Пришел к концу долгий день — день, мечту о котором она пронесла через многие годы. Наутро Анну ждали турниры в ее честь, щедрые пиры, но впереди была ночь, теперь она могла спокойно уснуть и выкинуть из головы воспоминания о Хевере и взгляды, которые бросал украдкой поэт Уайетт.
— Наконец-то я стала королевой Англии, — произнесла она, устраиваясь поудобнее на кровати с пологом, поддерживаемым четырьмя столбами. Вытянула занемевшие ноги, мечтая о том, когда ее телу вернутся былая гибкость и подвижность.
Она следила за тем, как Генрих скинул отороченный мехом халат, как постоял с минуту задумавшись, — его обнаженное крепкое тело при свете свечи отливало розовым. Когда он наклонился, чтобы задуть свечу, Анна заметила, что на лице его появилось выражение полного удовлетворения.
— Для нас нет ничего важнее того, что после меня мой сын займет место короля, — торжественным голосом проговорил Генрих.
Несмотря на безмерную усталость, Анна захихикала в темноте.
— Что за причина для веселья? — спросил он, залезая к ней на высокую постель.
— Никакой, хвала Господу! — улыбнулась Анна, повернулась и оказалась в его жарких объятиях. — Только, мой простачок, ты всегда так уверен, что родится мальчик.
— Но это будет мальчик! — заверил он и распустил ее черные волосы, которые заструились между ее упругими грудями. — Теперь всему этому кошмару пришел конец, голубушка, мои сыновья умирали… Это было проклятье… Из-за того, что вначале она принадлежала Артуру…
— Прошу тебя, Господи, не дай ему ошибиться! — прошептала Анна, потому что понимала, насколько серьезно он верит в предзнаменование.
Она понимала также, что слишком многое поставлено на карту и нельзя допустить ошибки!
Глава 33
— Когда только эта старая упрямая женщина уступит? Как она не понимает, что неприлично цепляться за мужчину, которому ужасно надоела за столько лет, — ворчала Анна, глядя на дождь, наводящий уныние.
Она жила в Хэмптоне и занимала комнаты, некогда принадлежавшие королеве Екатерине. Анна и Генрих завладели замком, о котором всегда мечтали, и, как только они возвратились из Франции, рабочие начали делать там ремонт.
— Новый посол Испании Чапус, думаю, окрылил ее надеждами, — заметил Уилл Бриртон, который зашел в покои Анны, чтобы поиграть на лютне и скрасить часы уныния.
— Король слишком лоялен с Чапусом, — вздохнула Анна.
— У него нет другого выхода, — напомнил Джордж, оторвавшись от нот, которые попросил посмотреть его друг. — Не забывай, сколько лет мы жили в вечном страхе, что Испания начнет войну.
— А я слышал, как сокрушался Чапус. Когда он отправился в Бакден, король послал секретные распоряжения, в которых запрещал устраивать для Чапуса или кого-либо из его испанской свиты приемы. Послу все стало известно, — не утерпел Фрэнсис Уэстон — непревзойденный мастер подслушивать.
— Мой пасынок от Блаунт рассказывал, что Екатерина и ее придворные дамы высыпали на зубчатые стены замка, подобно гарпиям, страждущим любви, в надежде услышать серенады на родном языке и увидеть, как испанские кавалеры машут шляпами с перьями, — со злорадством заметила Анна.
— А молодой Фицрой, когда услышал за ужином этот рассказ, от смеха согнулся пополам, позабыв о надменной Мэри, кузине Говарда, которой он всегда строит глазки, — добавил Джордж.
— Но во второй раз уже не удалось провести королеву, — выпалил Бриртон.
Анна недовольно топнула ногой, собираясь выгнать всех из комнаты. Нервные срывы все чаще и чаще случались с ней.
— Неужели вам все время нужно называть ее королевой, — закричала она.
Широкоплечий красавец Бриртон молча переглянулся с Джорджем и покорно вздохнул. Он уже хотел было начать играть на лютне, но Анна подскочила к нему и поцеловала в знак примирения.
— Дорогой Уилл, простите меня! Последнее время меня все раздражает, — поспешно извинилась она. — Я знаю, причиной всему горожане: на улицах мое имя топчут в грязи, а девицы Грей без конца только и говорят, что меня никогда не примут во Франции ненавистные французские дамы.
— Но, Нэн, твое положение прочнее прежнего. Отец говорит, что дядя Томас, да и все остальные — на нашей стороне, — возразил Джордж. — Причина в том, что тебе просто завидуют все женщины.
Он осмотрелся вокруг — обстановка комнат, которые Уолси всегда предоставлял для королевы Екатерины, поражала и своей скромностью, и великолепием.
— Ты забыла, как выглядели покои леди Анны, — мы считали их прелестными. А дом в Вестминстере! В конце концов, посмотри на себя: ты живешь во дворце, о котором мечтала! Во дворце кардинала Уолси. И Его Величество почти заново отстроил его для тебя!
Анна подошла к брату. Он стоял у окна рядом с лестницей, которой пользовался только король. Вместе они посмотрели на новый позолоченный фонтан во внутреннем дворике; на каменщиков, работающих под промокшей мешковиной, натянутой над лесами, за которыми поднимались стены парадного зала; на чернорабочих, которые за двойную плату трудились всю ночь, сменяя друг друга, чтобы выложить пол изразцами и возвести стройные остроконечные шпили с позолоченными флюгерами на спицах. На своде, который нависал над парадным входом, высекали ее инициалы, которые должны были переплетаться с инициалами Генриха. Ни одна женщина Англии не могла похвастаться такими весомыми доказательствами глубокой привязанности мужчины!
При виде этого Анна вновь обрела уверенность, горделивая улыбка скрасила резкие очертания ее губ.
— Я очень устала, — проговорила Анна, зевнула и отвернулась от залитого дождем окна. — Король преподнес мне столько дворцов, но совсем лишил сна! И он имеет на это право!
Она состроила непристойную смешную гримасу, чем развеселила всех, а затем подошла к Маргарэт, которая тихо сидела у камина и вышивала.
— Хорошо, рассказывай о королеве, Фрэнсис Уэстон, — разрешила Анна, расправляя широкую юбку с видом почтенной матроны.
Как большинство тщеславных людей, Уэстон любил покрасоваться, как только появлялась хоть малейшая возможность. Он не заставил себя долго упрашивать.
— Я узнал обо всем от Саффолка, он недавно вернулся из Бакдена, — начал Уэстон рассказ, стараясь подчеркнуть свое особое положение и благосклонность, которой пользуется. — Из-за болезни жены и приема, который ему оказали в Хантингдоншире, бедный герцог выглядел сильно измотанным. Норфолк и милорд из Уилтшира пытались привести его в чувство хорошей крепкой мальвазией.
— Они, конечно, уговорили вас остаться, — нетерпеливо заметил Джордж.
Мало кто знал о благосклонности короля к Уэстонам. Началось все с того, что король сначала предусмотрительно выкупил у Уэстонов право на аренду земли в Хэмптоне, а потом вложил деньги в эту землю.
— Король послал Чарльза Брендона с указанием распустить придворных дам королевы и попытаться вразумить ее. Почему они думают, что Генрих согласится содержать три королевских резиденции? — вспылила Анна, при этом предпочитая не упоминать о том, что именно она заставила короля держать королеву и ее дочь отдельно.
Кроме этого, она боялась сравнения расточительного Хэмптона с убогими домами в Хэтфилде и Бакдене.
— У нас много общего с Чарльзом: он так же, как и я сам, завоевывал себе положение при дворе. Сводный брат — родство, которое может со временем пригодиться! — заметил Джордж.
— Так получилось, что я был свидетелем их отъезда из Лондона. Король послал пятьсот солдат с Саффолком — и все для того, чтобы запугать одну-единственную женщину, — пробормотал Бриртон и наклонился над вышивкой Маргарэт.
— Однако ему это не помогло! — усмехнулся Уэстон.
