Владимир Высоцкий без мифов и легенд

многих был примером на­стоящего мужчины. Не из-за грабежей и убийств, а потому что по­стоянно рисковал своей жизнью и не терял чувства собственного достоинства. В жестоких законах двора далеко не все было правиль­но, но были и очень важные принципы: «лежачего не бьют», «семе­ро одного не бьют», «драться до первой кровянки», держать слово, не предавать своих ни при каких обстоятельствах.

Первым другом Володи по Большому Каретному стал Толя Утевский, юноша на четыре года старше. Когда они познакомились, Высоцкий учился в шестом, Утевский — в девятом классе. Друзья почти постоянно были вместе, и некоторые считали Владимира младшим братом Анатолия, другие принимали их за дядю и пле­мянника. Володя любил бывать в их доме. Его привлекал уют, до­машнее тепло и... огромная библиотека.

А.Утевский вспоминал: «Уже тогда Володя проявил большую любовь к книгам. Читал он все подряд — и Киплинга, и Майна Рида, и Вальтера Скотта. Особенно понравившихся ему героев любил изо­бражать в эпизодах: становился то Маугли, то Багирой, то прекрас­ным рыцарем, то вдруг показывал какие-то сценки из жизни Баку, где ему удалось побывать. Выходило правдоподобно и увлекатель­но. После одного из таких показов моя мама сказала: «Володя, из тебя когда-то получится великий актер». Она оказалась пророче­ски права!»

В библиотеке Утевских были книги по юриспруденции, детек­тивная классика с подвигами Ника Картера и Ната Пинкертона, ме­муары знаменитого правоведа А.Кони. И это тоже очень интере­совало мальчика. Ему разрешали брать с книжных полок все, что его душе заблагорассудится. Интересными были рассказы Толиного отца о знаменитых сыщиках, адвокатах и людях криминального мира. А рядом была действительность: «хрущевская оттепель» от­крыла ворота ГУЛАГа, и на свободу вышли сотни тысяч заключен­ных. Из лагерей, рассчитанных на скорое физическое уничтожение, вышли выжившие: те, кто сидел «без права переписки за антисовет­скую агитацию», и те, кто заслуженно отбывал срок за воровство и разбой. В жизнь городов и сел вливались люди, на которых лежа­ла печать лагерных лет.

А девочка из второй квартиры на Большом Каретном, Инна Крижевская, выйдет замуж за Левона Кочаряна, и тогда двери их гостеприимной квартиры будут открыты для всех. Перед взорами компании Большого Каретного прошли как представители репрес­сированной интеллигенции, так и бывшие уголовники. По воспоми­наниям друзей, Высоцкий мог ночами выслушивать рассказы

«от­дыхавших в раю»,

живо интересовался лагерным языком и бытом. В стране, где каждый пятый сидел, а каждый десятый охранял, по­нимать и использовать элементы блатного языка («ботать по фене») не считалось необычным, и Владимир вбирал лагерный и уголов­ный фольклор и жаргон для будущих стилизаций:

А в лагерях — не жизнь, а темень-тьмущая:

Кругом майданщики, кругом домушники...

ЛЕВОН КОЧАРЯН

После окончания школы Анатолий Утевский по семейной тра­диции поступает в МГУ на юридический факультет.

Как-то в конце 1955 года Анатолий привел на Большой Карет­ный своего коллегу по факультету Левона Кочаряна, который к это­му времени уже заканчивал юрфак. Посидели, попили чайку и спус­тились этажом ниже, к Крижевским. Так Левон Кочарян познако­мился с Инной. Кочарян все чаще и чаще стал бывать в этом доме и в 1958 году поселился здесь навсегда. Инна Крижевская стала Инной Кочарян. А их трехкомнатная квартира № 11 стала главной кварти­рой в этом доме на Большом Каретном переулке.

Дом Кочарянов — гостеприимный, хлебосольный, душевный, открытый для всех — обладал удивительным притяжением. Кочарян был всем и отцом, и старшим братом, и другом. К нему тяну­лись нуждающиеся в помощи, тепле и поддержке.

Михаил Туманишвили: «Это был родной дом, куда мы могли прийти когда угодно и с кем угодно. И мне всегда было жалко жену Левы — Инну Кочарян. Ведь на ее плечах лежали заботы о всей на­шей банде. Дом был абсолютно открытым — с утра до вечера. Ей было, конечно, очень трудно — всех нас и накормить, и приютить, и со всеми справиться. Ведь были времена, когда мы встречались там почти ежедневно».

И даже после рождения у Кочарянов в 1963 году дочери Оли вся компания продолжала у них собираться. Там постоянно кружил поток самых разнообразных людей: актеры, милиционеры, начи­нающие писатели, юристы, художники, режиссеры, офицеры, врачи, спортсмены, космонавты, каскадеры, какие-то совсем иные люди, о роде занятий которых никто не спрашивал.

Через десять-пятнадцать лет большинство из посетителей квар­тиры Кочарянов потом станут незаурядными и выдающимися твор­ческими личностями, гордостью отечественной культуры. Вот са­мый краткий список «круга Кочаряна» из книги А.Утевского «На Большом Каретном»: «Лева подружил нас с режиссерами Иваном Пырьевым, Эдмондом Кеосаяном, Алексеем Салтыковым, Алексе­ем Габриловичем, Михаилом Туманишвили, Алексеем Сахаровым, поэтом Григорием Поженяном. Здесь бывали актеры Кирилл Лав­ров, Олег и Глеб Стриженовы, Анатолий Солоницын, Семен Соко­ловский, Владимир Лапин, Нонна Мордюкова, Людмила Гурченко, писатель Юлиан Семенов. В компанию вливались и друзья Артура Макарова: актер, режиссер и писатель Василий Шукшин, художник Илья Глазунов, режиссер Андрей Тарковский, актер Евгений Урбан­ский. Володя Высоцкий, в свою очередь, познакомил нас с Володей Акимовым, Игорем Кохановским, Георгием Епифанцевым, Всеволо­дом Абдуловым. В общем, «палитру» товарищества составляли раз­ные «краски» — от сыщиков и следователей (Аркадий Вайнер, Бо­рис Скорин, Юрий Гладков), моряков (Анатолий Гарагуля, Олег Халимонов) до спортсменов (Михаил Таль, чемпион по боксу Эдуард Борисов, известный баскетболист Аркадий Бочкарев).

Всех нас, несмотря на разные профессии, интересы, характеры и возраст, объединяло нечто общее. И лучше всего об этом говорил, а позже писал, сам Высоцкий».

Здесь ценилось не служебное или жизненное благополучие, ко­торого не было у большинства, но желание помочь, мужество, не­пременная порядочность между собой и в отношениях с женщи­нами, умение держать себя с достоинством при любых обстоятель­ствах и в любом окружении, умение дать отпор хаму или подлецу. Это была атмосфера, в которой формировался Высоцкий. Иногда он по нескольку дней жил у Кочарянов, когда Евгения Степанов­на уезжала к мужу.

Будучи старше Высоцкого на восемь лет, Кочарян был не про­сто примером для подражания, он опекал Володю и был его дру­гом. Сегодня это имя известно лишь тем, кто занимается изучени­ем биографии Высоцкого или, по крайней мере, знаком с соответ­ствующей литературой. Между тем, по единодушному признанию всех, кто его знал, Кочарян был необыкновенно талантливым чело­веком. По выражению М.Туманишвили, «Лева — человек громадной эрудиции и сильного концентрирующего начала». Он превосходно знал литературу, кинематограф, музыку, на съемках водил танки, показывал изумительные фокусы.

В.Акимов: «Кочарян мог и умел делать ВСЕ: промчаться на ло­шади, водить танк, впервые сев в него, вывести теплоход из порта, шить, играть на гитаре, петь, драться, если иного способа защитить кого-либо не было».

Компания Большого Каретного условно делилась на две воз­растные группы. В первую входили ребята повзрослее, вроде Левона Кочаряна, Артура Макарова, Анатолия Утевского, Юрия Гладкова... Самому старшему из них — Василию Шукшину — было в 54-м году 25 лет, Утевскому, Макарову, Тарковскому — по 22.

Во второй подобрался молодняк — шестнадцатилетние ребята, которых привел Высоцкий: Володя Акимов, Игорь Кохановский, Яша Безродный, Аркаша Свидерский, Лева Эгинбург, Миша Горховер...

Высоцкий был одним из самых младших в компании и носил кличку «Шванц» (по-немецки — «хвост»), поскольку всюду бегал за старшими. Это было обычное желание любого подростка — скорее стать взрослым. Кличка не унижала — с ним держались на равных, и он отвечал тем же. То, что мальчик, школьник восьмого класса, стал полноправным членом компании взрослых, определившихся в жизни людей, говорило о многом. В школе среди своих сверстни­ков он выделялся также тем, что мог что-то организовать,