Владимир Высоцкий без мифов и легенд

уличного певца:

«Сейчас вам будет показана забавная история некоего сим­ патичного мистера Мак-Кинли, из которой каждый сделает выво­ды по своему разумению. Он не бог, не герой, не звезда, он — как ты, как я — маленький человек».

Его песни, его призывы непосредствен­но обращены к зрителю. Баллады для Билла Сиггера Швейцер пред­ложил написать Высоцкому. По мнению Швейцера, «внешняя сти­хия роли совершенно соответствовала и совпадала со стихией бы­тия творчества самого Высоцкого». По сути, режиссер предложил Высоцкому в фильме предстать в совершенно оригинальной ипо­стаси — поэта, то есть самого себя.

Вспоминает жена и соратник М.Швейцера режиссер Софья Милькина: «...Поскольку фильм задумывался на американском ма­териале, то и виделся он нам сделанным в американской манере. А в американском кино очень широко используется прием сквоз­ных баллад, и там есть блестящие их сочинители и исполнители. Мы просмотрели массу материала в фондах и убедились, что сде­лать такое у нас — вещь почти невозможная. Мы не видели ни ав­тора, ни исполнителя. Швейцеру казалось в то время, что нужного нам человека вообще нет. Речь даже шла о приглашении Дина Рида. Мы были в тупике...

И я произнесла фамилию Высоцкого... Позвонила ему и ска­зала: мы хотим дать тебе посмотреть сценарий — прочти, выскажи свое мнение и скажи, не хотелось бы тебе заняться теми балладами, которые там есть. Он сказал:

«Давайте».

Это было в пятницу.

В следующий четверг он позвонил нам домой и сказал:

«Я про­чел сценарий, мне очень нравится, я возьмусь за эту работу. Я бы хо­тел встретиться и поговорить». Я

предложила встретиться просто у нас дома. Он сказал:

«Хорошо, я приду с гитарой. В воскресенье».

И он пришел в воскресенье... Швейцер думал, что Володя пока будет только спрашивать, и придется отвечать, отвечать... А Воло­дя вдруг и говорит:

«Ребята! Я написал уже баллады. Я вам их спою. Понравятся они вам — хорошо, а нет — вы мне скажите, и я буду делать еще. Только я предупреждаю: они длинные. Набирайтесь тер­пения, я буду играть».

Он сел на диван, поставил перед собой стул и вытащил стопку листов, исписанных карандашом. Он их даже еще наизусть не помнил!

Он начал было уже петь, но вдруг вскочил и сказал:

«Знаете, я всегда страдаю от своей дешевой музыки. Я ровно настолько компо­зитор, насколько мне необходимо спеть мои стихи. Но учтите, что я просто потребую, если вам это понравится, чтобы композитор картины превратил это в музыку, слушайте баллады».

И он спел! Он спел

«Балладу о маленьком человеке», «Балладу об оружии», «Балладу о Кокильоне»,

он спел

«Грустную песню» («Кто-то высмотрел плод, что неспел...»),

он спел песню хиппи

«Вот это да!»,

— и сказал:

«Вот это я написал для себя, я же буду играть это­го вашего Билла Сиггера»,

— так прямо и сказал, спел

«Мистерию хиппи»

и спел еще

«Песню об уходе в рай».

Семь баллад! Почти все! В следующий раз он дописал только

«Манекены»

и

«Песню футболь­ной команды 'Медведи'».

Швейцер был совершенно ошеломлен! На этой сценарной бума­ге вдруг вырос такой зеленый, такой сильный, такой могучий рос­ток! Эта бумажная работа дала толчок такому могучему художест­венному взлету. Он немного изменил наше ощущение направления картины: не нужно было стремиться к похожести с американской песней, нужен был свой почерк! И мы его поняли и приняли.

Так что же такое Высоцкий? Что же это за потрясающее моцартианство? Что же это за такая художественная переимчивость, когда из сухой бумажной схемы извлекается истинный ее нерв и с такой легкостью, с таким восторгом (это же чувствуется!) вопло­щается в такую изумительную форму! Ведь баллады о Кокильоне в сценарии не было — это он сам, и грустная песенка — это тоже он сам. И какая гражданственность! Со всем пылом, с каким он напа­дал на наши недостатки, он налетал на американский образ жизни. Как честный художник, для которого не существует границы его гражданского пафоса.

Да! Что еще было потрясающе! Его уважение к чужому творче­ству, которое он принял в руки, — оно восхитительно. Он не упус­тил ни одной строчки подстрочника, ни одного тезиса, он их реа­лизовал все абсолютно! Работа была выполнена с удивительной чет­костью, честностью, добросовестностью. И как это совместилось с яркой, безудержной фантазией, которой баллады просто блещут, — для меня загадка».

Оценивая труд и талант Высоцкого, Милькина скромно умал­чивает о первооснове — о совершенно мастерски выполненном ре­жиссерском сценарии Швейцера. Баллады были настолько подробно прописаны режиссером, что первоначально складывалось впечатле­ние, что Высоцкий просто зарифмовал подстрочники Швейцера. Он точно по сюжету выполнил задание, но, как поэт, внес в него поли­тическую остроту и ясность. Если подстрочники режиссера строго увязаны с сюжетом фильма, то баллады поэта имеют как бы само­стоятельный сюжет, способный существовать отдельно.

Но тут запаниковал композитор фильма И.Шварц: «Я не знаю, как трансформировать Высоцкого, не знаю, как делать его баллады. Писать другую музыку — это значит его уничтожить, а как их под­править, я не знаю!» По его же настоятельному совету Швейцеры пригласили из Ленинграда на «Мосфильм» талантливого компози­тора Анатолия Кальварского. Кальварский облачил темы Высоцко­го в нормальную музыкальную форму, разработал партитуру и дал ансамблю Георгия Гараняна. Высоцкий остался доволен...

А.Кальварский: «Нас в 1974 году познакомил Исаак Осипович Шварц, когда я помогал Володе в аранжировке музыки к кинофиль­му «Бегство мистера Мак-Кинли». Володя написал музыку как чис­то бытовую. Это был фильм-памфлет о какой-то ситуации в якобы несуществующей стране, хотя всем было ясно, что подразумеваются пресловутые Соединенные Штаты Америки. И поэтому надо было его баллады перевести на какой-то музыкальный язык, созвучный американской музыке. Это было безумно трудно! Я нашел несколь­ко возможностей сделать для некоторых песен смесь такую — полу­европейскую, полуитальянскую. Одну балладу написал сам Володя, просто удивительно попав в тему, поскольку он прекрасно чувст­вовал, что нужно в этом фильме. А еще одну — «Балладу о манеке­нах» — мне пришлось написать самому».

3 декабря Высоцкий заключил с «Мосфильмом» договор на во­семь песен для фильма: «2. За каждую написанную и принятую песню «Студия» выплачивает «Поэту» сто пятьдесят рублей (150 руб.)».

В фильме снимались очень сильные актеры: А.Степанова, Д.Ба­нионис, Ж.Болотова, А.Демидова... Самым выдающимся актером фильма был Борис Бабочкин, увы, не доживший до премьеры.

Съемки фильма проходили в Будапеште...

С.Милькина: «Для нашего начальства была изготовлена одна (единственная!) полная копия фильма. Они посмотрели и были по­трясены. И вот после этого потрясения, они, полагая, что надо свою лепту внести, начали работать... Они искромсали картину. Воло­денька, который пришел на премьеру, ушел с нее больной».

B.

Высоцкий:         

«Мне поручено было написать туда девять бал­лад, что я и сделал... Они громадные, эти баллады, по четыре-пять минут. И на них идет действие... И что получилось? Кончилась кар­тина, посмотрели материал, и выяснилось, что она такого задум­чивого, длинного повествования, эта картина, а мои песни... я их все писал, как мы и договаривались, с жутким нервом, трагично. И они не вошли, эти песни, туда... Осталась там одна песня с четвер­тью. А везде написано вот такими буквами, что автор песен, ав­тор баллад. Реклама давалась гигантская, как будто я там вооб­ще не буду слезать с экрана. И вышла на поверку вот такая исто­рия. Это досадно очень...»

C. Милькина:         «Но это еще не все. После премьеры мы со Швей­цером уехали отдыхать и строго- настрого наказали монтажнице, Клавдии Алеевой, беречь и не затерять эту единственную полную копию. Она эту копию отдала, и ее смыли! Я никого так в жизни не ненавижу, как Клавдию Алееву. Смыли уникальную копию с послед­ней ролью Бабочкина и фантастически прекрасным Высоцким!»

Премьера фильма состоялась в 1975 году. Работа получила хо­рошие отзывы в прессе. Многие из актеров за исполнение ролей по­лучили Государственную премию, а Высоцкий, своим творчеством придавший нерв и целостность фильму, отмечен не был.

Л.Финк («Искусство кино», № 5, 1976): «...Фильм «Бегство мис­тера Мак-Кинли» не сходил с экрана