Владимир Высоцкий без мифов и легенд

—  Это наш соотечественник, великий художник — Хаим Сутин.

—  

Ты знаешь, Мишка, никогда не видел и не слышал, но как здо­рово! Я ведь профан в этом деле, неуч. Ты меня образовывай...

Вскоре после этого разговора Шемякин уехал в Нью-Йорк — там снимался фильм о нем. Вдруг звонок из Парижа:

—  

Миша, я потрясен! Просматриваю все

(Шемякин накануне закончил серию рисунков «Чрево Парижа»)

и пишу. Каждое четве­ ростишье буду читать тебе по телефону.

Так, потрясенный произведениями двух мастеров кисти, мас­тер слова писал балладу —

«Тушеноши» («Михаилу Шемякину — под впечатлением от серии 'Чрево'»).

АЛЕКСАНДР ГАЛИЧ

Если брать наших самых крупных поэтов-песенников, то есть Окуджаву, Галича и Высоц­кого, я лично вижу Высоцкого на первом месте.

Андрей Синявский

15 декабря 1977 года в своей парижской квартире погиб Алек­сандр Галич. Согласно официальной версии обстоятельства смерти были случайными и нелепыми. В этот день ему доставили из Ита­лии стереосистему «Грюндиг», в которую входил магнитофон, теле­визор и радиоприемник. Мало знакомый с техникой Галич, не до­жидаясь специалистов, стал подключать только что доставленную радиоаппаратуру, перепутал гнезда на задней стенке телевизора и коснулся цепей высокого напряжения. Его ударило током. Для серд­ца, перенесшего три инфаркта, это оказалось смертельным. Властя­ми перед женой — Ангелиной Николаевной — вопрос был постав­лен ребром: если вы признаете его смерть несчастным случаем, то получите на радио «Свобода» пожизненную ренту, если нет — не получите ничего.

22 декабря в переполненной русской церкви на рю Дарю про­изошло отпевание. На нем присутствовали писатели, художники, общественные деятели, друзья и почитатели, многие из которых прибыли из-за границы — например, из Швейцарии, Норвегии. Только из России, которую Галич любил с сыновней нежностью, не приехал никто. Вдова Галича получила большое количество теле­грамм, в том числе и из СССР — от А.Сахарова, «ссыльных» А.Мар­ченко и Л.Богораз.

Западная и эмигрантская пресса поместили некрологи и про­щальные слова, в церквях были отслужены молебны. Друзья на ро­дине, о которых Галич так тосковал, тоже помянули его.

Он похоронен на небольшом кладбище Сент-Женевьев-дю-Буа в 25 километрах от Парижа. Вокруг русские надписи на памятни­ках выдающимся деятелям русской культуры И.Бунину, Д.Мереж­ковскому, А.Ремизову, И.Шмелеву, М.Шагалу, А.Тарковскому, В.Не­красову...

На черной мраморной плите, под которой похоронен Галич, лежит черная мраморная роза и золотая гравировка: А. А. ГАЛИЧ. 19.Х-19 г. — 15 XII-77 г., и изречение из «Нового Завета» «Блажении изгнании правды ради». Через девять лет на этой плите появится еще одна надпись — А. Н. Галич.

В апреле 1978 года еженедельник «Неделя» поместил статью «Это случилось на 'Свободе'». Если в нескольких словах: преда­тель родины, алкоголик, ловелас Галич, после того как покинул Со­ветский Союз, стал агентом ЦРХ которое и спровоцировало несча­стный случай, устав от его пьянок и тунеядства. Собаке — собачья смерть... Еще через десять лет в той же газете напишут, что — не предатель, не подонок, не уехал, а изгнан был большой поэт. А в стихах его не клевета, не очернительство, а боль и ненависть к тем, кто губил страну...

Справедливость восторжествовала — по настоянию дочери Га­лича, А.Архангельской, в 1988 году он был восстановлен в Союзе писателей и в Союзе кинематографистов. В том же году была соз­дана комиссия по литературному наследию А.Галича под председа­тельством Б.Окуджавы.

Галич и Высоцкий острее многих других почувствовали и вы­разили одну из серьезнейших социально- политических и этических проблем нашего общества — проблему свободы и ее многообраз­ных ограничений.

Будучи на 20 лет старше, Галич много раньше Высоцкого начал сочинять песни. В 1955 году он стал членом Союза писателей, а с 58-го членом Союза кинематографистов. Пьесы Галича «Вас вызывает Таймыр», «За час до рассвета», «Пароход зовут 'Орленок'», «Мно­го ли человеку надо» и другие были поставлены многими театрами страны. По его сценариям поставлены фильмы «Верные друзья», «На семи ветрах», «Государственный преступник», «Дайте жалоб­ную книгу» и др. По радио пели его песни «Ой ты, Северное море» и «До свиданья, мама, не горюй, на прощанье сына поцелуй»...

В начале 60-х в Галиче внезапно просыпается бард-сатирик, и на свет одна за другой появляются песни, которые благодаря маг­нитофонным записям мгновенно становятся популярными. Самой первой песней этого цикла была «Леночка», написанная Галичем бессонной ночью в поезде «Москва — Ленинград» в 1962 году. За «Леночкой» потоком появились и другие: «Старательский вальсок», «У лошади была грудная жаба», «Тонечка», «Красный треугольник», «Аве, Мария», «Караганда», «Ночной дозор», «Памяти Пастернака», «Баллада о Корчаке», «На сопках Маньчжурии», «Летят утки»... По­являются все новые и новые песни, которые расходятся в многочис­ленных магнитофонных записях.

В марте 1968 по приглашению клуба «Под интегралом» Галич приехал в Новосибирск на фестиваль «Бард-68». На сцене зала Дома ученых в новосибирском Академгородке состоялось первое и по­следнее публичное выступление Галича в СССР, после которого на­чались его главные беды, закончившиеся изгнанием из страны.

О Высоцком тогда знала только компания Большого Каретно­го, а Галич был уже известен на всю страну. Но Высоцкий быстро догнал. Е.Евтушенко написал однажды, что популярность Галича была в брежневскую эпоху по ряду причин более «суженной», чем Высоцкого, но все же по стране бродило более полумиллиона маг­нитофонных пленок с записями его песен.

В литературе, посвященной авторской песне, не утихают спо­ры о взаимном влиянии Галича и Высоцкого. Некоторые критики говорят о Галиче как об учителе Высоцкого, «во многом предвос­хитившем его». Высоцкий в 60-е годы пел некоторые песни Галича: «Про маляров, истопника и теорию относительности», «Тонечка», «Памяти Пастернака».

Галич на правах старшего подходил к творчеству Высоцкого до­вольно строго. В ноябре 1974 года на вопрос: «Как вы относитесь к творчеству Высоцкого?» — Галич ответил: «У него есть замечатель­ные произведения, но рядом с ними идет поток серых и невырази­тельных сочинений. А потом опять вырывается какая-то порази­тельная, прекрасная и мудрая песня. И если бы я мог давать советы, то я бы ему посоветовал строже подходить к тому, что он делает». Высоцкий к тому времени уже ощущал себя гением и неприязнен­но отнесся к такой оценке. О Галиче он однажды сказал:

«...один эле­менту него сильный и преобладающий — сатирический. Может, по­этому музыкальный и текстовой отстают».

Интересную сопоставительную оценку обоим поэтам дал ком­позитор Владимир Дашкевич: «Высоцкого часто относят к жанру ав­торской песни, но это неверно. Да, он пробовал себя в этом жанре, писал песни ярко социальные, протестные, но в этом амплуа усту­пал Галичу. Его «коронка» — это (может, не очень складно звучит) «отчаянные песни», в которых он не столько пел, сколько кричал — и не интеллигенции только, как Галич, а всему народу.

Кричал же он о том, что подходит опасная, роковая черта, за ко­торой становится неизбежным распад коллективной души России. Вот о чем его вещи

«Все не так», «Истопи ты мне баньку», «Чуть помедленнее, кони»...

Он призывал сделать что-то всем миром, что­бы этого краха миновать. Отсюда — такой надрыв, безумное напря­жение, сверхвысокий «вольтаж» его голоса и игры. Помню, в одной из наших бесед он признался, что боится умереть на сцене, играя Гамлета. Ведь и Гамлет кричал о том, что «неладно в датском коро­левстве», — но его не слышали или не хотели слышать».