Отослав детей переодеваться, она заперлась в своей опочивальне, и бросилась на постель.
Лицо горело, и она прошептала: «Господи, если б можно было не уезжать!»
— Марта, — герцогиня подняла заплаканные глаза. «А если с ней что-то случится? Мы же ее даже не окрестили».
— Все с ней будет хорошо, а кормилица окрестит, она обещала, — улыбнулась женщина и обняла подругу. «Приедешь со своим англичанином, а у девочки вашей уже имя будет.
Заберете доченьку, — и в Лондон».
— Я буду тебя ждать, — сказала Изабелла. «Только вот как ты нас найдешь?»
Марта вспомнила Джона и чуть улыбнулась. «Найду, моя милая, обязательно найду, не волнуйся».
Изабелла вдруг взяла ее за руку. «Это он тебя послал, да?», — сказала она, прижавшись щекой к нежным пальцам. «Да, милая?»
Марта поцеловала подругу в лоб и вдохнула запах роз. «Да, — сказала она тихо, — чтобы с тобой все было в порядке. Видишь, как он тебя любит, как волнуется за тебя?»
— Ты мой ангел, — тихо проговорила Изабелла. «Как у меня следующий ребенок родится — будешь крестной?»
Марта кивнула и обняла герцогиню. «А он, должно быть, очень хороший человек — потому что ты его так любишь».
— Ты даже не знаешь его? — удивилась Изабелла.
— Но обязательно узнаю, — Марта рассмеялась, — как встретимся в Лондоне — зовите в гости.
— Счастливой тебе дороги, — герцогиня перекрестила ее. «И обязательно отдай Тео и Теодору подарки. И в Лондоне приезжайте к нам все вместе, слышишь?»
Марта села в карету, а Изабелла, стоя на мраморной лестнице, посмотрела на север и прошептала: «Уже скоро, девочка моя, уже скоро».
Ди Ридольфи, поморщившись от боли в ноге, забрался в седло. Он уже лет десять как предпочитал кареты — но, не скажешь, же красивой, молодой женщине, что подагра мешает тебе ездить верхом.
— Синьора Марта, — пробормотал он и облизал пухлые губы. «Можно даже жениться, — вдруг подумал он. «Она, конечно, начнет изменять через какое-то время, но по ней видно — особа с головой, ничего неразумного делать не будет. Контору надо кому-то передавать, даже если она и не родит, — мало ли что, — у нее уже есть сын, — крепкий и здоровый. А на старости лет всегда приятно обнимать молодое тело — царь Давид тоже не дурак был. И хозяйственная женщина — сама всегда ухоженная, и дети тоже. Пожалуй, сделаю предложение».
Марта ждала его на дороге во Фьезоле.
— Хорошенькая она какая, — ди Ридольфи увидел, как играет утреннее солнце в убранных под бархатную шапочку волосах. «Нет, хватит мне всяких простолюдинок, опять же, дама обеспеченная, не из- за денег за меня замуж пойдет. И худенькая — я таких дам люблю.
Только сначала надо…, - он искоса посмотрел на Марту и опять облизал губы.
— Надеюсь, вы никому не говорили о нашей, — женщина покраснела, — прогулке? Я хоть и вдова, но все, же мне не хочется слышать потом сплетни…
— Ну что вы, — ди Ридольфи даже обиделся, — я не могу себе позволить скомпрометировать даму. Никто ничего не знает, синьора Марта.
— Кстати, там, куда мы едем, — добавил он, — есть пещеры. Они не такие знаменитые, как в Монтекатини Терме, но тоже довольно интересные.
— Боже, — Марта улыбнулась, — как бы мне хотелось посмотреть на них, хотя бы недолго.
Боюсь только, — она вздохнула, — мне одной будет страшно, я все-таки женщина.
— Синьора Марта, — напыжившись, ответил банкир, — я же с вами. Я вам все покажу.
— Только не надо далеко заходить, — подумал он. «Зачем время терять? Опять же и темно там, а у входа светлее».
Они спешились у маленького водопада и Марта ахнула: «Как красиво! Посмотрите, синьор Роберто!»
Ручей разлился от весенних дождей и падал вниз хрустальной, широкой струей.
— Ну, пойдемте, — он подал ей руку, — покажу вам пещеры, синьора Марта.
Она вдруг покраснела. «Вы идите вперед, синьор Роберто, а мне надо…, - она потупила глаза.
Банкир улыбнулся. «Вот по этой тропинке потом спускайтесь, — показал он на каменистую дорожку, что вела вниз, в овраг, — я вас буду ждать у входа».
Она еще успела послать ему воздушный поцелуй и прощебетать: «Я быстро».
Когда стих звук его шагов, Марта устало закрыла глаза и привалилась к стволу дерева.
Пахло свежей смолой и цветами. Где-то наверху ворковали лесные голуби.
— Все, — раздался голос сзади. «Молодец, Марта. Пойдем, провожу тебя к лошадям».
Джованни неслышно подошел к ней и улыбнулся:
— Внизу его встретили. Тео и Теодор уже ждут тебя, как выедешь из леса — там мой человек тебя заберет и отвезет к ним. Вот, — он протянул ей письмо, — в Женеве придешь по этому адресу, там вас устроят, как надо. Не волнуйся».
Марта внезапно подумала: «Правильно, что уезжая из Венеции, я взяла вексель у банкира.
Хороша бы я была сейчас, с мешками золота, и двумя детьми на руках».
Она чуть усмехнулась и сказала, глядя в сторону: «Спасибо. Приезжай, — она помедлила, — в Женеву, Джованни»
— Нет, — сказал тихо мужчина. «Не приеду, Марта. Просто так, — дернулся уголок тонких губ, — с тобой нельзя, а не просто так — надо любить. Я иначе не умею, уж таким я уродился».
— Надо любить, да, — вздохнула женщина, и, опираясь на его плечо, взлетела в седло.
— Счастливого пути, — Джованни пожал ей руку, и она, рассмеявшись, кивнула головой в сторону пещер: «Спрашивай его как следует, у него целый шкаф писем в доме».
— Туда мы тоже наведаемся, — он потрепал по холке ее лошадь. «Попозже».
Марта оглянулась через плечо и проводила взглядом его темноволосую голову.
— Ну, с Богом, — сказала она, и подхлестнула лошадь. «До Женевы путь неблизкий».
В пещере было темно. Костер, горевший в углу, еле освещал покрытые каплями воды стены.
Ди Ридольфи, сжавшись от страха, посмотрел на того, кто сидел, напротив. Очень красивый, темноглазый мужчина сцепил длинные пальцы и сказал:
— Вот что, синьор Роберто. Я не люблю пытать людей без нужды. Давайте так — вы нам сейчас все расскажете — про письма, шифры, про ваших людей в Англии, про то, что у вас хранится в шкафу, — а мы вас и пальцем не тронем. Договорились?
— А что потом? — испуганно спросил банкир. «Я расскажу, а вы меня убьете».
— Ну, вы же понимаете, синьор Роберто, что, во-первых, вы все равно расскажете — только это будет дольше и больнее, а во-вторых, в таком случае, мы вас потом совершенно точно убьем.
— Хотя бы из милосердия, потому что жить в таком виде вам будет, — мужчина помолчал, — затруднительно. Ну как?
— Вы же римлянин, — внезапно сказал ди Ридольфи. «Я по выговору слышу — римлянин. А та сучка, что меня сюда заманила, — венецианка. Зачем вы, итальянцы, работаете на протестантов? За деньги?»
Мужчина махнул рукой. Ди Ридольфи начали связывать.
— Вы, синьор Роберто, — мужчина достал кинжал и начал нагревать его в пламени костра, — задаете слишком много вопросов. Это неправильно. Спрашиваю здесь я, а вы отвечаете. Ну, начнем, пожалуй.
Ридольфи почувствовал жар раскаленного металла и торопливо сказал: «Не надо!
Пожалуйста, не надо! Я все расскажу, все».
— Так бы сразу, — пробормотал мужчина, но кинжал не убрал. Косясь на него, банкир начал говорить.
— Хорошо, — мужчина еще раз просмотрел записи и спрятал их в карман. «Вот видите, синьор
