— Не вижу в нем необходимости, если сама она отражается в зеркале всех мужских глаз, — парировал Уайетт.
Он украдкой взглянул на своего сердитого соперника и продолжал вертеть зеркало то так, то эдак, любуясь своей отросшей маленькой бородкой, — последним криком моды при дворе.
— Это мне сейчас надлежит следить за модой, — пояснил он.
— Оставьте зеркало, Томас, и не будьте таким самодовольным, — смеялась Анна, отнимая свое имущество.
— Но для госпожи Болейн, которая поет для принцессы и танцует для самого короля, это должно быть такой пустячной вещью. Для той, которая держит в придворной конюшне кровного рысака и чье платье скреплено пряжкой с плаща сыночка герцога!
Отводя ее выставленную для защиты руку, он молниеносно отстегнул цепочку от пояса, успев при этом коснуться губами ее нежной шеи, и, торжествуя и смеясь, поднял отнятую безделушку у себя над головой.
Рука Перси потянулась к кинжалу. И, зная его вспыльчивый, горячий характер, окружающие могли не сомневаться, что он готов воспользоваться им. Они только не знали, что в последнюю минуту его остановило чувство благодарности. Этот стройный и изящный Уайетт мог безнаказанно провоцировать воинственного поклонника очаровательной Болейн, потому что однажды он предупредил ее о приходе королевы и спас от позора. Анна хорошо помнила это.
Но так или иначе все это льстило ее самолюбию: двое молодых людей ненавидели друг друга, и все из-за нее!
В этот день Уолси задержался при дворе дольше обычного, обсуждая с королем какие-то особо важные дела.
— О чем только они говорят все это время? — недовольно ворчал Перси, когда его соперник удалился.
— А я-то думала, вы жалеете, что время летит так быстро, — упрекнула Анна.
— После того как мы сегодня уедем, меня здесь долго не будет, может, несколько недель.
Этот ответ напугал Анну. Она взглянула на него, враз оставив колкости; куда только подевалась ее самодовольная улыбка.
— Несколько недель? — повторила она в недоумении.
— Милорд кардинал отправляется во Францию.
— Во Францию? Но мой отец как раз возвращается оттуда! Гарри, что значат все эти секретные переговоры с королем?
Лорд Перси пожал плечами. Его друг Кавендиш, который иногда помогал секретарю кардинала, намекал на что-то по секрету, но Гарри не очень-то этим интересовался.
— Говорят, это что-то относительно женитьбы.
— Женитьбы короля?
— Тише, Нэн! За такие слова можно жизнью поплатиться.
И все же это была потрясающая новость. О ней просто невозможно было молчать.
— А как же королева? — вымолвила Анна.
— Если бы она родила ему сыновей, все, надо полагать, было бы по-другому.
Анна невольно подумала о своей госпоже, чье сухое тело она облачала в королевские одежды не далее как этим утром. Самоуверенная Екатерина, в чьих покоях даже воздух, казалось, был насыщен чувством собственного достоинства. Королева, чьего имени никогда не коснулся скандал и чью снисходительную доброту чтил английский народ, над которым она царствовала уже более двадцати лет. Это было просто немыслимо.
— Но как же он… избавится от нее? — спросила Анна.
Нортамберленд развел руками. Все, чего ему в этот момент хотелось, так это остаться с Анной наедине и доказать ей, что он не собирается ее с кем-либо делить.
— Ни для кого не секрет, что он готов на все, лишь бы иметь законного сына.
Это было похоже на правду… Теперь, когда Анна над этим задумалась… Разве она сама не видела, как осторожно распаковывали портрет сестры французского короля, когда ее отец прислал гонца из Франции?
Анна воткнула иголку в натянутый для вышивания холст и встала. Она все еще не могла прийти в себя от той новости, которую ей поведал Перси, но оставила ее на потом, больше всего желая сейчас уединиться где-нибудь с Гарри.
— Я провожу вас до садовой калитки, — сказала она и послала пажа за плащом.
Они вышли из комнаты и спустились по задней лестнице во двор, залитый мартовским солнцем. С реки дул сильный ветер, и королевский сад был пуст. Когда они были уже у самой калитки, то как будто по взаимной договоренности одновременно остановились между раскидистым кустом шиповника и садовой стеной. Этот куст, как им хорошо было известно, полностью скрывал их от любопытных глаз, следящих за всеми из окон дворца. Но на этот раз Перси не торопился обнимать ее.
— И что Уайетт собирается делать с этой цепочкой? — спросил он угрюмо.
— Носить, надо полагать, чтобы донимать меня, — засмеялась Анна, сорвав увядающую розу, лепестки с которой розовым дождем посыпались ей на руки.
— Всем видом показывая, что вы сами отдали ему ее.
— А что, если и так? Он же мой кузен.
— Чтобы похвастаться, что вы были его до того, как стали моей.
Такое обвинение было просто глупо, зато его ревность действовала на Анну как бальзам. Она пожала плечами и продолжала обрывать лепестки.
Перси придвинулся ближе. Он схватил ее за руки и встряхнул, впившись глазами в хорошенькое личико.
— И вы таки любите его. Вы сами признались в этом. У него в запасе все те года, которых мне уже не наверстать, потому что я не приехал и не нашел вас раньше. Он тысячу раз объяснялся вам в любви этим своим бойким языком, и он целовал вас…
Она посмотрела на Перси своими искренними глазами и улыбнулась.
— О, Гарри, давайте не будем начинать все сначала! Разве я не говорила вам, что вы единственный человек, которого я когда-либо любила, смогла полюбить всем своим сердцем? Разве я еще недостаточно уязвила свою бедную гордость, чтобы даже неотесанному Нортамберленду стало ясно, как я отношусь к нему? — Она обворожительно засмеялась и легонько ударила его общипанным бутоном по гладко выбритой щеке. — Не я ли каждый день рискую навлечь на себя гнев моего дядюшки, в открытую нося вашу драгоценную пряжку у себя на груди?
Он нагнулся и с чувством поцеловал ее.
— Я знаю, знаю, любовь моя. Но этого недостаточно. Любой может подарить вам брошь или пряжку.
Он отпустил ее и стоял, красивый и сильный, под весенним солнцем, пытаясь снять со своего пальца массивное кольцо с печаткой.
— Вот, — произнес он грубым от волнения голосом, — возьмите это, — и с силой вложил кольцо в ее руку.
Массивное золотое кольцо, щедро украшенное драгоценными камнями, — фамильная драгоценность, переходившая в его семье из поколения в поколение.
— Но тут же печать вашего отца — смотрителя англо-шотландской границы. Как же вы будете подписывать документы или отдавать приказы?
— Острием моей шпаги, — коротко ответил он.
Анна все еще в нерешительности держала кольцо в руках.
— Наденьте его, — заставил он.
Она рассмеялась, так как, когда надела его, кольцо повисло на пальце как обруч.
— Ради Бога, Гарри, не глупите. Как я смогу носить его, даже если захочу?
— Я прикажу его уменьшить. По крайней мере, все другие увидят, что вы — моя.
Анна вся засветилась от радости.
