— Безобразие! — гневно крикнул Виктор. — Что выдумала!..
— Где мои лыжи? — спросила Таня.
— Твои лыжи и все остальное в порядке, а с тобой будет особый разговор! — с возмущением сказал Виктор. — У нас, в армии, за такие фортели под арест сажают.
— Ну и сажай. Тоже мне — командир! — фыркнула Таня. — Если бы вы видели, как я летела, — тоном, которым рассказывают о подвиге, говорила она. — Это был первый прыжок в моей жизни.
— Дурацкий прыжок! — негодующе заключил Виктор.
Юрий укоризненно смотрел на Таню.
— Витенька, не сердись. Ну, пожалуйста… — ласкалась она к брату, попрежнему весело и озорно блестя глазами.
Виктор дернул ее за выбившийся из-под шапочки русый вихор.
— Эх, глупая. Свернула бы шею… Теперь живо! Нужно догонять колонну.
Таня нахмурилась. Чувствуя легкую, тупую боль в левой коленке, стараясь не прихрамывать, она подошла к краю обрыва, заглянула вниз. Сердце ее захолонуло от двадцатиметровой высоты. Теперь было видно: ее падение задержал куст терна, черневший у самого края каменного, величиной в трехэтажный дом выступа. Если бы не куст, она полетела бы на дно оврага, и кто знает, чем бы это могло кончиться.
— Скажи спасибо, что здесь много снегу, — сказал Виктор. — Ты можешь идти?
— Ты же видишь, я нисколько не ушиблась.
«Он прыгнул за мной в эту пропасть», — с гордостью и восхищением подумала Таня и, все еще полная ощущением сильных рук Юрия и затаенной радостью, оглянулась. Лыжный отряд спускался в балку правее, на расстоянии полукилометра.
Виктор скомандовал:
— А теперь за мной! Марш!
Делая саженные броски, он заскользил вдоль обрыва. Таня двинулась за ним, чуть поотстав.
С ней поровнялся Юрий.
— Я вас забыла поблагодарить, — проговорила Таня, скосив на него озорной взгляд.
— Я очень испугался за вас. Ведь тут немудрено сломать ноги. Я давно знаю этот овраг… Я же вам кричал… — словно оправдываясь, сказал он.
— Я не слышала, — не умеряя шага, ответила Таня.
— Вы прыгали когда-нибудь на лыжах? — спросил Юрий.
— Никогда в жизни.
— Не понимаю. Зачем же рисковать?
— Я не люблю ходить тихо на лыжах и коньках. Мне надоели эти интервалы… Терпеть не могу, — тряхнув головой, покривила губы Таня. — Кроме того, вы меня обидели…
— Я вас обидел? — испуганно спросил Юрий и, как бы потеряв равновесие, подался туловищем назад.
— Да, обидели… Сегодня утром… Вы даже не поздоровались со мной…
— Танюша, извините. Я опоздал и прибежал в самую последнюю минуту. Но если бы вы знали…
— Скорей вы там! — обернулся бежавший впереди Виктор. — Иначе мы не догоним. Таня, не отвлекайся разговорами.
Таня повернула к Юрию раскрасневшееся, со снежными пылинками на ресницах и на растрепавшихся кудрях лицо.
— Что — если бы я знала? Что?
В это время левая ее лыжа вывернулась: расстегнулся ремешок. Она остановилась, сняла рукавичку и, взяв ее в зубы, наклонилась.
— Разрешите мне, — предложил Юрий и стал на колени у ног Тани.
— Что там у вас опять случилось? — крикнул, оборачиваясь, Виктор и погрозил сестре: — Эй, Танюха, будет тебе нахлобучка. Ты срываешь пробег. Юрий, пожалуйста, смотрите за ней. Я побегу.
Виктор помчался с горы наперерез колонне, которая уже выходила на противоположный склон балки, приближаясь к опушке рощи.
Склонившись над Таниной лыжей, Юрий возился с ремешком. Таня опиралась рукой на его плечо.
— Говорите же, что — если бы я знала… — сказала она притворно безучастным голосом.
Не снимая с башмака Тани покрасневших от холода рук, Юрий поднял голову. Таня увидела его светлые, пугающе прозрачные глаза, жадно, требовательно и вместе с тем робко смотревшие на нее, увидела коричневую родинку на его правой щеке, придававшую лицу мальчишеское выражение…
— Вы думаете, мне нужен этот пробег? — заговорил он. — Я очень редко теперь хожу на лыжах… Я из-за вас… Чтобы побыть с вами… и сказать вам что-то важное… самое важное…
— Да говорите же! — капризно прикрикнула Таня.
Смех снова начинал щекотать ее горло.
— Скажу… Сегодня же скажу… Только не здесь… — глухо сказал Юрий и, застегнув ремешок, все еще не вставая с колен, неотрывно смотрел на Таню снизу вверх.
— А сейчас разве нельзя? — глаза Тани лукаво сощурились.
— Сейчас не могу. Повторяю: это очень важно.
— Вы застегнули там или нет? — недовольно спросила Таня. — Надо хорошенько, а то опять отстегнется.
— Кажется, теперь надежно, — вздохнул Юрий. Он сделал движение, чтобы встать, и вдруг, обхватив ее ноги, прижался к ним щекой.
— Вы — что? С ума сошли? — гневно прошептала Таня. — Встаньте…
Она оттолкнула его и побежала.
— Скорей! Они уже далеко! — звонко крикнула Таня и еще сильнее, уже не чувствуя боли в ушибленной ноге, нажала на лыжи.
Они помчались под гору, с гиком обгоняя друг друга.
По-зимнему рано вечерело, когда лыжный отряд пришел в станицу — конечный пункт перехода. Усталые лыжники медленно втягивались в широкую и прямую станичную улицу. У Тани не ладилось с левой лыжей, и ей приходилось не раз останавливаться, крепить ослабшие ремешки и снова догонять растянувшуюся цепь.
Два раза на привалах к ней подходил Юрий, но она разговаривала с ним сухо, и Юрий напрасно ловил ее странно-отчужденный, ускользающий взгляд. Очередь томиться беспокойством теперь перешла к нему.
Солнце уже заходило, дрожащими огнями отражаясь в окнах разноцветных станичных домиков. К вечеру опять начало подмораживать, но несмотря на это, в неподвижном воздухе чувствовалась какая-то особенная почти неуловимая теплота, словно не январь был, а конец февраля.
Городских гостей вышли встречать представители районных организаций, школьники, колхозники. Высокая, наспех сколоченная, обвитая кумачом арка с широким транспарантом «Добро пожаловать» стояла посредине улицы, перед площадью.
На площади гомонила детвора. Возле клуба, выстроенного недавно и еще пахнущего свежим тесом и масляной краской, сгрудилась пестрая толпа. Среди празднично разодетой молодежи было много пожилых мужчин и женщин. Небольшой оркестр, блестя на солнце новыми медными трубами, выстроившись у здания клуба, нескладно играл марш.
По узкому, образовавшемуся в толпе коридору лыжники проходили прямо в клуб, где уже ждали их столы с желанным обедом. Неся на плече лыжи, словно боевое оружие, гордая, раскрасневшаяся, шла Таня мимо плотного ряда станичных женщин, лузгающих семечки, и вдруг услышала за собой шутливый голос:
— Гляньте, бабоньки, и девчата в шаровары вырядились. Оно и правда, видать, в кино таких показывают.
Таня живо обернулась, встретилась глазами с прямым, веселым взглядом краснощекой казачки. Казачка не смутилась, смотрела на Таню вызывающе-насмешливо. Таня ответила ей такой же вызывающей
