Этот вопрос имел для меня первостепенное значение.
Часть III
ДЬЯВОЛЬСКИЙ ЦВЕТОК
Допрос
— Ты возьми камеру и иди! — вежливо обратился ко мне на ломаном английском щуплый человечек в зеленой форме без знаков отличия и оглядел почти пустой гостиничный номер.
— Почему? — сдавленным голосом задал я вопрос всех арестованных.
— Ты будешь увидеть.
Я молча последовал за ним, полагая, что перед гостиницей стоит машина, но разбитая дорога была пустынна. Мы направились к площади. Не доходя до перекрестка, мой провожатый по крутой земляной лесенке стал подниматься к домику на выступе горы, который нависал над дорогой. На шесте висел таиландский флаг. Возле деревянной веранды, куда вели пять ступеней, стояли столы, скамья и три стула.
— Ты можешь сидеть, — гостеприимно предложил человечек и указал на скамью. — Кто-то сюда приходить, — объяснил он и открыл термос с крепким чаем.
— Кто приходить? — спросил я, пока он полотенцем не первой свежести протирал три чашки.
— Ты не спрашивать. Увидишь, — сказал он. — Будешь слушать вопросы, будешь отвечать. — И начал разливать почти черный чай. По особому терпкому запаху я определил, что это чай местных плантаций.
— Скажи хоть, зачем ты меня привел?
— Я не знаю. Я получить приказ, — ответил человечек.
Резкую перемену в отношении ко мне я заметил еще утром. Жители Мэсалонга уступали мне дорогу, точно я прокаженный. За завтраком меня окружали каменные лица. Репортера с Тайваня я больше не видел, а господин Чен сообщил, что на поездку в соседние деревни рассчитывать не приходится. Даже если бы я не заметил флага над деревенским домиком, и так было ясно, кто вмешался в игру.
— Кто же вы такие? — спросил я для полной уверенности.
— Военная полиция.
Я мгновенно вспомнил вооруженных солдат, заполнивших вчера деревню. Почему похороны частного лица, официально отказавшегося от всех воинских званий, окружены такой тайной?
Кого с таким почтением провожали в последний путь таинственные визитеры (среди которых были генералы и даже, говорят, один бывший премьер-министр) — военачальника, который обеспечивал спокойствие в горах, или партнера по бизнесу?
Появились три человека в штатском и китаянка-переводчица. Допрос начался.
— Ваше имя? — по-тайски спросил старший из них и протянул руку за моим паспортом. Китаянка перевела. Я ответил и достал паспорт. Он бросил взгляд на фотографию, наклеенную на первой странице, и отдал документ коллеге.
— Как вы сюда попали? — последовал новый вопрос. Очевидно, у каждого из них были свои функции. Крайний мужчина следил за выражением моего лица, должно быть пытаясь обнаружить на нем признаки неуверенности или колебаний.
Я быстро ответил, что приехал в «тоёте» с приглашенными на похороны китайцами. Как их зовут — не знаю.
— Где вы провели ночь перед поездкой сюда?
— В Мэае.
— Что вас интересует на бирманской границе?
Я понимал, на что он намекает: неподалеку от поселка расположены лагеря бирманских сепаратистов.
— Спросите об этом у других иностранных туристов, ежедневно приезжающих в ваши края! — ответил я, с опаской поглядывая на его коллегу. Тот сосредоточенно разбирал латинские буквы на английских, французских и индонезийских визах. Я ждал, когда он доберется до страничек, которые могут привести его в ярость. Видно, в свое время лаосскую печать потерли о подушечку, хорошо пропитанную краской, — посреди странички сияли красная звезда, серп и молот. Вьетнамская виза по яркости не уступала лаосской.
— Почему по приезде в Мэсалонг вы не отметились в полицейском отделении?
— Я не знал, что это необходимо.
— Вы говорите по-китайски?
— Ни слова.
— Зачем вы приехали в Мэсалонг?
— Собираюсь писать о наркотиках. — Не имело смысла делать вид, будто я попал сюда случайно.
— Почему вы выбрали именно Мэсалонг?
— Не я первый посетил эту деревню.
Но вот сотрудник военной полиции обнаружил в паспорте красную звезду — и обомлел. Склонившись к начальнику, он что-то горячо зашептал.
— Вы собираетесь в Лаос?
— Это на пути домой.
— Граница с Лаосом закрыта.
— Но не для самолетов.
— Что вы намерены там делать?
— То же, что и здесь. Заниматься наркотиками.
— Кто вам сказал о похоронах генерала Туана?
— Друзья из бюро по борьбе с наркотиками, американцы, — ответил я.
— С кем вы встречались в Таиланде?
К этому вопросу я готовился давно и тщательно. Теперь я перечислил на память записанные в моем блокноте имена австралийских журналистов, таиландских генералов, американских дипломатов и служащих Организации Объединенных Наций. Я надеялся, что отблеск их высокого положения некоторым образом падет и на меня, а их количество и занимаемые ими посты убедят этих людей, что не стоит подбрасывать в мой рюкзак полукилограммовый мешочек героина. Слишком много у меня знакомств. Впервые с начала допроса офицер улыбнулся:
— Мэсалонг не имеет ничего общего с наркотиками.
Я и так не сомневался, что в последний год жизни генерал Туан уже не торговал наркотиками. Он предпочел перебраться со своими миллионами в Бангкок, на отдых. Кроме того, будучи хорошим торговцем, он понимал, что при изменившихся обстоятельствах не сможет долго продержаться на рынке. А вот генерал Ли и по сию пору продолжает эту игру.
— С оружием Мэсалонг тоже не имеет ничего общего, — переводила китаянка.
Я пожал плечами. Мы еще не подошли к самому главному. В Пекине, безусловно, без особой радости отреагировали бы на фотоснимки военных вертолетов с генералами таиландской армии, участвовавшими в похоронах своего гоминьдановского соратника.
