— Вы в этом убеждены?
— С ними поддерживается радиосвязь. По инструкции.
— Значит, президент находится сейчас сразу в трёх местах?
— В четырёх. Вы забыли, что он у себя в кабинете.
— Грег! Как может президент быть одновременно в четырёх местах?!
— В связи с этим у меня имеется жалоба сенату.
— Жалоба?! Сенату?! На кого?
— На вас, господин министр.
Министр подпрыгнул.
— Так точно. Не моё дело знать государственную необходимость, которая заставила президента поступать таким образом, как он поступает. Но, поскольку его планы затрагивают вопросы охраны, ваш секретариат обязан был информировать нас заранее. А он не информировал. Налицо явное нарушение сенатской инструкции.
Дорон едва удержался от смеха: так забавно выглядел потерявший дар речи Воннел.
— Да, вы правы, — судорожно глотнув воздух, сказал министр. — Я разберусь. Идите.
— Слушаюсь.
Грег круто повернулся.
«Хорошая всё-таки вещь бюрократия», — подумал он.
— Не сказка! Не сон! — Воннел забегал из угла в угол, снова прижимая к себе портфель. — Один президент в кабинете. Второй смотрит кенгуру. Третий где-то на радио. Четвёртый пьёт на благотворительном банкете антиалкоголиков. Четыре президента! О Бог мой, что же делать?
— Убрать лишних, пока об этой истории никто не узнал.
— Как вы сказали? Убрать? — Министр остановил свой бег и подозрительно посмотрел на Дорона. — Вот что, генерал. Я не знаю, как появились лишние президенты. Я не знаю, кто их создал. Я не знаю, зачем. Я знаю одно: в этом деле замешаны вы!
— Я? Но позвольте, Воннел…
— Профессор — ваш. Не так ли? Установка — ваша. Не так ли?
— Но ведь я…
— Сообщили об этом. Разберёмся. Я далёк от подозрений, но, сами понимаете, государственная служба!
— Что вы собираетесь делать?
— Сейчас узнаете.
Воннел коснулся одной из пуговиц своей рубашки, и четверо приехавших с ним людей разом вошли в комнату. Сразу стало тесно.
— Вот! — Министр покопался в портфеле и вынул оттуда какую-то бумажку. — Срочно пригласите всех по этому списку. Сюда. Инструкции, как это сделать, там есть. Далее: немедленно вызвать в усадьбу команду «АС». Президентской охране передать приказ: исполнять обязанности как обычно. Охрану шоссе, Дома Власти, радио, телеграфа, всех аэродромов и банков возложите на своих людей. Группе «АС» взять на себя правое крыло здания, вашим людям — левое. Дополнительные распоряжения я дам, когда потребуется. Супругу президента пригласить ко мне. Полк «Моргинг» привести в состояние боевой готовности. И ещё… — Министр понизил голос так, чтобы Дорон не смог расслышать ни слова. — Ясно? Действуйте!
Четверо вышли так же безмолвно, как и вошли.
— Воннел, можно задать вам один вопрос? — сказал Дорон.
— Догадываюсь какой и потому сразу на него отвечу: арестовывать вас я не собираюсь.
— Я хотел спросить не это, поскольку знаю, что нет закона, по которому вы могли бы меня арестовать.
— Вы правы, генерал. Формально я не могу задержать ни вас, ни даже вашего Миллера, пока не будет установлен факт заговора. Но к чему нам с вами эти формальности?
— Вам, может быть, и ни к чему, — обескураженно начал Дорон, но Воннел его бесцеремонно перебил:
— Вы что-то хотели спросить?
— Да. Как вы решили поступить с президентом?
— Решать буду не я. Решать будут… — И министр ткнул пальцем куда-то вверх.
— Совет?
— Совет.
— Ну что ж…
Дорон снял трубку телефона.
— Алло! Мне… Что? Вот как… Поздравляю, — буркнул генерал, кладя трубку, — у вас расторопные ребята. Но мне нужно связаться с городом.
— После решения Совета.
— А если я не…
— Не советую.
— Воннел! Вы забыли, что я — Дорон!
— Генерал! Не забывайте, что я — министр.
В дверь постучали. Просунулась коротко стриженная голова одного из людей Воннела.
— Госпожа президентша, шеф, по свидетельству её горничной, с утра отбыла в город.
— В город? Передайте Джекобсу: когда она вернётся, пусть он ей скажет, что неотложные дела помешают президенту быть с ней сегодня ночью.
Голова исчезла.
— Я отправляюсь к президенту, генерал, — сказал Воннел. — К тому, что здесь, в кабинете. Можете не сопровождать меня.
Шаг министра был твёрд, а в мыслях была решительность.
Но, когда он вошёл в кабинет, и президент поднял голову, и Воннел увидел знакомое до мельчайших чёрт лицо, его взяла оторопь. Несмотря на объяснения Дорона, он никак не мог поверить, что копии тождественны оригиналу: он ожидал встречи с чем-то поддельным, фальшивым, с двойником, которого нетрудно будет взять за шиворот. Но на него — Воннел был готов поклясться — выжидающе и зло смотрел настоящий президент.
— Однако… — сказал президент, постукивая костяшками пальцев по столу. — Чем вызвано ваше появление, Воннел, да ещё без сопровождения Джекобса?
— Простите. — Воннел зачем-то снял очки, повертел их, надел обратно. — Я хотел только сказать…
— Разве вам не сказали, что я занят?
Воннел сжал ручку портфеля, будто портфель у него уже отбирали, и принялся лихорадочно искать в чертах президента чего-то необычного, чего-то такого… Он и сам не знал чего. Наверное, чего-то, что позволило бы ему выйти из-под гипноза привычного подчинения, что помогло бы ему низвести президента с престола власти и превратить его в двойника, в копию, в человека, стоящего вне закона.
— Поистине сегодня день чудес! — не дождавшись ответа, сказал президент и откинулся на спинку кресла. — Ну, уж раз пришли — докладывайте, а не молчите.
— Как вы сказали, господин президент? День чудес? — Невидимая броня вокруг президента треснула, и Воннел почувствовал некоторую твёрдость в ногах. — Господин президент, — выпалил он, — раскрыт заговор против вас!
— Заговор? — Президент удивлённо поднял брови. — Раскрыт? Это что ещё за весёлые картинки?
— Прошу отнестись к факту серьёзно, — нервно сказал Воннел, поглядывая на часы. — Вам придётся перейти в правое крыло здания. Тут небезопасно.
— Прежде доложите, в чём дело. И позовите сюда Джекобса. Я уже пять минут нажимаю кнопку, но он оглох, старый индюк!
Этой минуты Воннел боялся больше всего. Кем бы ни был человек, сидящий перед ним, — копией,
