обширнее и плодороднее маленьких островков в других районах Океании, поэтому дальние морские странствия в поисках неведомых земель виделись меланезийцам пустой забавой. Они были вполне равнодушны к «вечно убегающему горизонту», а их плавания чаще всего преследовали совсем иные цели – или прибыльную торговлю, или захват военной добычи. Подобно норманнам меланезийцы были купцами и пиратами.
Абсолютные чемпионы океанийского судостроения – полинезийцы. Кроме балансирных лодок различных типов, предназначенных для ближнего плавания, они строили катамараны – двухкорпусные парусники внушительных размеров, способные преодолевать тысячи миль открытого океана. Как правило, длина таких лайнеров не превышала 20 метров, но нередко мастера спускали на воду 30-метровые или даже 40-метровые корабли, принимавшие на борт от 50 до 150 человек (до 300, по некоторым данным). На прочный киль и шпангоуты нашивали доски, пригоняя их друг к другу без малейшего зазора, так что конопатить внешний борт нужды не было. Обшивка фиксировалась вышеописанным способом – с помощью крепкого шнура, выделанного из волокон кокосовых орехов. Остов полинезийского катамарана – это две одинаковые большие лодки, соединенные между собой поперечными балками, на которые настилалась платформа. Такое оригинальное конструктивное решение позволяло не только взять на борт значительный груз, но и придавало судну хорошую остойчивость, сохраняя прекрасные ходовые качества.
Парусная оснастка двухкорпусных лодок дальнего следования у полинезийцев непрерывно эволюционировала. П. Ланге пишет, что первые катамараны несли на подвет ренном корпусе две вертикальные мачты с треугольными парусами, но со временем их место занял алебардо об разный парус (в виде половинки клешни краба) на одной-единственной мачте. Еще позже появился типичный океанийский треугольный парус, который устанавливали на короткой мачте, наклоненной вперед. Лодки подобной конструкции первым из европейцев увидел в XVII веке голландский мореплаватель Абель Тасман у берегов архипелага Тонга. Они резво бегали по волнам, оставляя за собой пенный след и развивая приличную скорость – не менее 8 узлов. А к XVIII столетию, когда у островов Тонга появились корабли Дж. Кука, полинезийцы реконструировали не только парусную оснастку, но и профиль своих катамаранов. Теперь корпус с наветренной стороны стали делать меньших размеров и широко практиковать точно такой же способ поворота, как у микронезийских балансирных лодок.
На палубе полинезийских судов, функцию которой выполняла платформа между корпусами, отводилось место для очага и размещались хижина, груз и продовольствие. Слово – П. Ланге.
Набор продуктов в дорогу состоял из большого количества вкусных «консервов», которые брали с собой в плавания, длившиеся неделями. Например, пои – кашеобразное, слегка кислое, очень долго хранящееся любимое кушанье полинезийцев, приготавливаемое из муки клубней таро, сушеные бататы и плоды хлебных деревьев, мелко нарезанная сердцевина плодов пандануса и вяленая рыба. Запеченные клубни ямса могли оставаться годными в пищу целый год, а кокосовые орехи, которые везли с собой в огромных количествах, являлись не только очень вкусной едой, но и дополнительным запасом жидкости.
Погрузив на борт своих вместительных двухкорпусных лодок запас провианта, женщин, небогатый скарб, домашних животных и культурные растения, «плывущие вдаль», как именовали себя полинезийские мореходы, навсегда покидали родные берега и уходили в неведомое, без устали штурмуя тихоокеанские горизонты. Размах и дерзость их начинаний не имеет аналогов в истории человечества: оставив за кормой архипелаги Западной Полинезии, они за несколько столетий расселились по всему Великому океану, проникнув до Гавайских островов, Новой Зеландии, острова Пасхи, берегов Американского континента и границы антарктических паковых льдов. И если вспомнить, что суда полинезийцев строились исключительно с помощью таких простейших инструментов, как акульи зубы, каменные тесла и раковины моллюсков, и не имели ни одной металлической детали, то уважение к этим морским бродягам возрастает стократ.
Мы говорили о трех основных разновидностях океанийских лодок, но в действительности их было, конечно же, много больше, причем некоторые считались пустячком, не заслуживающим упоминания. Об этом хорошо рассказал Те Ранги Хироа.
Небольшой долбленый челнок, необходимый каждой семье, чтобы добывать пищу на море… мог выдолбить любой туземец, но только опытный ремесленник мог расколоть дерево на доски, придать им форму, пригнать их друг к другу и ошвартовать более крупные лодки. Эта работа требовала большой тщательности и специальной сноровки. Однажды самоанский мастер-плотник перечислял мне различные типы самоанских лодок. При этом он не упомянул обыкновенный долбленый челнок, называемый «паопао».
– Вы пропустили паопао, – сказал я.
Он бросил на меня презрительный взгляд:
– Да разве паопао – лодка?
Чтобы уверенно пересекать тихоокеанские просторы почти в любых направлениях, полинезийские мореходы должны были овладеть непростым искусством навигации вдали от берегов. Пускаться в далекое плавание на авось, не имея представления о господствующих течениях и ветрах, – затея безнадежная и смертельно опасная. Океанийцы, шлифуя навыки кораблевождения из года в год на протяжении веков, сделались непревзойденными навигаторами. Не имея ни секстана, ни компаса, ни лага, они безошибочно находили дорогу посреди убийственно однообразной водной пустыни. Днем им указывали верное направление солнце, устойчивый ветер, висящие в небе птицы, кучевые облака, неподвижно застывшие над клочком далекой суши, и морская зыбь (движение волн в Тихом океане отличается редким постоянством), а ночью ориентировались по звездам, хотя в тропических широтах это весьма нелегкая задача. Но первопроходцы Южных морей досконально изучили звездное небо и прекрасно знали, когда и какие звезды появляются над горизонтом. Они следили за их движением по небосводу, а путеводные светлячки, висящие низко над горизонтом, помогали им отыскать нужное направление. Они могли по памяти описать положение небесных светил в разные времена года, что вполне заменяет компас при почти всегда безоблачном экваториальном небе.
Кроме того, в распоряжении океанийских мореплавателей имелось весьма оригинальное изобретение – так называемая прутиковая морская карта, помогавшая вычислить оптимальный курс среди редкой путаницы тихоокеанских архипелагов. Разумеется, это причудливое и хаотическое переплетение стебельков и раковин даже отдаленно не напоминало карты европейцев на бумаге или пергаменте, но полинезийские моряки без труда ориентировались в своей «карте», где раковины морских улиток обозначали острова, а древесные прутья и жилки пальмовых листьев – океанические течения, господствующие ветра и наиболее предпочтительные маршруты. Не следует забывать и о песнях народов Океании (в первую очередь – полинезийских, ибо только они сохранили историческую память о своем далеком прошлом), которые не только славили деяния предков и учили, как строить лодки, но и выступали в качестве своеобразных лоций, поясняющих, как лучше всего добираться от острова к острову. Например, на Гавайских островах удалось записать старинные песни о сотворении мира, и в одной из них повествуется в частности о том, как были «развешаны» на небесах путеводные звезды (перечисляются названия 81 звезды). Указано не только взаимное расположение звезд, но и такие нюансы, над каким островом (из числа обжитых) одна из них поднимается над горизонтом выше прочих. В древнем таитянском предании говорится:
Поплывем, но куда же нам плыть?
Поплывем на север, под Пояс Ориона.
Курс на это созвездие, которое у таитян именовалось иначе – Меремере, держали бесстрашные моряки, достигшие приблизительно в X веке Гавайского архипелага (впрочем, мнения специалистов на сей счет расходятся – в широком промежутке от VII до XIV столетия). Таити и Гавайские острова разделяет очень большое расстояние – 2 400 морских миль (почти 4 500 километров), и люди, которые умудрились его безболезненно преодолеть, ориентируясь по солнцу, звездам и морской зыби, по праву заслуживают почетного титула великих мореплавателей. Полинезийские песни содержат весьма точные указания по части океанских маршрутов. Известный русский путешественник позапрошлого века О. Е. Коцебу однажды спросил туземцев, каким образом они находят путь от одного острова к другому. Островитяне ответили, что подробное описание морских дорог можно легко отыскать в песнях. Коцебу замечает:
…Достойно удивления, что они на расстоянии 300 миль находят столь незначительный остров, как Гуагам (Гуам. –
