убирают. Именно потому, что ей дают шанс выжить и получить наследство.
— А ты, возможно, прав. Но какие нужно иметь нервы девчонке, которой всего двадцать! Похоже, ее кто-то поддерживает, — предположил врач.
— Я вот что думаю, — уверенно заговорил Звездочет. — Кто-то специально начал раздувать эту историю, потому что уверен — Долина должна принадлежать ему или он может получить часть территории. У него имеются какие-то документы, но о самой наследнице он ничего не знает. Аляска не единожды говорил, что оставит о себе память и это будет сюрприз для всех. Удалось заманить мать и дочь. Заметь, они прилетели из Штатов. Потом их убили. Те, кто доставил сюда мать и дочь, были тоже убиты. Не сразу, потому что их купили, но платить постоянно не собирались. Перестав получать деньги, они бы обязательно назвали заказчика.
— А что ты скажешь о Бураковой Анне и ее дочери, которых похоронили в Штатах? — спросил Садкин. — Ведь есть документы.
Звездочет долго молчал.
— Документы документами, но вся эта история мне представляется так. Есть мать и дочь. Мать — вот заинтересованный человек. Дочь вполне возможно ничего и не знает и считает отцом кого-то не так давно погибшего. А у мамы есть друг. И он связан с уголовниками. Именно поэтому и убирают тех, кто заикнется о дочери Аляски. Я пробовал вычислить эту парочку. Она небедная, имеющая свой небольшой бизнес женщина лет тридцати восьми — сорока. Аляска не стал бы делать наследницу с более старшей. Невыгодно. Ее друг авторитетен в уголовных кругах и знал об Аляске все. Возраст примерно лет сорок пять — пятьдесят. Но понимаешь, в чем проблема… — Он снова замолчал и достал сигарету. С интересом слушавший его Садкин, щелкнув зажигалкой, дал прикурить. Жадно затянувшись, Звездочет кивнул в сторону холодильника. Садкин достал коньяк. — Нет такой парочки, — выдохнув дым, Звездочет огорошил врача, явно ожидавшего иного. — Я с помощью людей, чья профессия знать о преступниках, тем более лидерах, все, проверил свои предположения. Увы, — качнул он головой, — не нашел такой парочки. Нет таких в России. Я поэтому и спровоцировал спецов в таких делах на захват женщины и девчонки. Но все пошло не так. Какой-то американец сумел перехватить их. Быстро понял, что это не то, что ему нужно, вернул мать и дочь в Россию и через месяц убил. Вполне возможно, именно он и организовал похороны. В общем, я теперь ничего не понимаю, кроме одного. Наследница жива, а заправляет всем маманя, имея знакомого, который может нанять киллера. — Звездочет налил коньяк в рюмки. — Он был на Чукотке, убил моих парней и подставил этого чукчу. Его знает Вензель. Она звонила мне. Точнее, Ренате.
— Значит, надо искать эту чукчанку с фамилией Вензель, — заключил доктор.
— Наследница в Москве, — сказал Звездочет. — Американец знает это. Звони своему генералу, пусть немедленно проверяет, кто из родивших в США или Канаде в девяностом году уехал из столицы. Причины не важны. Звони немедленно.
«А ты не так и глуп», — удивленно подумал Садкин.
— В Красноярск, — положила деньги и паспорт Зоя.
«Черт! — подумал стоявший рядом молодой мужчина в очках. — Если б не знал голос, не узнал бы».
— Мне в Красноярск, пожалуйста, — подавая паспорт и деньги, улыбнулся он кассиру соседнего окна.
«Значит, Зойчик не так проста, как я думал, — поудобнее устраиваясь в кресле усмехнулся мужчина в очках. — А она выглядит вполне… И фигурка, и ножки. Да и мордашка симпатичная. Значит, уделала она тех дуриков… — Он улыбнулся. — А я уже не Шаман. И не Лю. Леонид Андреевич Демин. Что ж, пока летим, познакомимся поближе, — посмотрел он на сидевшую в соседнем ряду Вензель. — Умка говорил, что у нее где-то под Красноярском родственник живет. Трижды судим. Последний раз отмотал двенадцать за покушение на жизнь сотрудника милиции. Теперь на свободе и не бедствует. Наверняка к нему она летит. Это хорошо. Допрошу ее и всех кончу». Демин зевнул и закрыл глаза.
«Собственно, пять тысяч евро и тысяча долларов плюс десять триста в рублях неплохая добыча, — думала Зоя. — И прикид у меня нормальный, мужики заглядываются. Зря я Ренатке, этой сучке, позвонила. — Она вздохнула. — Правда, она хотела помочь, а этот козел, Звездочет, киллеров прислал. Умку, наверное, убили. — Она снова вздохнула. — У дяди Паши отсижусь. Поговорю с ним. Его наверняка заинтересует эта сказка про дочь Аляски. Следов я не оставила, так что все будет нормально».
После того как Шаман улетел, Песковатский-младший ждал новостей. Наконец позвонила Алла. Выслушав ее, Филипп предупредил:
— Если его возьмут и он расколется, я тебе лично левую грудь отрежу, пожарю и заставлю съесть.
— Я это уже пять раз слышала, — усмехнулась Алка. — Jly никогда не ошибается. Правда, он не работает бесплатно даже для своей женщины.
— Он уже заработал десять тысяч. Пусть перешлет тебе фотографии бумаг из чемодана.
— Уже выслал, — заверила Алла.
— Кстати, что твоя американская подруга?
— Сразу после сообщения об убийстве она уехала.
— Куда?
— Сегодня узнаю, — пообещала Алла. — И сразу позвоню.
Песковатский-старший получил первую информацию о москвичке, родившей в Штатах девочку двадцать лет назад. Фамилия ее — Скорикова. Замужем второй раз. Отчим удочерил ребенка пятнадцать лет назад. Живут сейчас в Угличе, там же мать и отец мужа Скориковой. Оба на пенсии.
— Вот и в Москве мы, — облегченно вздохнул Князь. — Сейчас приедем, в ванну залезу и минут тридцать отмокать буду. Потом пивка с водочкой и на боковую. Зря мы дернулись на Чукотку эту, — недовольно признался он.
— Что делать будем? — спросил Поп.
— Надо с Дедом добазариваться. Вернется Якут, отправь к нему. Дед все свое войско народное построил, а хотелось бы законно золотишком заняться. Разумеется, работали бы спецы, а мы бы бабки имели. И на общак, и на гревы отстегивали бы. Дед базарил, мол, я им вторую Чечню устрою. Но долго не протянет. Неделю повоюет, и кончат и его, и ополчение народное, Государевы псы этим займутся. Как мы, блин, Моржа подзабыли! Он не лез никуда, в общак давал, претензий к нему не было… Правда, имел бумаги Аляски и молчал. А ведь в курсе был, что мы все дела Аляскины вспоминаем. Про дочь-то он, понятное дело, не в курсе был. Кто бумаги эти забрал, узнать бы. И что в них есть. Как ты мыслишь?
— Так ведь базарок начался в Хабаровске, — сказал Поп. — Какая-то сучка, подруга Умки этого, звякнула своей подруге. Мол, есть чемодан с бумагами Аляски. А та на кого-то пашет. Цинканула шефу, тот и послал отморозков. Но сделали их там.
— Я, кажется, догадываюсь, кому звонили. Подруга Умки знакома с Ренаткой, а та знаешь на кого работает? — Он усмехнулся. — Звездочет решил в игру вступить. У Умки Зойка была, подружка. Она Ренатку знала, вместе в Анадыре медицинское училище кончали. Или в Магадане… Значит, Звездочет не успокоится никак.
— Звездочет в дурдоме, — напомнил Поп. — А там не подступишься. Главный там — бывший медик ФСБ. Восемь лет назад дело на него завели, но он отмазался и еще свой дурдом открыл. Менты понимают, что он прикрывает многих, но ничего поделать не могут. Крыша у Садкина крепкая, а кто его покрывает, неясно. Сто пудов, он тоже наследницу шарит. А вот ты, Ваныч, что-то темнишь.
— Не забывай, с кем говоришь, Попяра! — оборвал его Князь. — Надо кончать с этим Звездочетом, тогда вылезет тот, кто его использует. Сто процентов против полутора, что этот лепило из дурки использует Звездочета по приказу своего покровителя.
— Гадать времени нет, — снова прервал его Князь. — Эта Тумина, журналистка, понятное дело, подыграла нам, но кажется, в это не все поверили. Аляска слишком уж все запутал.
— Аляска не любил лапшу на уши вешать, — ворчливо заметил Поп. — Он или молчал, или говорил
