доказательствами. И передать это дело на рассмотрение в независимый и беспристрастный суд. В противоположность этому я никак не обязан доказывать свою невиновность. Вы же, герр Реусс, пытаетесь получить от меня информацию, чтобы использовать ее против меня же. В этом я никак не буду вам содействовать. Однако я отвечу на те вопросы, на какие посчитаю нужным ответить, если это поможет вам раскрыть преступления, очевидцем которых я являлся.
– Очевидцем, герр Воронцов…
Судя по тону – Реусс просто опешил от такой наглости.
– Именно. Очевидцем.
