энергия достижения своей цели. Та новая техника — американская техника, — которая так много дала человечеству, имеет свою тяжёлую сторону. Здесь мы её видим вовсю. Красивая страна обезображена. Леса выжжены, часть страны — на десятки вёрст — превращена в пустыню: растительность отравлена и выжжена, и всё для достижения одной цели — быстрой добычи никеля».
Эти наблюдения не навели его на мысль, что таков результат научного и технического прогресса, имеющего главной целью — получение выгоды. Хотя в Америке к тому времени было немало мыслителей, осознавших опасность хищнического отношения к природе: натуралист и дипломат Георг Марш, писатель Генри Торо, философ Ральф Эмерсон, поэт Уолт Уитмен. Вернадского интересовала прежде всего наука. У него крепла уверенность, что именно она определяет магистральный путь развития цивилизации.
Поездки по Канаде и США, знакомство с научными учреждениями укрепили его в мысли, что технически и организационно они превосходят лучшие русские лаборатории, но крупными достижениями заокеанские ученые похвастаться не могут. Нам надо перенять их положительный опыт, научиться деловитости.
Он всерьез задумался о реорганизации русской науки. Не только создавать исследовательские институты и лаборатории, оборудованные по последнему слову техники. Надо было, продолжая традиции, заложенные Ломоносовым и Менделеевым, внедрять достижения науки в практику общественной жизни и деятельности.
И тут, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.
В 1914 году началась Первая мировая война — в угаре нарочитого национализма, воинственных речей официальных политиков, многолюдных молебнов, торжественных маршей войск.
Вскоре со всей очевидностью выявилась зависимость русской промышленности от немецкой. Россия испытывала острый недостаток в технике и некоторых видах сырья. Турция, союзник Германии, блокировала южные порты.
Не менее вредили России манипуляции различных деятелей, присваивавших огромные суммы, не умеющих и не желающих работать на страну. Показала свою несостоятельность заржавелая, прогнившая машина самодержавия с его армией чиновников, главным принципом жизни которых было получение максимума благ за минимальный труд.
Вернадскому это было ясно еще десять лет назад, когда он написал: «Горизонт темен, но реакция бессильна — они губят себя и делают лишь ход свободы более страшным!»
Дерзание мысли
Хронологические таблицы представляют жизненный путь линейно: от первой даты (рождение) до последней (смерть). Нетрудно выстроить в ряд перечень путешествий, встреч, выступлений, публикации трудов, событий личной бытовой и трудовой жизни.
Как только дело доходит до жизни духовной, интеллектуальной — главной особенности бытия человека, — такой «генеральной линии» не получается. В сознании и подсознании любого человека причудливо переплетаются разные течения и противотечения мысли, поверхностные и глубинные, как в Мировом океане.
Это тем более характерно для любого крупного мыслителя. Именно таким постепенно становился Вернадский. Он не раз отмечал, что его мозг ведет огромную часть работы бессознательно.
Слушание музыки, чтение книг, беседы, экскурсии не мешали развитию идей, нередко возбуждали разум. Выразить неясно мелькающие, почти неуловимые мысли было не так-то просто. Проходили месяцы, годы, прежде чем некоторые идеи удавалось осознать ясно и воплотить в слова. Мысли вызревали в мозгу постепенно, принимая все более осязаемый вид.
Он вёл несколько научных исследований параллельно. На отдыхе читал «посторонние» книги, главным образом научные и философские. Чтение рождало идеи, которые переплетались с размышлениями, относящимися к специальным научным исследованиям. Происходили своеобразные «умственные синтезы», соединяющие сведения, идеи, методы разных областей знаний и научных дисциплин.
Подобно реакциям в природной химической лаборатории, «мыслительные реакции» не всегда приводили к созданию устойчивых соединений. Но в некоторых случаях результаты синтеза были великолепны.
Первый крупный обобщающий научный труд Вернадский начал писать на рубеже двух веков. Он завершил «Основы кристаллографии». Пришла пора рассчитаться с минералогией.
Со времен Аристотеля — за двадцать два века! — никто не решался пересматривать принципиальные основы минералогии.
Из трех царств природы, систематизированных великим шведским натуралистом Линнеем, — минералы, растения, животные — первое стоит особняком. Растения и животные, как гениально сказал Ж. Кювье, есть вихри атомов. Проявление этих вихрей видно повсюду: в падении листьев, появлении подснежников, рождении животных, полёте осенних семян…
А минералы — окаменелости. Если они меняются, то почти всегда — в течение сотен, тысяч лет. В благоприятных условиях они неизменны. Ничего подобного с живыми организмами не бывает.
Следовательно, задача минералогии, в сравнении с биологией, упрощается: достаточно систематизировать минералы, а затем изучить и описать каждый из них как можно подробнее. Вот и все!
С древности принято было делить минералы на земли, камни, руды. Затем — на камни, цветные камни, плавкие, горючие, драгоценные, мягкие и землистые. Эти первые классификации наметили генеральный путь науки. По нему шли исследования специалистов и накапливался практический опыт народных умельцев, рудознатцев.
В XVIII и XIX веках началось изучение минералов методами физики и химии. Описания минеральных видов стали приближаться к совершенству. А совершенство в науке — тупик. Какой из него выход?
К новой минералогии мысль Вернадского двигалась по нескольким направлениям. Одно было связано с кристаллографией. В частности, с изучением парагенезиса (одновременного образования) минералов, изоморфизма (способности некоторых химических элементов замещать друг друга, образуя как бы твердые кристаллические растворы) и полиморфизма (способности одинаковых по составу минералов кристаллизоваться в разных формах). Эти свойства свидетельствовали об изменчивости минералов и зависимости от окружающей среды.
Другое направление шло по линии общей геологии. Вернадский многократно убеждался, как сильно сказываются на жизни минералов агенты выветривания, деятельность человека.
Почвоведение также предоставляло немало фактов об активных взаимодействиях минералов в столь чуткой изменчивой среде, как почва. Кроме того, давно назрел простой по форме, но сложный по сути вопрос: а что считать минералами? Только ли одни кристаллы?
В начале XX века эти течения мысли Вернадского слились воедино. Ученый приступил к реализации грандиозного замысла. С 1908 года начал выходить отдельными выпусками его «Опыт описательной минералогии».
Название труда выбрано излишне традиционно. Точнее отразить содержание можно так: «Динамическая минералогия».
Вернадский предложил изучать не только продукты химических реакций, идущих в природе, но и сами реакции. Тогда в число минералов следует включить газы и жидкости, участвующие в геохимических синтезах. Необходимо учитывать деятельность человека и живых организмов, а также радиоактивный распад атомов.
«Время есть главный двигатель природных химических процессов», — утверждал он, имея в виду познание истории минералов Земли.
«Опыт описательной минералогии» ожидала трудная судьба. Первый том выходил с 1908 по 1914 год. Работая над вторым томом (до 1922 года), автор одновременно вносил исправления и добавления в первый. Позже он не раз принимался перерабатывать оба тома, но продолжение так и не написал. Грандиозный замысел не был реализован до конца.
