что не шампиньоны. Что еще?
– Селедку ел, семгу, курицу-гриль...
– Вот здесь, когда нажимаю, больно?
– Немного... Доктор, можно прерваться? Мне надо...
– Таня, проводите, пожалуйста, товарища, – попросил Данилов.
Таня увела мужчину в туалет.
– Доктор, мы не можем столько ждать, – сказал врач скорой помощи. – Он там, может, сорок минут просидит...
– В подобной ситуации обычно управляются быстрее, – ответил Данилов. – А подождать вам придется. Сами виноваты – привезли в токсикологию пищевую токсикоинфекцию под видом отравления грибами.
– Я покурю пока. – Фельдшер вышел.
– Давайте присядем и все обсудим, – предложил Данилов.
Врач нехотя сел рядом с ним на кушетку.
– Первое – здесь нет тяжелого отравления токсинами, так ведь?
– Ну, это как сказать...
– Мужик в сознании, состояние средней тяжести, понос, слабость... Почему вы уцепились за грибы? Он же перечислил такое количество продуктов...Да от этого «ассорти» желудок сам по себе расстроится! Мел все подряд...
– Вот вы говорите так, а привезешь в инфекцию, они уцепятся за грибы и начнут вопить: «Вези в Склиф!»
– А вы аргументируйте! – посоветовал Данилов. – И потом – я вам напишу отказ, вы на меня сошлетесь и никаких претензий к вам не будет!
Доктор вздохнул и ничего не ответил.
Сам больной обрадовался тому, что его не взяли в Склиф. Его можно было понять – отравление грибами звучит куда как более грозно, нежели «пищевая токсикоинфекция». Его еще не успели увезти, как приехала очередная карета скорой помощи и привезла женщину, попытавшуюся после ссоры с мужем отравиться таблетками имована. Пациентка оказалась не из приятных – отчаянно истерила, не желала госпитализироваться, угрожала, умоляла и довела всех до белого каления, а Данилова – до головной боли.
Следом за истеричкой в приемное явилась женщина, заявившая, что хочет поговорить с дежурным врачом с глазу на глаз. Данилов, вызванный охранником, заявил, что с глазу на глаз он обычно беседует с женой, а на работе предпочитает общаться при свидетелях. Свидетелями были охранник и Таня. Вести разговор при них таинственная незнакомка не пожелала. Фыркнула, развернулась и ушла по направлению к кардиологическому корпусу.
– Голимая подстава! – высказался вслед ей охранник.
– Вопрос – чья? – вслух подумал Данилов.
– Как «чья»? – удивился охранник.
– Владимир Александрович не понял, кто это так развлекается, – пояснила более догадливая Таня, – наша администрация или ребята в погонах.
– Какая разница? – пожал плечами охранник. – Отфутболили, и все дела. С утра мужик подходил, интересовался, нельзя ли у нас лекарства купить. Я его в аптеку отправил...
Разжиться в Склифе лекарствами желающих хватает. Кто-то пытается сделать это по старой памяти, ведь в 90-е годы, как утверждает молва, в некоторых отделениях торговали учетными препаратами почти в открытую. Некоторые сотрудники даже закупали пользующиеся спросом лекарства на стороне и продавали их на работе – как пациентам Склифа, так и посторонним: «Деньги не пахнут». Некоторые считают, что в таком большом учреждении, как Склиф, списать пару упаковок того или иного препарата не составляет труда. В общем, народная тропа, будучи протоптанной, уже не зарастает.
Данилов совсем забыл о Полянском и его больничном листе. А тут еще один за другим в реанимацию поступила бригада сантехников из трех человек, отравившаяся метаном, и врачи реанимации попросили Данилова помочь, потому что у них буквально не хватало рук.
Сантехники пострадали по своей вине – легкомысленно пренебрегли правилами безопасности. Не обследовали предполагаемое место работы специальным прибором, выявляющим наличие опасных газов, и не взяли с собой противогазы. В результате двое потеряли сознание прямо на рабочем месте, а один успел выбраться наружу и, прежде чем отрубиться, позвал на помощь.
– Когда люди научаться думать головой, а не попой, мы останемся без работы! – сказал в сердцах один из реаниматологов.
– Не беспокойтесь, – «утешила» его одна из сестер. – На наш с вами век работы хватит!
«Печально все это, – подумал Данилов, устанавливая подключичный катетер одному из сантехников. – Еще четыре часа назад это были здоровые, полные сил мужики. У каждого имелись свои планы как на ближайший вечер, так и на всю оставшуюся жизнь. А что теперь? Еще не факт, что вообще придут в себя. Кому это надо? Как все глупо...»
Подобные мысли о несовершенстве бытия приходили к нему давно, еще со времен работы в скорой помощи. Когда-то, еще в студентах, Данилов склонен был верить в то, что окружающий мир устроен разумно и логично. По мере взросления и накопления опыта, особенно врачебного, он все больше и больше убеждался в том, что никакой логики в устройстве мира нет. Есть только хаос и определенные причинно-следственные связи, большей частью – неподвластные разуму.
Самое стройное и грамотное, на даниловский взгляд, объяснение придумали индусы. Поступки, совершенные в прошлой жизни, влияют на все, что творится в этой. Гениальное решение, особенно с учетом того, что о прошлой своей жизни, если таковая вообще была, никто ничего не помнит. Связей не проследить, до первопричин не докопаться, а значит, и опровергнуть нельзя.
«Индус бы сказал, что все четверо в прошлой жизни изрядно грешили, всячески пачкая свою карму, и за это несут наказание, – подумал Данилов. – Интересно, а реанимация в Индии есть?»
Когда Данилов собрался идти за больничным листом Полянского, на часах было без двадцати восемь. В надежде на то, что Ольга Николаевна может дежурить, Данилов позвонил в первую «травму» и узнал два огорчительных факта. Ольга Николаевна не дежурила и не оставила перед уходом ни дежурному врачу, ни дежурным сестрам ничего для передачи.
Сегодня дежурил доктор Вагин, который вошел в положение и дал Данилову номера домашнего и мобильного телефонов Ольги Николаевны.
Прежде чем беспокоить ее, Данилов позвонил Полянскому. Вдруг тот вспомнил про больничный и отправил за ним Катю?
Увы, про больничный и выписку Полянский вспомнил только с подачи Данилова.
– Блин! Как же это я? Совсем из головы вылетело! Что же теперь делать? Мне же в травмпункт надо! Катюша, ты сможешь завтра подъехать в Склиф?
– Завтра суббота, – напомнил Данилов.
– А мне ведь завтра в травмпункт...
– Что, не могли тебе до понедельника больничный продлить?
– Не знаю, что они там могли, но Ольга Николаевна сказала, что в травмпункт на следующий день после выписки...
– Ладно, жди, – распорядился Данилов. – Я тебе перезвоню.
Помянув про себя недобрым словом забывчивого Полянского и его шебутную подругу, Данилов позвонил Ольге Николаевне.
– Мой грех! – повинилась она, совершенно не удивившись звонку Данилова. – Я сунула выписку с больничным в сумку, чтобы не пропали, да так и утащила домой... Совсем про них забыла. Извини меня, пожалуйста...
– Это наш общий грех, – ответил Данилов. – Ты завтра, случайно, не дежуришь?
– Нет.
В разговоре возникла пауза.
– У меня сейчас просто нет сил снова выходить из дома, – призналась Ольга. – Я из отделения ушла всего час назад. Сейчас лежу трупом и собираюсь с силами, чтобы приготовить ужин. Давай я завтра встану пораньше и к восьми подвезу тебе эти проклятые бумажки, а?
Последняя фраза была сказана с такой надеждой на то, что слишком рано вставать не придется, что только конченая сволочь могла сказать: «Хорошо, привози утром».
Данилов не был сволочью, тем более конченой. Поэтому он ответил:
– Не стоит так утруждаться, я могу сам зайти после дежурства, если это удобно.
– Конечно, удобно. Заходи.
– Тогда напомни адрес...
Затем Данилов сделал еще два звонка – обрадовал Полянского и предупредил Елену, что завтра вернется домой ближе к вечеру.
Положив трубку, он задумался: случайно ли Ольга унесла домой документы Полянского или же сделала это намеренно? Решил, что, скорее всего, случайно, не дети же, в конце концов, чтобы прибегать к подобным уловкам.
В первом часу ночи к Данилову «самотеком» явился не кто иной, как доцент Холодков с кафедры клинической токсикологии. Приехал, как сам сказал, на такси. Взъерошенный, небритый, с трясущимися руками и бегающим взглядом, воняющий перегаром на всю смотровую.
Данилов вначале не поверил своим глазам, даже хотел ущипнуть себя, думая, что видит сон.
– Меня надо уложить и полечить. – Холодков распоряжался в приемном отделении как на кафедре. – И чем скорее, тем лучше...
– Положим, Владимир Самсонович, – ответила за Данилова Таня. – Кардиограмму снимать будем?
– Будем! – кивнул доцент.
– Тогда вы пока раздевайтесь... – сказала Таня, указывая Данилову глазами на дверь.
– Иногда бывает такое, Владимир Александрович, – сказала она в коридоре. – Мы ему сейчас глюкозу прокапаем, витаминчиков сделаем, снотворного дадим, а утром посмотрим. Он больше чем на два дня не залеживается...
– Где? – спросил Данилов.
– У нас, в приемном, – как само собой разумеющееся ответила Таня. – Историю мы на него не заводим, лекарства списываем на кого-нибудь другого.
– Разве так можно?
– Все в курсе, Владимир Александрович, – успокоила Таня. – Не стану же я вас обманывать. К вам не будет никаких вопросов, вот увидите. Ни у кого, ни у нашей администрации, ни у институтской. Что ж теперь поделать, если у человека слабость к этому делу. Не чужой ведь... Вы можете идти в ординаторскую, а я сама с ним займусь.
– Нет уж, займусь я им сам! –
