недешевой оправе, глаза умные, но настороженно-недружелюбные.
– Разве для этого обязательно кончать с собой? – удивился Данилов, расписываясь в приеме. – Можно же просто переехать!
– Куда? Я студент! Мне квартиру снимать не на что!
– Значит, травиться единственный выход?
– В моем случае – да!
– Ясно, – вздохнул Данилов, присаживаясь на кушетку рядом с пациентом и разматывая манжетку тонометра. – Жалобы есть?
– Медицинских – нет!
– Отлично. Снимите, пожалуйста, рубашку. Посмотрим сперва, каково ваше давление...
Давление оказалось нормальным – сто пятнадцать на семьдесят пять. Пульс оказался шестьдесят два в минуту, сердце билось ровно, дыхание было чистое, следов от инъекций на теле не было. Ну, просто образцовый молодой человек.
Маша, заполнявшая первый лист истории болезни, к тому времени списала данные с паспорта и поинтересовалась местом учебы.
– РХТУ, – ответил пациент. – Российский химико-технологический университет имени Менделеева. Четвертый курс.
– А факультет какой? – спросил Данилов.
– Химико-фармацевтических технологий и биомедицинских препаратов.
– Так-так... – Данилов внимательно посмотрел на молодого человека.
– Что такое? – забеспокоился тот. – Одеваться можно?
– Одевайтесь, – разрешил Данилов, вставая с кушетки.
Он сел за стол и огорошил пациента неожиданным вопросом:
– Каковы были ваши истинные намерения?
– Не понял... – Молодой человек подошел ближе к столу.
– Вы посидите на кушетке, подождите, я еще в истории писать буду, – сказал ему Данилов. – И ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Как говорят милиционеры в кино, не для протокола. В истории я с ваших слов напишу, что вы намеревались покончить с собой...
– Так оно и было, доктор!
– Позвольте вам не поверить. Если бы вы были студентом Плехановки или ВГИКа, то я бы еще поверил, что вы рассчитывали умереть при помощи пятнадцати таблеток афобазола. Но студент четвертого курса химико- технологического университета, да еще и фармбиофакультета... Не смешите меня!
– Я запил таблетки вином, чтобы усилить действие!
– Да хоть водкой, – отмахнулся Данилов. – Все с вами ясно – родителей шантажировали...
– Не шантажировал, а защищал свои права, – пробурчал самоубийца-шантажист.
– Каждый волен выбирать свой способ. – Данилов начал заполнять историю болезни.
Визит заместителя директора по лечебной части аукнулся уже утром.
После пятиминутки Данилова пригласил в свой кабинет заведующий приемным отделением. Марк Карлович был не в духе – хмурился, смотрел в сторону, разговаривал резким тоном, то и дело дергал себя за бороду.
– Почему вы не сказали на пятиминутке, что вчера вечером в корпус приходил Максим Лаврентьевич?
– Я не думал, что об этом надо сообщать. Тем более что никаких замечаний по приемному отделению не было.
– Так уж и не было? – усомнился Марк Карлович. – А у меня другие сведения. Максим Лаврентьевич позвонил мне вчера вечером и поинтересовался, знаю ли я, что мои врачи берут на дежурстве деньги с родственников больных.
– Все было не так...
Марк Карлович выслушал Данилова не перебивая и не задавая вопросов. Только на лице было недоверие.
– Спросите у охранника и у Маши, – предложил Данилов.
– Какой смысл, Владимир Александрович? Смена всегда в доле.
– Марк Карлович, – Данилов поморщился от распирающей голову боли, – все же видели, что я возвращал деньги!
– Ну, вы как ребенок! Что же еще вам оставалось делать? Ясное дело – возвращать! Попробовали бы вы взять их при трех свидетелях, да еще при представителях администрации института.
– Марк Карлович, я вижу, мне не удастся вас переубедить. Давайте сразу перейдем к последствиям, которые может иметь вчерашний инцидент.
– Последствий не будет, – ответил заведующий приемным отделением. – Во всяком случае официальных, ведь денег вы не взяли. Но имейте в виду, что к вам теперь станут присматриваться.
– Воля ваша. – Данилов пожал плечами.
– Не исключено, что Максим Лаврентьевич устроит вам проверку, – предупредил Марк Карлович.
– То есть провокацию, – уточнил Данилов. – Подошлет кого-нибудь с деньгами?
– Если вы действительно не берете «левые» деньги, то вам нечего волноваться. Если берете – на снисхождение не рассчитывайте.
– Я понял. У вас все?
– Все! И знайте, что больше всего я не люблю, когда за чужие грехи меня отчитывают, словно мальчишку! – сорвался Марк Карлович. – Не могу я жить на работе и неусыпно следить за всеми!
– Не можете, – согласился Данилов и не удержался от того, чтобы не подпустить шпильку: – Но Максим Лаврентьевич, наверное, считает иначе.
– Идите домой, Владимир Александрович. – В устах заведующего отделением эти слова прозвучали как: «Шел бы ты, дружок-пирожок, куда подальше!»
– До свидания, – сказал Данилов и, не дожидаясь ответа, вышел в коридор.
Во дворе к нему привязалась пожилая женщина, судя по бодрости и напористости – явно родственница пациента.
– Скажите мне, молодой человек, что это такое? – Женщина произвела сморщенной рукой широкий жест, указывая на расположенные вокруг корпуса.
– Институт имени Склифосовского, – не останавливаясь, ответил Данилов.
– Я в курсе! – услышал он за спиной. – Но это больница при институте или институт при больнице?
Вопрос озадачил Данилова настолько, что он остановился и обернулся.
– А какая разница? – спросил он.
– Вы разве не понимаете?! Огромная! Если это больница, то надо жаловаться в министерство, а если это институт, то в Академию наук!
– Не мелочитесь – пишите сразу президенту! – посоветовал Данилов и ушел, не вслушиваясь в то, что кричали ему вслед.
«Сейчас еще не хватало встретить Ольгу и получить новое приглашение в гости», – подумал он и конечно же встретил.
– Привет! – Данилову показалось, что Ольга улыбается не своей обычной улыбкой, а как-то многозначительно, как сообщнику, что ли.
– Ты тоже дежурил?
– Как видишь, – не очень приветливо ответил Данилов. – А ты почему уходишь так рано?
В будние дни палатные врачи обычно остаются до обеда на работе. Совершают обход больных, решают неотложные проблемы.
– Мне отдают долг, – улыбнулась Ольга. – Вчера я подстраховала одного из наших врачей, а сегодня он отпустил меня пораньше. А ты явно не в духе. Что случилось?
Они еще не успели дойти до перехода через Садовое кольцо, как Ольга вытянула из него новость, касающуюся злосчастной пятитысячной купюры.
– Плохи твои дела, – посочувствовала Ольга, – Ромашов памятлив.
– Меня уже предупредили, – ответил Данилов. – И что теперь мне делать? Пойти и утопиться? Снявши голову, по волосам не плачут.
Они спустились в метро. Отойдя метров на десять от эскалатора, Ольга остановилась. Данилов тоже остановился и сказал:
– Ну, пока. Счастливо отдыхать.
– Не заглянешь ко мне? – Взгляд у Ольги был совершенно невинным.
– Нет, – твердо сказал Данилов. – Не загляну.
– Боишься, что стану тебя соблазнять?! – Ольге пришлось сильно повысить голос, чтобы перекричать шум подходящего поезда.
Данилов молча покачал головой.
– Тогда что же тебе мешает?!
– Давай не будем! – крикнул Данилов.
– Как скажешь! – Ольга приподнялась на цыпочках, поцеловала Данилова в щеку и поспешила на свою сторону перрона – подошел ее поезд.
Данилов проводил ее взглядом. Внезапно он поймал себя на мысли, что если бы не Елена, то его роман с Ольгой непременно имел бы продолжение.
«Получается, что я отказываюсь из-за отношений с Олей только потому, что женат? – подумал он, чувствуя, как возвращается головная боль, только недавно покинувшая его. – Наверное, побудительные мотивы должны были бы быть другими». «Какими?» – тут же спросил внутренний голос. «Не знаю, – ответил Данилов. – По-хорошему, мужчина, который живет с любимой женщиной, вообще не должен завязывать отношения на стороне, даже случайно. Если, конечно, он уже вышел из подросткового возраста».
В конце концов Данилов убедил себя в том, что секс с Ольгой был чисто физиологическим актом, порывом страсти, в котором разум не участвовал. Привыкший рассматривать любую проблему с разных сторон, он тут же упрекнул себя: «Хочешь оправдаться, свалив все на физиологию? Молодец! Очень удобно. На следующем дежурстве можно переспать с медсестрой Таней, которая давно намекает, что она совсем не против, и тоже списать это на физиологию. Отключай мозги, ни о чем не думай, сделай свое дело, а потом сошлись на то, что это всего лишь игра гормонов! И так без конца...»
Настроение испортилось вконец. Несмотря на то что ночь была довольно суматошной, заснуть после завтрака не удалось, в голову лезли ненужные, несуразные мысли.
Данилов взял наугад с полки книгу, оказавшуюся детективом из жизни Древнего Китая, и попытался отвлечься чтением. Буквы исправно складывались в слова, но слова проскакивали в уме, ничего после себя не оставляя. Ни единой мысли. Прочел страниц десять, а о чем читал, так и не понял. Отложил книгу и включил телевизор, остановив свой выбор на одном из музыкальных каналов. Это времяпровождение оказалось подходящим – ни вдумываться, ни следить за развитием действия, знай себе слушай. Так, совершено незаметно для себя, и заснул под музыку.
Он спал, безмятежно раскинувшись на постели, и снилось ему, что они с Еленой гуляют по какому-то старинному европейскому городу, им во что бы то ни стало надо подняться на
