Владимир Высоцкий без мифов и легенд

— 

Здесь не обвенчают — поедем в другое место».

B. Янклович:           «Я говорю Володе: —   Ты с ума сошел...

— 

Я хочу, если со мной что-то случится, чтобы она знала, что это не просто так, что это серьезно».

Но венчание не состоялось. По советским законам священник мог обвенчать только при наличии в паспортах отметки о регист­рации в загсе. Они объездили половину московских церквей — без­ результатно.

Оксана: «Он знал, что умрет, и ему хотелось, чтобы после его смерти я была официально записана в его жизни, чтобы я не оста­лась брошенной».

13 июля — «Гамлет».

А.Демидова: «Володя плохо себя чувствует: выбегая со сцены, глотает лекарства... За кулисами дежурит врач «скорой помощи». Во время спектакля Володя часто забывает слова. В нашей сцене после реплики: «Вам надо исповедаться», — тихо спрашивает меня: —

Как дальше, забыл». Я

подсказала, он продолжал. Играл хорошо. В ан­тракте поговорили о плохом самочувствии и о том, что, слава богу, отпуск скоро, можно отдохнуть. Володя был в мягком, добром со­ стоянии, редком в последнее время».

14 июля — концерт в Московском НИИ эпидемиологии и мик­робиологии им. Г.Н.Габричевского. Хотя Высоцкий чувствовал себя неважно, но был в ударе — читал стихи, рассказывал о своих пес­нях, пел с необычайной энергией. Выступление напоминало оформ­ление сцены в «Вишневом саде» на «Таганке» — все было белым-бело. Концерт проходил в служебное время, и сотрудники инсти­тута — медички, которых собралось в два раза больше, чем вмещал зал, — явились в рабочей одежде — в белых халатах.

На этом концерте Высоцкий впервые спел песню

«Грусть моя, тоска моя...» («Шел я, брел я, наступал то с пятки, то с носка...»).

Исследователи творчества Высоцкого считают эту песню последним его поэтическим произведением. Песня написана как вариации на цыганские темы... Сохранилась единственная запись этой песни — не очень хорошего качества, автограф утерян.

В эти дни одна из знакомых поклонниц Высоцкого приводит к нему на квартиру своего мужа-врача, чтобы тот осмотрел его. Врач сказал, что человек с таким здоровьем не только выступать — жить не может...

Высоцкий сам часто говорит о смерти —

«выскочу или умру», «если со мной что-нибудь случится»...

И не только говорит, а как бы готовится к этому. Он старается отдать долги, возвращает актрисе театра Татьяне Жуковой очень красивую и дорогую брошь со сло­вами:

«Пусть лучше у тебя полежит пока, мало ли что со мной мо­жет случиться...»

Он брал ее для оценки, и, возможно, хотел ку­пить Марине... или Оксане.

В.Янклович: «За несколько дней до смерти Володя отдает шесть тысяч рублей двум девушкам, перед которыми у него были какие-то моральные обязательства. Это была его воля...»

Эти деньги он заработал во время гастролей в Калинингра­де. Но после смерти Высоцкого остались долги, их надо будет от­давать...

В.Туманов: «В последний год своей жизни он стал бесшабаш­но тратить деньги, швырять их направо и налево, никогда не счи­тал. Однажды сидели вечером у него дома. Пришла к нему какая-то девчонка — какое-то совсем шапочное знакомство — просить в долг: не хватает на квартиру две с половиной тысячи. По тем вре­менам очень даже приличные деньги. Высоцкий ей говорит:

«Возь­ми вон в шкафу».

Когда она ушла, Шехтман возмутился:

— Ты чего так деньгами швыряешься, Вовка?! У тебя у самого полно проблем... Она же тебе их никогда не отдаст.

— 

Конечно, не отдаст. Ну и пусть. Деньги — дело наживное.

—   А что не наживное?

— 

Друзья».

«Бесшабашно тратил деньги» Высоцкий не только в послед­ний год. Происходившая многократно

«раздача денежных знаков на­селению»

в «веселом» состоянии чередовалась с совершенно трезвым желанием сделать доброе друзьям. Вспоминает К.Ласкари: «Когда я приезжал в Москву, останавливался у него, он говорил, открывая ящик бюро, в котором лежали деньги:

—   

Пользуйся, на глупости не трать — водка, женщины и ваще...»

17 июля 1976 года они пересеклись в Париже. У Кирилла юби­лей — 40 лет: «Наконец наш самолет приземлился в Орли, и скоро в моем номере появился Володя.

—  

Одевайся. Мариночка внизу, в машине.

За рулем Марина, я рядом. Володя обнял меня и сунул в кар­ман рубахи пятисотфранковую банкноту:

— 

Ни в чем себе не отказывай. Гуляй, рванина!»

М.Влади: «Все окружающие, не жалея его, пользовались его щедростью, которая граничила с расточительностью». Особенно Марину раздражали заказы и просьбы друзей: «Эти просьбы — как колодец без дна».

15  июля Высоцкий отвозит жене Игоря Годяева пленки с запи­сями разговоров с В.Тумановым. На этих кассетах были рассказы Туманова о сталинских лагерях — потрясающие человеческие доку­менты... Записи могли скомпрометировать Вадима, у которого то­гда возникли очередные неприятности по работе.

16   июля — последний концерт. Он проходил в подмосковном Калининграде, там, где находится знаменитый ЦУП — Центр управ­ления полетами. Здесь Высоцкий пообещал выступить в сеансе пря­мой связи с космонавтами. Этот сеанс был назначен на 24 июля.

Утром 18-го пришел И.Шевцов. Проговорили несколько ча­сов. У Шевцова сложилось впечатление, что Высоцкий хотел вы­говориться. Темы сменяли одна другую: о сценарии —

«Не буду я снимать это кино. Все равно не дадут сделать то, что мы хотели. Если уж сценарий так мурыжат, то будут смотреть каждый метр материала»;

об В.Аксенове, который собрался уезжать, —

«Жал­ко — отсюда уезжает, а там — все не то. Ему здесь надо бы...»;

о Марине —

«Это сначала она: «Россия, Родина!..» Ностальгия... Но — быстро все поняла. Теперь в обществе «СССР — Франция» не быва­ет вообще, а у меня с «ними» — и говорить нечего!»;

о врачах —

«Со­веты их один другого стоят. Они же не лечат меня, падлы, а толь­ко — чтоб потом сказать: 'Я лечил Высоцкого'»...

Говорили о новом фильме Г.Полоки, об эмигрантах, о пропавших бобинах с записями во Франции, о надоевших поклонницах, о желании писать прозу...

И.Шевцов: «Особенно живо реагировал он на какие-то непри­ятности, случившиеся у одного из самых близких его друзей — Ва­дима Туманова. Стал мне пересказывать подробности, злился и хо­хотал одновременно. Он судорожно соображал, кому может по­звонить, чтобы вмешаться помочь и страшно сожалел, что нет уже генерала Крылова, с которым Володя дружил. Генерал Крылов, на­чальник Академии МВД, незадолго перед тем застрелился. Кажется, у себя в кабинете. Эта смерть, помню, сильно ударила Володю».

18 июля — последний «Гамлет».

Высоцкий чувствовал себя очень плохо — состояние на грани... Должен был появиться Федотов, и Высоцкий несколько раз выбе­гал со сцены за кулисы. Янклович вызвал «скорую». Приехал И.Годяев и сделал укол витаминов. На какое-то время Высоцкий почув­ствовал облегчение, а потом вновь стало плохо...

Вспоминает Л.Филатов: «Помню... Мы за кулисами готовились к выходу вдвоем. Я говорю: «Как, Вовочка?» —

«Ой, плохо, ой, пло­хо... Ой, не могу...»

Все давалось ему с трудом — жест, слово, прой­ти, дойти, но он играл... Таких энергетических ресурсов и запасов был человек. А между тем сердце уже, видимо, было ни к черту со­вершенно. Но мы как-то не сомневались, что все будет в порядке — всегда вокруг него врачи...»