спектакль и стали ждать начала обсуждения, то его просто не было — ничего обсуждать не стали. Единственный, кто выступил, был Френкель: «Я считаю, что это праздник, полный шампанского. И вообще, чего тут обсуждать? Все и так ясно — спектакль надо выпускать». Потом эти же слова о празднике и шампанском он повторил в своей статье, которая появилась в «Советской культуре» после премьеры «Катрин». А сыграли мы ее уже через день после сдачи — накануне Нового года, 30 декабря. Зрители приняли наш новый спектакль с восторгом.
И какой же неприятной для нас неожиданностью после такого успеха стала разгромная статья в «Неделе», где очень способный театральный критик не оставил от «Катрин» камня на камне. В ней было собрано все, что могло сыграть против нас, даже такие мелочи, как «кикс» в оркестре или то, что во время спектакля сломалась ножка у кушетки, на которую опустился Лефевр-Барынин (а он мужчина крупный). Словно такого рода мелкие, неизбежные в театре казусы имеют отношение к общему уровню спектакля. Сейчас противно об этом вспоминать, но тот, кто заказал эту статью, потом сам откровенно признался, что писалась она при нем.
У этой истории есть продолжение. Недавно автор статьи позвонил мне и попросил дать интервью. У меня не было никакого желания встречаться с ним, о чем я ему откровенно и сказала. Он удивился: «Почему?» — «Вы талантливый человек, но когда талантливый человек пишет по заказу такие статьи, это мерзко. Между прочим, «Катрин» уже шестнадцатый год и по-прежнему с успехом идет у нас в театре». — «Я рад». — «Я тоже…»
К счастью, есть и другие театральные критики, которые относятся по-доброму к нашему театру. Среди них широко известный Борис Михайлович Поюровский и Валерий Сергеевич Модестов, который пишет не просто рецензии, статьи, а настоящие театральные эссе. Сейчас он готовит книгу о нашем театре… Спасибо им обоим…
К сожалению, Саша Дмоховский не успел увидеть на сцене своего творения — он совсем немного не дожил до премьеры «Катрин». Умер внезапно — поехал получать какой-то гонорар и прямо у кассы вдруг почувствовал себя плохо… Было Саше всего 46 лет…
Я тогда уехала на гастроли и, когда звонила в Москву перед возвращением домой, Анатолий Львович ничего мне не сказал. Он встретил меня на вокзале, мы сели в машину, и тут я что-то почувствовала — словно что-то оборвалось внутри, что-то толкнуло меня спросить: «А где Саша?» А Саша и не должен был меня встречать, не должен был приезжать на вокзал… Но по какому-то наитию я вспомнила его именно тогда. Может быть, по настроению Анатолия Львовича поняла… Они с Сашей были очень близкими друзьями, относились друг к другу удивительно тепло.
Конечно, Саше Дмоховскому еще в детстве пришлось столько пережить из-за трагической судьбы родителей, но его раннему уходу немало способствовали и другие переживания. После развода с первой женой он долго не мог с ней разменяться: она всячески препятствовала этому, не желая расставаться с их огромной квартирой. Наконец после всякого рода сложностей размен состоялся, и Саша со своей второй женой Наташей получил небольшую квартиру. Начали перевозить туда книги, которых у Саши было очень много, и он таскал эти тяжелые пачки с Солянки, где жил с Наташей у тетки, куда-то в район проспекта Мира. Он ни разу даже не успел переночевать в новой квартире. Наташа осталась одна. И все шестнадцать лет хранит ему верность. Они были удивительно гармоничной парой. Саша, внешне не красавец, но такой обаятельный, интеллигентный, такой умница… И Наташа — высокая, интересная женщина. И вот одна. Сколько раз мы говорили ей, что так нельзя. Но после Саши для нее никто не существует: «Я не вижу никого, равного ему… Я живу с Сашей… Он всегда со мной…»
«Катрин» стала последней премьерой для Володи Шишкина, а роль танцмейстера Депрео — последней его новой ролью. Теперь в этой роли выступают другие артисты — Владимир Родин и Вячеслав Шляхтов. За эти годы, что «Катрин» не сходит со сцены, премьерный состав актеров в основном сохранился, но, конечно, вошли в спектакль и новые исполнители. После того как Валерий Барынин ушел из театра, мы не играли «Катрин» несколько месяцев. Выручил нас Виталий Мишле — закрыл собой образовавшуюся брешь, подготовив роль Лефевра. Я люблю и всегда любила играть с Виталием — он очень «теплый» партнер. И еще — на сцене он умеет любить: так играет любовь Лефевра к Катрин, что только диву даешься. Этой своей способностью Виталий напоминает мне Юру Богданова, у которого тоже было такое не слишком часто встречающееся у актеров качество. А про нас с Виталием Мишле кто-то в зале сказал: у всех такое ощущение, что нам хорошо друг с другом. Признаюсь, я рада это слышать, потому что так оно и есть — играть с Виталием одно удовольствие.
Совершенно неожиданно для нас два года назад роль Лефевра захотел сыграть и Герард Васильев. Захотел сам. Мы все были приятно удивлены: ведь Лефевр простой мужик, солдат, а Гера привык к фракам. Тем не менее играет он эту не совсем обычную для него роль очень хорошо, только иногда увлекается в первом акте, в сцене ревности: так темпераментно швыряет меня на лестницу, что мне кажется, я и костей не соберу. Только шепчу ему: «Герка! Потише!» А когда он выходит уже маршалом, красивый, подтянутый, в мундире — глаз не оторвешь…
Впрочем, падений в «Катрин» мне хватало и без партнеров. Как-то на один из спектаклей ко мне должен был прийти кто-то из знакомых. В антракте я побежала встречать его из-за кулис: оттуда в директорскую ложу у нас ведет узенький коридорчик. Рабочие еще не успели убрать большой помост, который оказался как раз на моем пути. Торопясь, я наткнулась на этот помост и с размаху всем туловищем упала на него, а лицом умудрилась удариться об пол. Ударилась очень сильно. Но вот что значит наша профессия — лежу и думаю не о том, что у меня, может быть, выбиты и глаза, и зубы, а о том, как же теперь я буду играть второй акт…
Еще одно падение произошло прямо на глазах публики. Первый выход Катрин, я спускаюсь на сцену с высокой лестницы. И в какой-то момент мне показалось, что лестница кончилась, хотя оставалась еще одна ступенька. То ли луч света попал на меня так неудачно, то ли еще что, но я оступилась и так шлепнулась, что подвернулась нога. Колено — в кровь, все это видно из зала, потому что на мне белые чулки. И самое страшное — спектакль-то только начался! Как я его сыграла — не помню. Мне что-то делали с коленом, замораживали, чтобы снять боль… Слава Богачев со свойственным ему юмором сказал мне: «Это же надо! Играть спектакль пятнадцать лет и не сосчитать, что ступенек двенадцать»…
В «Катрин» хорошо выписаны не только мужские роли — Лефевра, Наполеона, Фуше и других. Колоритны и роли сестер Наполеона — Каролины и Элизы, королевы и герцогини. Их прекрасно играют Марина Коледова, Наташа Зейналова, Алла Агеева, Инара Гулиева. Прошло столько лет, но в игре всех занятых в этом спектакле совсем не чувствуется привыкания — он до сих пор смотрится так, как будто актеры играют премьеру. В одной из предыдущих глав я вспоминала о балете времен Галины Александровны Шаховской, о его высоком профессиональном уровне. Отрадно, что и сейчас у нас очень сильная балетная труппа. В «Катрин» наши молодые балерины и танцовщики так исполняют «Испанскую сюиту» (поставленную Ильей Гафтом), что останавливают действие — после их номера в зале начинается не просто овация, а скандирование, и артистам балета приходится по нескольку раз выходить на поклоны.
В чем тайна того, что спектакль и через столько лет после премьеры «не устал»? Думаю, в том, что у каждого из нас есть настоящий материал для ролей. Ведь актерам всегда интересно играть, когда в спектакле все на одинаковом уровне — и музыкальная его часть, и драматическая. А в «Катрин» сюжет развивается так динамично, что и мы все увлекаемся этим. Кроме того, спектакль «освежает» появление в нем новых исполнителей, особенно если это хорошие актеры. К примеру, первоначально Фуше играл Эмиль Орловецкий, затем на эту роль ввели Александра Маркелова. Новый актер — новые краски, и его партнеры по спектаклю начинают играть уже несколько по-иному. Сейчас Саша заменил в роли Наполеона Вячеслава Богачева. А после него играть очень непросто — настолько он был хорош. Но постепенно Саша «набирает», и у него роль Наполеона от спектакля к спектаклю становится все лучше и лучше… Так больно говорить, что Славы больше нет с нами. Он долго и тяжело болел, и даже врачи были поражены тем мужеством, с которым он принял неизбежное. Горько, что этот потрясающе талантливый, такой жизнелюбивый, веселый человек уже не прочтет этих добрых слов в свой адрес. Високосный 2000-й год, год Дракона, для нашего театра стал воистину драконовским. Не стало Эльмара Абусалимова, прямо на спектакле умерла Ира
