и измученное лицо говорило само за себя. Вместо того чтобы пойти к себе в комнату, когда королева милостиво отпустила ее, она украдкой спустилась по задней лестнице вниз. У калитки было людно, и Кавендиш отвел ее в сторону пустынного аптечного сада.
— Я обещал Перси, что попытаюсь поговорить с вами, — начал он.
— Какие новости вы мне принесли? — спросила она, затаив дыхание.
— Боюсь, что ничего хорошего. Разве только то, что он просил заверить вас в его верной любви.
Эти слова звучали как прощание.
— Он не сможет больше сюда приехать? — спросила Анна, заикаясь от волнения.
— Кардинал запретил ему видеться с вами. Фактически он находится под арестом.
— О, Боже! Смилуйся над нами!
Им пришлось перейти на шепот, так как в саду появились донна Мария де Салинас и духовник королевы. Анна изо всех сил пыталась сохранять спокойствие.
— Умоляю вас, господин Кавендиш, расскажите мне все.
— В тот день, когда король увидел вас в гроте, мы едва успели по приезде домой сойти с баржи, как Уолси послал за Перси и сказал ему, что он оскорбил Его Величество.
— И как он это принял?
— С достоинством. Я был рад, что имею такого друга. Он высоко поднял голову, и, хотя и говорил учтиво и вежливо, голос его звучал гордо.
— Конечно! Конечно! Я в этом не сомневалась! Но вы-то откуда знаете?
— Уолси отчитывал его перед всеми нами. У него такой метод.
— Как это было унизительно для Гарри!
— Его преосвященство считает, что это учит смирению.
— Которого у него самого и в помине нет!
— И тем не менее кардинал не упускает возможности напомнить нам, что он, который ездил на лучших лошадях, теперь восседает на муле, как какой-нибудь приходской священник.
— На муле, который стоит, как хорошая лошадь, и на котором так выгодно смотрится его пурпурный наряд! Все это показное, — ответила Анна с издевкой в голосе, забыв, что когда-то верила в его искренность. — Но продолжайте же! Что еще сказал этот раздутый выскочка?
Кавендиш поддел носком своего модного ботинка ни в чем не повинный корень майорана.
— Вам это не понравится, — предупредил он.
— Не важно. Я должна знать.
— Он сказал, что Перси уронил свое достоинство, так как, будучи наследником одного из самых благородных родов королевства, связался с «этой глупой дворцовой распутницей».
Лицо Анны из бледного стало пунцовым.
— Уолси, этот сын мясника без роду и племени! Как он посмел сказать такое? Боже правый, дай мне сил!
— Вы сами попросили меня, мисс Анна.
— Да, да, конечно. Извините меня.
— Трудно представить, как Перси с его горячностью выдержал все это. Многие на его месте вели бы себя куда более опрометчиво. — Тут Кавендиш огляделся, не подслушивает ли их кто, и продолжил: — Дальше его святейшество сказал, что король благоволил Перси и способствовал бы его продвижению, а теперь по приказу того же короля он должен вызвать сюда отца Гарри.
— Вызвать Нортамберленда! — испугалась Анна, будучи наслышана о его суровом нраве.
— Но если и он не сможет вразумить Гарри, то король накажет его сам.
Анна закрыла лицо руками и застонала. Сейчас они были в саду одни, и Кавендиш заботливо усадил ее на ближайшую скамейку.
— Похоже, что у короля и вашего отца относительно вас другие планы.
— Да, они прочат мне в женихи моего кузена Джеймса Батлера, — подтвердила Анна.
— Перси, надо полагать, знал об этом с самого начала, не так ли?
Анна кивнула и рассеянным взглядом окинула клумбу с тимьяном.
— А кардинал сказал, как скоро это случится?
— Похоже, что король торопится закончить это дело. Более того, он намерен лично поговорить с вами и надеется, что вы будете вести себя разумно.
— Разумно — это значит выйти за Батлера! — заплакала Анна. — Он что, считает меня бесчувственной льдышкой?
— Перси вел себя очень достойно. Вы знаете эту его манеру стоять, держа руку на эфесе шпаги? «Я уже не мальчик», — заявил он, готовый обнажить клинок, поразивший достаточно врагов Его Величества на северных границах. «Я достаточно взрослый, чтобы сражаться за короля и моего отца, и имею право выбрать жену по своему усмотрению», — таковы были его слова. А милорд кардинал заметил на это, что жена для него уже выбрана и он это хорошо знает. Разве Аллен, духовник милорда Шрузбери, не писал ему об этом совсем недавно? А Перси только презрительно фыркнул в ответ. «Выбрана! Хорошенький выбор! Это после мисс Анны-то, стройной как березка, с ее матовой нежной кожей… И она, между прочим, не служанка какая-нибудь, а графская дочь!»
Лицо Анны засветилось радостью.
— Он так ответил великому кардиналу? Перед всеми вами?
— Да. А его святейшество в ответ только язвительно ухмыльнулся: «Простая служанка! Графская дочь! Скажите пожалуйста! Да ее отец, будет вам известно, всего лишь нетитулованный дворянин», — возмутился он.
— О, господин Кавендиш, как я ненавижу его!
— Перси был на высоте: «Что из того, что ее происхождение ниже моего? Разве в ее матери, сестре герцога Норфолкского, не текла кровь Говардов? И не ее ли отец наследует титул графа Ормонда?»
— И тут, надо полагать, Томас Уолси не удержался, чтобы не припомнить, что мой дедушка был всего-навсего простым торговцем, а потом лорд-мэром Лондона, — негодовала Анна, которой уже не раз приходилось сносить по этому поводу ядовитые насмешки высокородных сестер Грей и Джейн Рочфорд.
— Он так и сделал, — признался Кавендиш. — Потом, правда, немного смягчился, сказав, что все равно отец уже сосватал вас и сам король тому свидетель.
Это было выше ее сил. В порыве чувства Анна вскочила со скамьи.
— Но ведь Гарри Перси и я… Конечно же Гарри объяснил кардиналу, что мы оба…
— Да, он сказал ему.
Тут Кавендиш тоже поднялся и посмотрел Анне в лицо.
— Такому высокомерному человеку, как наш кардинал, трудно что-либо объяснить. Мнение других его не интересует. Но Перси остановил его святейшество, став у него на пути, когда тот выходил из комнаты. «Сэр, — настаивал он, — откуда же мне было знать, что у короля на уме? Я ведать не ведал, что у Его Величества были относительно дочери сэра Болейна свои планы, и я уже дал ей свое обещание. Последнее время нас всегда видели вместе, и мы не скрывали своего намерения пожениться. Я слишком далеко зашел, чтобы отступиться».
Анна приложила руки к сердцу, не в силах скрыть свою радость. Быть любимой таким человеком, как Перси! Ради этого стоило пойти на все. Его любовь была для нее как золотое драгоценное покрывало, защищающее от чужого гнева и позора.
— Он сказал это… перед всеми вами! Несмотря на то, что нам обоим хотят уготовить другую судьбу, у него хватило смелости не отказаться от меня! — ликовала Анна. — Неужели и это не тронуло сердце кардинала?
Кавендишу выпала очень неприятная миссия. Как тяжело было ему ответить на этот вопрос, особенно сейчас, когда лицо девушки засветилось надеждой.
— Боюсь, что не очень. Он отнесся к Гарри как к назойливой мухе, которую можно или прогнать, или раздавить. «Глупый мальчишка! — бросил он презрительно, отстраняя его со своего пути. — Неужели вы думаете, что мы с королем не найдем на вас управы?»
— Всегда у него это «мы с королем, король и я»!
— Последнее, что он сказал перед тем, как уйти в молельню, было: «Сегодня я пошлю за милордом
