Вместо слов умиротворения на меня обрушились презрение, оскорбления! Сердце этого человека давно очерствело! И слова прощения лишь изредка слетали с этих губ, которые должны бы источать неисчерпаемые потоки христианского милосердия, этого великого милосердия, берущего начало в душе того, кто толкует нам Евангелие, поднимая из пыли кающуюся грешницу!
Я пришел туда, чувствуя глубокое унижение, вышел же я оттуда с раной в душе, твердо решив отныне порвать все отношения с подобным наставником, чья нечеловеческая мораль могла в лучшем случае сбить с праведного пути слабую или невежественную натуру!
К несчастью все, что я сказал, чистая правда. Однако я также осмелюсь утверждать, в защиту католической церкви, что это, возможно, единственное исключение среди ее членов.
Ложное невероятное положение, в котором я оказался, заставляло меня еще сильнее почувствовать эту суровую непреклонность, ибо больше всего я нуждался в снисхождении.
И действительно, к великому удивлению мадам П. я внезапно оставил аббата X.; ее удивление переросло в недовольство, когда она увидела, что Сара последовала моему примеру. Однако из-за моего поступка к решению последней она отнеслась гораздо легче.
В обществе все сперва восхищались нашей с Сарой близостью, а затем стали ее критиковать, решив, что это уж слишком, если не сказать подозрительно. Однако они были весьма далеки от истины.
Не имея возможности понять, они по-всякому комментировали происходящее, и, в конце концов, несколько добросердечных кумушек, какие находятся всегда, почли своим долгом предупредить об этом мадам П., дабы защитить мораль, которая постоянно попиралась нашим поведением в присутствии воспитанниц. Мне были предъявлены серьезные обвинения. Меня упрекали в том, что я слишком часто
И действительно, мы заметили, что стали объектом пристального внимания детей, среди которых были уже довольно-таки взрослые.
Когда они видели, как я склоняюсь над своей подругой и сжимаю ее в объятиях, они смущенно отворачивались, как если бы боялись увидеть краску стыда на наших лицах. Тем более пансионерки, которые видели, как мы ложимся спать и встаем, не раз выражали удивление некоторыми деталями, несомненно, поразившими их воображение. Конечно же, они об этом говорили. Тогда начались разные пересуды. Мадам П., которая, прежде всего, опасалась за свое заведение, была этим серьезно задета.
Не решаясь поговорить со мной, она вызвала свою дочь. «Сара, — сказала она ей, — прошу тебя в будущем быть чуть сдержанней в твоих отношениях с мадмуазель Камиллой. Вы очень любите друг друга, и я этому рада, однако есть нормы приличий, которых следует придерживаться даже в отношениях между девушками». Это первое замечание заставило нас испугаться за будущее. Что будет, когда узнают всю правду!!!
Однако мы продолжали спать в одной кровати!!! Мадам П. не знала об этом, поэтому ничего на этот счет нам не говорила. Впрочем, она ни в чем таком нас и не подозревала. Эта прекрасная женщина была настоящей праведницей и слишком слепо нам доверяла, чтобы даже в мыслях позволить себе нас обвинить. Но обе ее замужние старшие дочери, более проницательные, чем она, думаю, не были столь уж снисходительны по отношению к нам. Однако я никогда не слышал от них ни одного упрека, их отношение ко мне оставалось чрезвычайно теплым и вежливым. Тем не менее, мне казалось, что они были заинтригованы.
Иногда у мадам П. устраивались семейные собрания, на которые меня неизменно приглашали. Дети мои, говорила нам тогда мадам П., пансионерки будут обедать сегодня чуть раньше, а вы поднимайтесь ко мне.
Если бы я
Она всегда сидела рядом со мной и украдкой бросала мне взгляды, которые кроме меня, никто не мог понять!!! И я всегда отвечал ей! В общем, это вынужденное положение ужасно нас тяготило и мешало нашему счастью!
Роль, отведенная мне необходимостью, иногда вызывала у меня нечто вроде угрызений совести.
Но я подавлял их в себе, дабы поддержать мою бедную Сару, отягощенную грузом стыда! Милое доброе дитя! Разве ее поведение нуждается в оправдании!.. Могла ли она отказать своему любовнику в этой нежности, которую она проявляла к подруге, к сестре, и если эта наивная любовь и переросла в страсть, стоит ли обвинять в этом кого-либо, кроме судьбы!
Во время наших чудесных свиданий ей нравилось называть меня в мужском роде, как чуть позже меня и стали определять в обществе. Мой дорогой Камилл, как я вас люблю!!! Зачем я с вами познакомилась, ведь эта любовь составит несчастие всей моей жизни!!!
Учебный год подходил к концу.
И с началом каникул нам предстояло расстаться! Два месяца вдали от Сары казались мне слишком долгими!!! Мы договорились, что я вернусь в Л. за пятнадцать дней до начала занятий. Мадам П. сама взяла с меня обещание. Несчастная мать!!!..
Она тоже сожалела о моем отъезде! Я была ее второй дочерью! «Послушайте, мадмуазель Камилла, — сказала она мне однажды, — Саре без вас будет так одиноко! Оставайтесь с нами на каникулы. В это время года в деревне так хорошо! Скоро начнется сбор винограда, и для вас это будет развлечением». Мой отказ не задел ее, поскольку она прекрасно понимала, что я должен повидаться с матерью. Она не знала, насколько соблазнительными были ее предложения, и какую жертву я приносил, отказавшись от них!!!
20 августа состоялось вручение наград. На следующий день все пансионерки разъехались. И мы покинули дортуар и устроились в маленькой сариной комнатке в доме, где жила ее мать; мадам П. располагалась на первом этаже.
Для нас было большим праздником получить возможность свободно насладиться последними мгновениями счастья, за которыми последовала разлука.
Увы, они прошли слишком быстро!..
Наша скромная небольшая келья была в наших глазах дворцом, который мы бы не поменяли на все сокровища мира! Колокол больше не возвещал подъем и не тревожил наш сладкий сон!!! Мы просыпались поздно!
Сара спала, положив голову на мою руку! Ее прекрасные вьющиеся волосы были разбросаны по ее обнаженным плечам! И я смотрел на нее, затаив дыхание, погрузившись в сладостное созерцание!!!
О Господи! Ты подарил мне такое огромное счастье! Так стоит ли мне жаловаться сейчас, когда я оказался в полной тьме, ведь отблески этого лучезарного прошлого все же немного облегчают мое безвыходное положение! Настало двадцать седьмое число. В этот день был назначен мой отъезд. Мы встали рано. Мадам П. пришла разбудить нас.
Внизу она приготовила для нас завтрак, к которому я даже не притронулся.
Сара бродила туда-сюда, украдкой торопливо утирая слезы, пытаясь подбодрить меня слабой улыбкой. Ее мать, втайне от меня, приготовила мне в дорогу запасы еды, которых хватило бы на целую семью.
Я не протестовал!
У меня сильно сжималось сердце, когда я смотрел на эти гостеприимные стены, которые собирался покинуть впервые!
Мне хотелось положить конец этой сцене, которая тяготила меня. Я подошел к мадам П. «Ну хорошо, дорогая дочка, — сказала мне милейшая женщина, — не забывайте нас и поскорее возвращайтесь». Я лишь поцеловал ее, не сказав ни слова.
Мне предстояло проделать долгий путь по полям, перед тем, как выехать на большую дорогу, где я собирался сесть в экипаж. Сара провожала меня, мы были вне себя от горя.
Я с силой прижимал к груди ее руку, которую она переплела с моей!!! По меньшей мере, в двадцатый раз мы пообещали писать друг другу каждую неделю.
