Герольт и его друзья в самом мрачном настроении выбрались из гавани и пошли обратно в цитадель через квартал венецианцев. Они как раз пересекали торговую площадь, как вдруг Морис увидел знакомые лица в одном овощном ларьке.
— Герольт! Тарик! Смотрите, кто за прилавком стоит! Ведь это парижский купец Гранвиль и его старшая дочь Беатриса! — просиял он. — Они все ещё в Акконе!
Герольт и Тарик удивленно посмотрели туда, куда показывал Морис. Они-то были уверены, что купец и его дочери давно покинули город и добрались до родины.
— Идёмте поздороваемся и спросим, почему они до сих пор в городе! Ужасно интересно, что они нам расскажут! — предложил Морис и, не дожидаясь согласия друзей, поспешил к Гранвилям.
— Мне кажется, молодую красивую женщину Морис заметит даже ночью в толпе людской, — хмыкнул Тарик.
Герольт улыбнулся и ответил:
— Похоже, кое-что сидит в нас слишком глубоко, чтобы даже тамплиерский обет мог с этим окончательно справиться.
— Кто такие эти Гранвили? — спросил Мак-Айвор.
Герольт рассказал шотландцу историю про нападение на семью купца и короткий бой, который Морис, Тарик и он сам дали бессовестному сброду.
Увидев их, купец хлопнул в ладоши совсем как ребёнок:
— Смотри-ка, свет очей моих! Господа тамплиеры! Наши храбрые защитники и спасители, которым мы так благодарны! Какая чудесная встреча! Достойные рыцари в тот раз так стремительно исчезли, что мы не успели их как следует отблагодарить! Не так ли, цветок сердца моего? — обратился он к дочери.
Беатриса посмотрела на рыцарей и почтительно склонила голову.
— Да, отец, к сожалению, это так, — ответила она тихо, стараясь не встречаться глазами с одним из них. — Мы были очень огорчены тем, что не смогли воздать вам по вашей беззаветной храбрости.
На породистом лице Мориса расцвела обезоруживающая улыбка.
— Что вы говорите, достойная красавица? Иметь счастье защитить вас и снова увидеть в добром здравии и бодром настроении — слишком большая награда, которую мог бы пожелать честный человек!
— Вы поражаете нас своей добротой, благородный рыцарь, — прошептала Беатриса, опустив глаза. На нежной коже её щёк зарделся румянец, отчего она стала ещё красивее.
Тарик и Мак-Айвор украдкой обменялись весёлыми взглядами.
— Вы вознаградили нас более чем щедро. И доброго Алексиоса тоже, — сказал Герольт, намекая на попойку, которую они позволили себе в таверне грека.
— Ваше имя Алексиос, достойный рыцарь? — обратился Гюстав Гранвиль к Мак-Айвору.
Тот взглянул на толстяка.
— Рыжие греки не так уже часто встречаются. Вы так не думаете? — добродушно улыбнулся он.
Морис поспешно вмешался:
— Нет, это наш собрат по ордену Мак-Айвор Коннелли из туманной страны шотландских высокогорных болот, кошмар всех неверных, но также и всех тех несчастных, которые имели глупость вступить с ним в противоборство. Но довольно о нас, смиренных братьях! Скажите, почему вы до сих пор в городе? Разве вы не говорили, что хотите сесть на марсельский корабль, где для вас уже были приготовлены места, и добраться до родины? Ведь вы собирались вместе с дочерьми покинуть Аккон в тот же день!
— Да, я это тоже припоминаю, — заметил Тарик.
Лицо Гюстава Гранвиля исказила страдальческая гримаса, и он воздел ладони к небу, как будто вымаливал Божье милосердие.
— Бог свидетель, я все это собирался сделать! Но когда мы добрались до гавани, капитан уже ничего знать не хотел о нашей договорённости. Он даже пообещал, что его матросы изобьют меня, если я тотчас же не уберусь с корабля. В тот день другие корабли из гавани уже не уходили, и нам пришлось со всеми пожитками возвращаться обратно, в тот самый дом. Я собирался утром обратиться к другому капитану, но болезнь моей младшей сделала это невозможным.
— Ваша младшая дочь, Элоиза, заболела? — встревожился Герольт.
Купец кивнул.
— Страх смерти и кровопролитие, свидетелем которого она стала, конечно, повлияли на это. Но что бы ни было причиной, ночью её охватил сильный жар. Её жизнь была в опасности, мы даже пригласили священника, чтобы она не ушла из этого мира без причастия, — рассказывал Гранвиль. Было заметно, какой сильный страх за своё дитя он пережил. — Но благодаря великому милосердию Божьему и неустанной заботе моей старшей дочери эта горькая чаша нас миновала. Болезнь стала отступать. Но нам следует подождать ещё несколько дней, пока она не окрепнет настолько, чтобы мы рискнули уехать.
— Слава тебе Господи! — облегчённо выдохнул Герольт. — Передайте вашей дочери наш сердечный привет. Пусть выздоравливает поскорее и окончательно!
Поскольку купец с дочерью собирались идти домой, Морис нашёл предлог, чтобы проводить их.
— Дайте мне вашу корзину, дорогая Беатриса! — потребовал он. — Она слишком тяжела для того, чтобы позволить тащить её такой грациозной девушке, как вы. И ваш отец устал. Окажите мне честь!
— Если вы на этом настаиваете, я охотно приму ваше дружеское предложение. Корзина действительно тяжеловата. — Беатриса одарила Мориса прелестной улыбкой и передала ему корзину.
— Конечно, надо быть нашим галантным Морисом, чтобы такое пришло тебе в голову, — заметил Тарик, когда тамплиеры вместе с Гранвилями направились к генуэзскому кварталу. Морис с корзиной в руке и прекрасная Беатриса шли впереди всех.
— Мне кажется, что за все годы, которые Морис провёл в звании тамплиера, связанного обетом целомудрия, он так и не растерял своего умения обольщать женщин, — сказал Герольт.
— А мне кажется, что в ваших речах отчётливо слышится зависть! — насмешливо произнёс Мак- Айвор. — Наверное, эту корзину вам следовало нести втроём, чтобы разделить удовольствие и оказанную честь.
— Какую чушь ты несёшь! — возмутился Герольт, чувствуя, как краска заливает его лицо. Втайне он жалел о том, что не догадался заслужить очаровательную улыбку Беатрисы Гранвиль. Он мог дать обет целомудрия, но от этого не перестал воспринимать женскую красоту!
Тарик тоже возмутился словами Мак-Айвора, однако был не в меру груб:
— Как такое пришло тебе в голову! Иногда все же лучше иметь два глаза, чем один!
Мак-Айвор рассмеялся и ударил Тарика по плечу своей ручищей.
— Своим орлиным глазом я вижу все, что достойно внимания! Будь спокоен, я тоже способен оценить красоту прекрасного цветка! — заверил он.
Герольт и Тарик предпочли больше не высказываться на эту тему.
Конечно, Гюстав Гранвиль пригласил тамплиеров в дом, чтобы угостить их напитками. И, естественно, рыцари захотели лично пожелать маленькой Элоизе скорейшего выздоровления. В действительности же всем им понравилось быть объектом внимания такой молодой красивой девушки, как Беатриса.
Когда рыцари попрощались с Гранвилями и вышли из прохлады их дома под майское солнце, они увидели в воротах две мужские фигуры и невольно вздрогнули. Это были слепые слуги аббата Виллара. Рыцари сразу поняли, что означает их внезапное появление.
— Аббат приглашает вас к себе, достойные господа тамплиеры! — сказал им Бисмилла. — Сегодня на закате солнца мы ждём вас у дверей церкви.
Слепцы учтиво поклонились и исчезли — так, будто их и не было.
8
Если бы они не знали, в каком месте нужно свернуть с правой обочины широкой монастырской
