— Ну, будьте здоровы. Желаю успеха.
В голосе наркома прозвучала теплая нотка. В одно мгновение в воображении Алексея возникло простое, суровое лицо с жесткими, как у пожилых рабочих, усами, с острым, точно подтрунивающим взглядом.
Алексей задумчиво поглядел в окно кабинета с приспущенной наполовину шторой. Косые, бьющие из-за леса солнечные лучи янтарно отсвечивали на натертом до глянца паркетном полу, отражаясь в стекле письменного прибора, зайчиками играли на потолке. Веселый птичий гам врывался в форточку, из леса тянуло терпкой горечью орешника.
«Конечно, я не ошибся, назвав этот срок, — думал Алексей. — Недели достаточно».
Он позвонил в гараж, приказал подать машину и через полчаса был уже на строительстве главного моста.
Алексей поднялся на диспетчерскую вышку. Он был в парусиновой форменной тужурке, в брезентовых запыленных сапогах, без фуражки. Темнорусыми кудрявыми волосами его играл слабый ветер.
Воздух был насыщен смешанным запахом древесной коры, сосновых стружек, приречных трав. Над вязкими болотистыми берегами реки плыл ровный шум; лязгали и визжали вороты, наматывающие стальной канат, пыхали паром краны, вцепившись своими крючковатыми хоботами в выгнутую дугой решетчатую ферму.
Десятки людей, блестя на солнце коричневыми мускулистыми спинами, работали у мостовых быков по пояс в тинистой, смолисто-темной воде.
Иногда Алексею казалось, что он слышит их тяжелое дыхание, чувствует крепкий запах пота. Голоса рабочих через каждые полминуты сливались в дружный вздох, и с каждым таким вздохом ферма чуть заметно подвигалась по шпальным скрипящим клеткам вперед.
— Раз-два… взяли!.. Раз-два… двинули!.. — звенел над мостом сильный, далеко слышный голос, и вслед за ним вырывался из множества грудей многоголосый приглушенный гул, лязгали цепи, стонали и скрипели лебедки.
Алексей невольно залюбовался согласными движениями людей, вспомнил грозовую ночь, сверкание молний, раскаты грома и шум ливня. Привязав себя веревками к столбам, стоя по горло в воде, люди работали в ту ночь с ожесточением. Разбушевавшаяся река несла сосновые коряги, грозя увлечь с собой не только людей, но и шпальные клетки, а смельчаки вбивали новые сваи, рыли обводные стоки, сооружали рельсовые заградительные упоры, чтобы отвести от фермы внезапный удар буйного паводка.
Представив эту картину, Алексей еще раз почувствовал уверенность в том, что он не ошибся, назвав наркому день открытия движения двадцать шестого июня.
Сзади на ступенях лестницы послышалось скрипение досок. Алексей обернулся. Перед ним стоял главный диспетчер строительства Иван Егорович Самсонов.
— Любуетесь, товарищ начальник? — спросил главный диспетчер.
На Алексея смотрели усталые изжелта-карие, сухо поблескивающие глаза с дряблыми мешочками под нижними воспаленными веками. Угрюмое лицо с острыми скулами и глубокими впадинами на щеках отражало какой-то застарелый недуг.
— А-а, товарищ Самсонов! — приветливо сказал Алексей и пожал сухую, неприятно холодную руку главного диспетчера. — Как дела?
— Подвигается фермочка, — кивнул в сторону моста Самсонов.
— Когда закончите установку фермы? — спросил Алексей, стараясь не обнаружить перед главным диспетчером свое излишне самодовольное, как ему казалось, настроение.
— Завтра к двенадцати часам. Стрелка опишет полный суточный круг — и ферма будет стоять на месте. — Самсонов взглянул на ручные часы. — Я не ошибся. Сейчас ровно двенадцать.
— Что вам еще потребуется, чтобы закончить передвижку в срок? — спросил Алексей.
Самсонов болезненно покривил тонкие губы.
— Теперь уже ничего не нужно. Две недели назад требовался один добавочный двадцатитонный кран… Тогда бы могли передвинуть ферму на пять дней раньше срока.
— Поздно об этом говорить, — нахмурился Алексей. — Зачем повторять каждый день одно и то же?
— Нет ничего невозможного в мире, — буркнул Самсонов и поморщился, прижав ладонью правый бок. — Печень не дает покою…
— Почему вы не поехали в санаторий? Вам же давали путевку, — строго заметил Алексей.
Самсонов махнул жилистой рукой.
— Что вы, Алексей Прохорович?.. Как же я могу ехать? Вот закончу — поеду.
Алексей украдкой взглянул на Самсонова, поймал его всегда недовольный, мрачноватый взгляд.
— Как вы думаете, Иван Егорович, если вы поставите ферму и завтра же бригада Шматкова начнет укладку брусьев, сумеем ли мы закончить мост к двадцать пятому?.
Самсонов, чуть кособочась, прижимал ладонью правый бок.
— Все будет зависеть от Шматкова.
— А вы как думаете?
— Я думаю, можно закончить двадцать пятого июня и двадцать шестого пустить первый пробный поезд.
— Послушайте, Иван Егорович, — заговорил Алексей, беря Самсонова за локоть. — А ведь я уже разговаривал с наркомом…
Глаза Самсонова мгновенно оживились.
— Ну, и что же?.. Доволен нарком сроками?
— Мне кажется, не очень. Видите ли… Вы знаете, я всегда советуюсь с вами…
— Очень польщен, — усмехнулся Самсонов. — Благодарю за доверие…
— Оставьте этот тон, — сердито перебил Алексей. — Это очень важно, что я хочу сказать.
И Алексей рассказал о своих планах.
— Что вы на это скажете? — спросил он.
Самсонов, продолжая морщиться от боли, ответил:
— Как странно… И я об этом думал… Теперь ясно, что план был растянут. Проектировали строительство, видать, со скидочкой на всякие объективные условия. Но в том-то и дело, что вы и весь коллектив сломали этот план. Вы приблизили сроки окончания строительства к современным требованиям…
Алексей лукаво смотрел на Самсонова.
— Итак, попытаемся ускорить пуск дороги еще на три-четыре дня. Вы же сами сказали, Иван Егорович, в нашем деле нет ничего невозможного.
— Да, я думал об этом, — сказал Самсонов. — А не поздно ли все-таки будет?
— Нет. Я верю в наших людей, — твердо проговорил Алексей и упрямо сжал губы. — И есть у нас такие люди.
— Кто же? — сощурился Самсонов.
— Шматков… Епифан Шматков и Никитюк… Они уложат брусья и рельсы за три дня вместо пяти.
Главный диспетчер пожал плечами. Алексей вызывающе взглянул на него.
— Сегодня же бригада Шматкова даст обязательство и вызовет на соревнование другие бригады. Вы плохо знаете Шматкова. Самая большая радость для него делать все, что для других кажется невозможным… Вечером, после работы, мы соберем лучших бригадиров и поговорим с ними. Как вы думаете?
— Созвать можно. Очень смелая мысль…
— Чем мы рискуем? — сказал Алексей и взъерошил спутанные, густые, как войлок, волосы.
Они замолчали. Болезненное выражение не сходило с лица Самсонова. Он изредка брал телефонную трубку, передавал распоряжения, попрежнему независимо поглядывая на начальника строительства. Мысль о Шматкове взволновала и его.
