'Не премудрость ли взывает? … Она становится на возвышенных местах, при дороге, на распутиях; она взывает у ворот при входе в город: научитесь, неразумные благоразумию … У меня совет и правда, я разум, у меня сила … Мною цари царствуют … и вельможи и все судьи земли. Любящих меня я люблю, и ищущие меня найдут меня … плоды мои лучше золота … самого чистого … Итак, дети, послушайте меня, и блаженны те, которые хранят пути мои! … кто нашел меня, тот нашел жизнь' (8, 1-20, 32, 35). Так вот кто давал мудрые советы юноше! Это не отец и не мать, это сама Премудрость говорит, та сила, та энергия Божия, которой Он творит и держит мир:
'Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли. Я родилась, когда еще не существовали бездны, когда … Он не сотворил еще … начальных пылинок вселенной. Когда Он уготовлял небеса, я была там … когда давал морю устав … я была при Нем художницею, и была радостью всякий день, веселясь пред лицем Его … и радость моя была с сынами человеческими…' (8, 22–31). Не потому ли, создав человека, Бог увидел, что 'хорошо весьма'? Не потому ли счастлив человек в раю? Он был приобщен к Премудрости Ягвэ, к Божественной Софии. В 9-ой гл. Притчей премудрость приоткрывает о Себе еще одну тайну:
'Премудрость построила себе дом, вытесала семь столпов его, заколола жертву, растворила вино свое и приготовила у себя трапезу; послала слуг своих провозгласить …: 'идите, ешьте хлеб мой, и пейте вино, мною растворенное; и ходите путем разума…' (9, 1–6). В этом фрагменте, пересекающемся и с евангельской притчей о званых на царский пир, и с формулой евхаристического завета ('приимите, ядите … пийте от нея вси') мы уже имеем дело с явным Откровением о Христе и Его Церкви, стоящей на 'семи столпах' — семи таинствах. Премудрость — Хокма — София оказывается не просто свойством Ягвэ, в НЗ-ной перспективе — это вторая Ипостась Троицы. Того, Кто будет назван в Евангелии Сыном и Словом, Того, Кем всё сотворено, автор Притчей пророчески называет Премудростью. (И потому можно сказать, что Иисус — это воплощенная София, Премудрость Ягвэ. На древних иконах мы и встречаем изображения царственного Христа с надписанием Господь Иисус Христос София.)
Идея автора оказывается очень глубокой — через воспитание в себе премудрости, включающей благоговение к Богу, мы становимся детьми и причастниками Премудрости как Божьей энергии и Божьей красоты, а затем в перспективе спасения окажется, что Премудрость эта и есть Сам Бог в другом Своем Лице. Т. е. возрастание в премудрости становится путем соединения с Богом! И тогда даже брак становится образом иного союза — обручения праведника с Премудростью. И понятны тогда несколько преувеличенные рассуждения о неизбежной гибели юноши, увлекшегося блудницей ('дом ее ведет к смерти … никто из вошедших к ней не возвращается' (2, 18–19)) — речь идет об образе духовного заблуждения, обручения с блудной и непостоянной моралью падшего мира глупых людей, которые вместо истинного причастия 'едят хлеб беззакония и пьют вино хищения' (4, 17).
К книге Притчей тесно примыкают книги Премудрости Соломона и Премудрости Иисуса, сына Сирахова, которые и по форме изложения, и по заложенным идеям сходны с Притчами. Автор Премудрости знает уже и о бессмертии души, и о воздаянии за гробом; провозглашая, что 'Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его. А души праведников в руке Божией, и мучение не коснется их'. (2, 23–24; 3, 1), он вносит новый импульс рассуждению о мудрости человеческой и Премудрости Ягвэ. Ревностный законник Иисус сын Сирахов тоже рассуждает о Премудрости, но он отождествляет ее с Законом Моиссевым, т. е. Закон есть для него воплощенная Премудрость.
Книга Псалтирь в нашей Библии включает 150 псалмов. Псалом — это облеченная в поэтическую
