l:href='#n_21' type='note'>[21].
Столкнувшись с широким наступлением правоохранительных органов, «Коза ностра» меняет тактику, ограничивая свою деятельность в наиболее рискованных предприятиях и предлагая их другим бандам. «Коза ностра» уже передала часть подпольной торговли героином мексиканским, кенийским, пакистанским и другим бандам, а монопольное право торговать кокаином во Флориде — колумбийским гангстерам. Столь неожиданное «возвышение» колумбийской наркомафии не случайно. «Колумбийский закон формально жестоко карает за выращивание растений с наркосвойствами и дальнейшее производство кокаина, — пишет корреспондент АПН А. Русанов. — Правительственные войска, пробираясь сквозь колючки кустарников, огнем и мачете, голыми руками и химическими средствами вытравляют зеленую заразу (только в 1986 г. было уничтожено 6,6 млн. кустов коки. —
До середины 80-х годов правительству Боливии при поддержке США удавалось сдерживать рост производства кокаина. Однако в конце 1985 г. была изобретена недорогая сильнодействующая и крайне опасная для здоровья разновидность кокаина, выпускаемая в форме гранулы, получившая название «крэк» у торговцев и «рок» у наркоманов. Гранулы крэка продаются в маленьких пластмассовых пузырьках по 10 долл. и более и обходятся наркоману в 100 раз дешевле, чем героин. Крэк вызывает более интенсивную физиологическую зависимость, чем любой другой наркотик. Это мечта торговца и кошмар наркомана, так как крэк мгновенно вызывает эйфорию. Через несколько минут после эйфории следует резкий спад, который побуждает наркомана принимать или искать новые порции наркотика.
Американские наркоманы буквально обезумели от крэка, от вызываемых им кратких сладостных мгновений и последующих страданий, но обезумели и торговцы от огромных прибылей. В крупнейших городах страны появились рок-дома, торговцы крэка требуют все новые и новые партии наркотиков. «Кокаиновая лихорадка» охватила Колумбию и Боливию, ей поддались даже чопорные представители аристократических семей.
В 1986 г. в Боливии в наркобизнесе было занято более 5 % населения, т. е. 400 тыс. человек из 6,4 млн. населения, а число наркоманов достигло 80 тыс. В том же году было произведено 450 т кокаина, доход от продажи которого составил 700 млн. долл., вдвое превысив стоимость экспорта сельскохозяйственной и промышленной продукции страны. Однако правительство Боливии проявило твердость в борьбе с организованной преступностью: уже в октябре 1986 г. был разработан совместно с США трехлетний план борьбы с контрабандой наркотиков, который обойдется в 300 млн. долл. (из них 20 % выделяет Боливия, а 80 % — США).
Иначе обстояло дело в Колумбии, где мафия сплотилась вокруг так называемого «медельинского картеля» (Медельин — второй по величине и значению город Колумбии), поставляющего США 80 % кокаина на 100 млрд. долл. ежегодно. Началась настоящая война между правительством и мафией, которую поддерживают ультраправые силы страны. Когда 21 ноября 1987 г. был арестован Хорхе Луис Очоа, второй человек в иерархии «медельинского картеля», обладатель двухмиллиардного состояния, главари наркомафии объявили ультиматум президенту В. Барко. В ультиматуме говорилось: «…если Очоа будет выдан США, мы объявим тотальную войну всему политическому классу, управляющему страной. Не принимая во внимание никакие обстоятельства, мы уничтожим всех лидеров традиционных политических партий». Через месяц Очоа «пропал» из боготской тюрьмы «Ла Пикота».
В настоящее время около 750 тыс. колумбийцев вовлечено в производство и продажу наркотиков. А. Русанов пишет: «Крылатые слова “деньги не пахнут” не оправданы в Колумбии. Здесь они имеют запах. Это запах крови. Колоссальные суммы, сосредоточенные в руках торговцев наркотиками, позволяют им диктовать свои требования: легализуйте производство и продажу наркотиков, и тогда мы готовы сделать все — даже выплатить внешний долг Колумбии, все 15 миллиардов долларов. А нет — война будет продолжаться»[23].
«Золотой треугольник» по-прежнему остается в руках Кхун Са, проживающего в бункере, который охраняют два десятка человек, вооруженных безоткатными орудиями, ракетными установками и пулеметами. По сведениям информаторов, он часто меняет свое местопребывание, передвигаясь в приграничных и труднодоступных районах Лаоса, Таиланда, Бирмы Стремясь обеспечить себе безопасность, он предложил правительству Таиланда заключить договор о том, что он очистит «треугольник» от коммунистов, а взамен таиландское правительство гарантирует ему свободу деятельности. Это предложение было отвергнуто.
Кхун Са мечтает создать собственное государство или объединить всех крупнейших торговцев наркотиками и возглавить этот сверхгигантский концерн организованной преступности, который был бы в состоянии диктовать свою волю народам и правительствам. Переговоры с китайцами из Триад и японцами из Ядзуки не дали желаемого результата, а пока Кхун Са заключил соглашение с представителем сицилийской мафии в Бангкоке Кох Сак Кином (Антонио), с «хозяйкой» домов терпимости китаянкой по прозвищу «царица Юдифь», и с представителем турецкого клана Чилей в Цюрихе Ясером Карадурмусом, известным под именем Авни Муссуллулу. По этому соглашению Кхун Са монополизирует производство наркотиков в «золотом треугольнике», Кох Сак Кин обеспечивает их сбыт в Европу и США, «царица Юдифь» занимается распродажей наркотиков среди детей, проституток, представителей преступного мира в странах Юго-Восточной Азии. Ясер Карадурмус представляет интересы Кхун Са в Европе. Хитросплетенные каналы наркотической торговли ведут из «золотого треугольника» в Таиланд, Гонконг, к японской организованной преступности (якудза), в США и Палермо, из Палермо опять в Токио и т. д.
Из Палермо в Японию идут партии оружия для более двух тысяч якудза, насчитывающих около 100 тыс. членов. Японские мафиози имеют свои базы во многих районах страны, «управляют» более чем 26 тыс. предприятий в сфере обслуживания (рестораны, бары, кафе, дома терпимости, игральные центры, кинотеатры, строительные и транспортные конторы и т. д.), занимаются торговлей наркотиками и оружием, вымогательством, шантажом, ростовщичеством, сбором налогов с кредиторов, «урегулированием» спорных вопросов. Расширяется сфера деятельности преступных групп, происходит постепенное поглощение более мелких групп крупными. Одна из последних — «Ямагути-гуни» — насчитывает более 10 тыс. членов. Некоторые представители этой группы являются акционерами японских фирм и транснациональных корпораций. За последние годы якудза стали проявлять повышенное внимание к деятельности за рубежом. Одним из каналов проникновения японской мафии в дела преступного мира других стран стал «мужской туризм». Через фиктивные экскурсионные бюро, которыми заправляют якудза, японские туристы обслуживаются в Маниле, Сеуле, Тайбэе, Лос-Анджелесе представителями нелегального бизнеса (проституция, наркотики, азартные игры). Вместе с потоком туристов в сферу деятельности организованной преступности проникают и якудза, которые интенсивно вживаются в американскую мафию, вызывая беспокойство местных властей усматривающих в этом аналогию с историей внедрения итальянской мафии в американское общество в 30-х годах[24].
Организованная преступность похожа не столько на спрута, сколько на злокачественную опухоль, которая заражает и отравляет социальный организм и которую можно уничтожить только хирургическим путем, причем местные операции, и даже в масштабе страны, приносят лишь временное облегчение. Представляет ли международная организованная преступность, чьим основным доходом являются наркотики, опасность для социалистических стран, в том числе нашей страны? Еще несколько лет назад ответ на такой вопрос был бы однозначным. Нет, организованная преступность — это порождение загнивающего капитализма; в социалистическом обществе, а тем более в нашей стране не существует объективных условий для наркомании.
Наступили времена гласности. «Гласность, — пишет журналист-международник С. Кондрашов, — это коллективная чистка авгиевых конюшен застоя метлой той правды, на которую всегда имели святое право граждане социалистического государства и которую тем не менее скрывали, чтобы не портить впечатления о самих себе — нам самим и загранице. Мы вдруг обнаружили у себя массу воров и казнокрадов, чудовищные бюрократические извращения, честных деятельных людей, засуженных в издевательство над здравым смыслом, но в соответствии с буквой инструкции, вопиющую бесхозяйственность, отсталость,
