И тогда на российском флоте было немало порядочных, образованных и прогрессивно настроенных офицеров. Вспомним хотя бы капитанов 1-го ранга В. Миклуху, Н. Юнга, Н. Серебрянникова. В молодости все они принимали участие в народовольческом движении, что впоследствии вовсе не помешало им быть весьма уважаемыми людьми на флоте, успешно командовать различными кораблями, а затем геройски погибнуть в Цусимском сражении.
Когда Шмидт вернулся из психиатрической лечебницы на «Бобр», канонерка ушла в дальний поход. Плавание «Бобра» продолжалось до 14 января 1897 года. За это время канонерская лодка «Бобр» побывала в Фузане, Чифу, Тяньцзине, Шанхае, Гонконге, Чемульпо. Но Шмидта к несению самостоятельной вахты за время похода так и не допустили! 14 января канонерская лодка пришла на зимовку в Нагасаки.
В это время в Нагасаки приезжает и супруга Шмидта. Тогда приезды жён офицеров в Японию были обычным явлением. Зимой дамы обитали в Нагасаки, а летом перебирались вслед за кораблями, где служат их мужья, во Владивосток.
Доменика снимает квартиру по улице Оура дом № 1 у домовладельца Катаоки. Нашла супруга Шмидта себе и подругу — жену друга и однокашника своего мужа лейтенанта Михаила Ставраки Надежду. Казалось, что, может, хоть теперь в жизни Петра Шмидта всё наладится. Но Шмидт есть Шмидт. И он снова отличился, да как!
В Нагасаки произошёл грандиознейший скандал, едва не вышедший на дипломатический уровень. Инициировала его супруга Шмидта Доменика. Что в точности произошло между ней и домовладельцем японцем Катаоки, неизвестно. Быть может, нечто такое, что было связано с её прошлым ремеслом, а может, просто дама не сошлась в цене за съём квартиры. В любом случае всё можно было бы уладить без лишней огласки, но Пётр Шмидт умудрился раздуть скандал до огромных масштабов. В дело был втянут не только командир канонерской лодки, но и российский консул в Нагасаки.
Приведём документ полностью: «Ноября 13/05/1896 г. № 586 Конфиденциально. Господину командиру мореходной лодки „Бобр“. Милостивый Государь Михаил Павлович! Сегодня в 111 /4 ч. утра ко мне в присутствие Консульства явился мичман Шмидт с „Бобра“, с запросом, что сделано мною для наказания японца, обвиняемого в оскорблении его жены, и я дал ответ, что, получив жалобу его жены, и отобрав показание служанки, без замедления в переводе на английский язык, всё направил в японский суд. На вопросы, когда кончится дело, и какое взыскание будет наложено на виновного, я, конечно, не мог ответить определённо, так как это дело не Консульства, а японского суда. Мичман Шмидт, недовольный этими ответами, начал говорить, что он возьмёт матросов с судна и на улице же выпорет виновного в оскорблении его жены, или же просто убьёт его на улице, так как ждать за эту подлость не может. Я должен был остановить мичмана Шмидта, так как он произносил угрозы в присутствии служащих Консульства, но мичман Шмидт не остановился и вёл себя в присутствии служащих Консульства неприлично. Ввиду того, что такая угроза произносилась в присутствии служащих Консульства, его останавливали, но он не остановился. Ввиду того, что произнесённые мичманом Шмидтом угрозы по поводу обвинения в оскорблении его жены японцем, если осуществятся, поведут к крайне прискорбным последствиям, имею честь просить принять меры против их осуществления. Примите и прочие. Консул В. Костылев».
Но и это не всё. У Шмидта вскоре опять начались ежедневные психические припадки и истерики, а потому его пришлось срочно убрать с канонерской лодки и уложить в соответствующую клинику Ураками в Нагасаки, которой руководил тогдашнее светило японской медицины профессор Куримото. Японские психиатры весьма быстро поставили больному офицеру диагноз «шизофрения, отягчённая манией величия», полностью подтвердив аналогичный диагноз владивостокских психиатров.
Отметим, что в документе Шмидт назван не лейтенантом, а мичманом. В этом нет никакой ошибки. Дело в том, что официальной бумаги о присвоении лейтенантского звания Шмидт к тому времени ещё не получил, а потому во всех официальных бумагах значится ещё как мичман.
Пока Шмидт лежал в клинике, скандал с участием его жены постепенно сошёл на нет. Как наказал японский суд обидевшего Доменику Шмидт японца, мы не знаем, но её муж более этого вопроса уже нигде не поднимал.
Пребывание в психиатрической лечебнице совпало с присылкой долгожданного указа о присвоении Шмидту лейтенантского чина. Указ о производстве в чин, как мы знаем, был подписан ещё в декабре 1895 года, о чём Шмидт был извещён телеграфом. Но сама бумага с текстом указа пришла на Дальний Восток с большим запозданием. Сам факт того, что указ о лейтенантском чине Шмидт получил, находясь в психушке, сам по себе весьма примечательный.
К моменту возвращения «Бобра» из Нагасаки во Владивосток новым командиром Владивостокского порта был назначен контр-адмирал Григорий Павлович Чухнин, вступивший в командование 12 октября 1896 года. Так впервые соприкоснулись судьбы двух личностей, которым спустя каких-то восемь лет придётся сойтись в жестоком противостоянии во имя будущего России.
Григорий Павлович Чухнин в нашем рассказе о Шмидте личность далеко не последняя, а потому познакомимся с ним поближе. В официальной истории вице-адмирал Чухнин — это «сатрап», исключительно тупой и исполнительный держиморда. Но так ли это было на самом деле?
Отец родившегося в 1848 году будущего адмирала был полковником морской артиллерии. Рано оставшись сиротой, мальчик был определён в Царскосельский корпус для малолетних, а оттуда в Морской корпус. В августе 1867 года мичман Чухнин получает назначение на монитор «Латник». Затем были фрегаты и корветы, крейсера и миноносцы. Менялись корабли, менялись и моря: за Балтикой — Северное, за Атлантикой — Средиземное.
Особой страницей в жизни Чухнина стала служба старшим офицером на фрегате «Генерал- адмирал», который по флотскому порядку он довёл до высшей степени совершенства. Молодого перспективного офицера заметили, и следующей служебной ступенькой Чухнина стал командирский мостик канонерской лодки «Манчжур». Лодку молодой командир принимал на копенгагенской верфи со скандалом. Пунктуальный и дотошный, он заставил датчан ликвидировать все недоделки, оплатить неустойку и не дал поживиться за счёт русской казны.
Затем был непростой переход в дальневосточные воды и длительное плавание там. Здесь Чухнин обратил на себя всеобщее внимание тем, что постоянно держал корабль и команду в немедленной готовности к бою. И это на протяжении многих месяцев. Разумеется, служба с таким беспокойным командиром была нелёгкой, зато «Манчжур» неизменно брал все призы за артиллерийские стрельбы и постановку парусов.
Ещё один поход на Дальний Восток Чухнин совершил уже командиром крейсера «Память Азова». Там же, во Владивостоке, в январе 1896 года Чухнину присваивается звание контр-адмирал, и он назначается младшим флагманом эскадры Тихого океана.
Современники Чухнина позднее вспоминали, что не знали человека, более самозабвенно отдававшегося службе. Служение флоту было главнейшей и единственной его страстью. Сам трудясь до полного изнеможения, Чухнин требовал того же и от других…
А вскоре в Петербурге получили и первое его письмо с рассуждениями о будущем наших морских сил на Востоке. Чухнин писал: «Мы всегда должны быть непременно сильнее Японии… Во Владивостоке наш флот всегда должен быть сильнее японского, не должно рассчитывать на возможность усиления его Балтийским…» Прозорливость адмирала станет очевидной для всех через недолгих семь лет, когда японцы запрут нашу эскадру в Порт-Артуре. К сожалению, тогда что-либо исправлять было поздно…
На Востоке Чухнин трудился деятельно и оставил там после себя добрую память. Исполняя одновременно и должность командира Владивостокского порта, он прилагал все силы, чтобы сделать этот порт настоящей военно-морской базой. Особой заслугой адмирала явилось быстрое завершение постройки сухого дока, действующего и поныне (!). Именно Чухнин добился круглогодичной навигации порта, установки памятника руководителю обороны Петропавловска адмиралу Завойко. В это же время Чухнин, получив докладную о скандале в Нагасаки и последующем лечении его виновника в японской психушке, впервые и столкнулся с лейтенантом Петром Шмидтом.
По возвращении «Бобра» из плавания Шмидта немедленно списывают с канонерской лодки. Терпеть его выходки было уже не под силу ни командиру, ни остальным офицерам. С 17 мая по 30 августа 1897 года лейтенант Шмидт исполняет должность старшего штурманского офицера на пароходе-ледоколе «Надёжный». Ледоколы, как известно, работают зимой, пробивая судам проходы в ледяных полях. На чистой воде они не нужны, а поэтому в летнее время все ледоколы, как правило, ремонтируются. Не был
