— А если, — Петя откашлялся, — что-то не получится, Ваше Святейшество?
— А что может не получиться? — удивился Григорий. «Снадобье верное, вы не сможете найти в Генте ни одного доктора, ну а уж если вас в чем-то заподозрят, дорогой мой синьор Корвино, — выкручивайтесь сами, вы у нас человек ловкий. А, — папа вгляделся в пару, идущую по дорожке к столу, — вот и мой Джакомо с женой.
— Знаете моего воспитанника? — повернулся Григорий к Пете.
«Воспитанника, как же», — усмехнулся Петя про себя, подавая руку незаконнорожденному сыну папы.
— Нет, не имел чести, Ваше Святейшество, — поклонился он.
— Вы вместе поплывете в Ирландию, — понтифик опустился в кресло, — так что я подумал, что вам лучше будет заранее познакомиться».
Предполагаемый король католической Ирландии, был невысоким, совсем как Петя, с быстрыми, каре- зелеными глазами, и черными, спадающими на плечи локонами.
— Наслышан, синьор Корвино, наслышан, — улыбнулся он. «Хотел бы я, чтобы у меня был такой финансист, как у дона Хуана Австрийского».
— Ну, Джакомо, — протянул понтифик, — ты думаешь, зря синьор Корвино с вами едет? Как раз, поэтому я его и отправляю — он умеет считать деньги, в каждой военной экспедиции должен быть хотя бы один такой человек — иначе вы все потратите еще в виду берегов Италии».
Жена Джакомо Бонкомпаньи не выдержала и рассмеялась.
— А, я и забыл — тот улыбнулся. «Моя прекрасная Констанца, синьор Корвино, верная, как и ее имя, как Пенелопа была верна Одиссею. Какая еще жена отпустит своего нового мужа — мы только месяц назад повенчались, — в долгое плавание?»
— Мадам, — Петя склонился над ее рукой. Она была высокая, выше их обоих, золотоволосая, с голубыми, как летнее небо глазами. «Я восхищен вашей преданностью — такие женщины, должно быть, вдохновляли наших предков на битвы с неверными».
— Ну, ваших-то предков, синьор Корвино, — кисло заметил Джакомо, — никто не вдохновлял, сидели себе на острове.
— Король Ричард Львиное Сердце воевал в Святой Земле, — смело и достойно, — вдруг возразила мужу Констанца.
— Мадам хорошо знает историю, — улыбнулся Петя.
— Я люблю читать, — она, смутившись, опустила глаза и чуть покраснела — «будто рассвет», — подумал Корвино, глядя на едва заметный румянец. «Какая у нее кожа белая, — как молоко».
— Ну, сейчас подождем еще одного человека, и начнем, — сказал понтифик. «А вас, милая невестка, я попрошу провести в библиотеку — я знаю, как вы любите мои книги. Джакомо потом за вами зайдет, не волнуйтесь».
— А кого мы ждем? — небрежно поинтересовался Корвино.
— Вы будете рады его увидеть, поверьте, — наклонился к нему Григорий и положил свою большую руку поверх его. «Какие пальцы-то холодные, как камень», — еще успел подумать Петя, а потом, — увидев того, кто показался на дорожке, — уже больше ни о чем не смог думать.
Слуга предусмотрительно поставил на стол курильницу с благовониями, но это мало помогало. «Не хотел бы я с ним оказаться в закрытой комнате», — сказал себе Петя, глядя на Орсини. Его подвезли в кресле почти к самому столу, и двое охранников помогли ему подойти под благословение к папе.
Потом герцог с видимым облегчением опустился обратно, и сказал, задыхаясь от усилия:
«Ваше святейшество, если вы позволите, мне потом надо будет перевязать рану — это надо делать несколько раз в день, иначе опять начнется воспаление, и я буду прикован к постели».
— Ну конечно, дорогой мой Паоло, — ласково сказал понтифик. «Вы виделись с моими врачами?».
— Все врачи говорят одно и то же, — Орсини пожал плечами. «Хорошо, что вы еще живы. А я и не собираюсь умирать!» — он внезапно стукнул кулаком по столу и поморщился от боли:
«Простите».
— Мне очень жаль, ваша светлость, — сказал Петя, глядя в карие, с покрасневшими белками глаза. «И я слышал, ваша жена скончалась? Примите мои соболезнования».
— Да, у нее отказало сердце, — буркнул Орсини и отвел рукой предложенный бокал с вином. «Я могу пить только воду, и то, — он усмехнулся, обнажив подгнившие, почерневшие зубы, — по часам. Иначе…, - он не закончил, и показал на свой бок, где, под камзолом выпирала тугая повязка.
— Джованни умер потому, что Орсини его узнал, — Джон сцепил пальцы и, положив на них подбородок, помолчал. «А ведь я ему говорил, чтобы он был осторожен. То же самое касается и тебя, Корвино — я хочу, чтобы ты вернулся из Италии живым и невредимым.
Никаких поездок в Браччано, никакого мальчишества.
— Я убью его, — хмуро сказал Петя, вспомнив то, что ему рассказала Марфа. Он потом долго лежал, просто обнимая ее, шепча ей на ухо: «Считай, что он уже покойник».
— Нет, ты никого не будешь убивать, — Джон остановился и посмотрел ему в глаза — они с разведчиком были одного роста. «Орсини пока нужен, пусть живет. Я тебя понимаю, Питер, — он внезапно, горько улыбнулся, — но иногда в нашей работе надо уметь ждать. И потом, если ты ляжешь на плаху, никому от этого хорошо не станет. У тебя пятеро детей, не забывай.
— Не лягу, — упрямо сказал Воронцов.
— Джованни тоже так думал, — вздохнул разведчик. «Ты уже взрослый человек, не совершай глупостей».
— Глупостей! — взорвался Петя. «Из-за этой мрази погибла женщина, которую я любил, погиб мой друг, и еще одна женщина, — моя любимая, моя жена, мать моих детей, — он ее…, - Петя не договорил и отвернулся.
Джон помолчал. «Ты знаешь, кстати, что у Орсини не может быть потомства — Джованни так его шпагой перепахал, что он теперь хуже евнуха?».
— Меня это не утешает, — глухо ответил Петя. «Меня утешит его кровь на моих руках».
— Будет, — пообещал разведчик. «Но попозже».
— А где наш Томас? — внезапно спросил понтифик. «Задерживается?».
— Я его попросил еще раз проверить, все ли в порядке с кораблями, — задыхаясь, ответил Орсини. «Томас сражался со мной и доном Хуаном при Лепанто, я ему полностью доверяю.
Он вскоре должен быть здесь».
— Сэр Томас Стакли, наш капитан, — пояснил Джакомо Бонкомпаньи. «Слышали вы о нем, синьор Корвино?».
— Я знаю, что он исключительно отважный воин и человек чести, — искренне сказал Петя. «Под его командой мы сможем завоевать не только Ирландию, но и всю Англию!»
— Подонок, мерзавец, авантюрист, — кисло проговорил Джон. «Вот его папка», — он взвесил на руке пыльную стопку бумаг, — читай тут, никуда не носи».
— Надо было его повесить еще тогда, когда он сидел в Дублинском замке, — заметил Петя, возвращая разведчику документы — на следующий день. «Связи с мятежниками, оскорбление Ее Величества, тайный католицизм, сношения с ди Ридольфи, герцогом Альбой, королем Филиппом — тот даже виллу ему подарил!»
— Ну вот видишь, вовремя не спохватились, а теперь его не достанешь — он под крылом папы Григория, — отозвался Джон, перевязывая бумаги.
— Достанешь, достанешь, — улыбнулся Петя. «И не таких доставали».
— А что ты придумал? — заинтересовался Джон.
— Ну, я не зря в Мадрид ездил, — Петя наклонился и сказал что-то разведчику на ухо.
— Хитер ты, Корвино, — одобрительно протянул тот.
Констанца Бонкомпаньи отложила тяжелый том «О законах ведения войны» и прислушалась. Чуть заскрипели половицы.
— Ты должен быть сейчас в саду, с ними, — усмешливо сказал она, кивая головой на раскрытое в июньский полдень окно.
