Фрэнсис стоял, устало привалившись к стене, потирая глаза, держа подсвечник. Полли осторожно встала, и муж сказал, целуя ее в лоб: «Дай мне переодеться во что-нибудь, это, — он потрогал забрызганный кровью камзол, — по дороге выбросим в Тибр. И сама собирайся, возьми деньги, больше ничего. До рассвета нам надо уйти из Рима».
— Почему? — непонимающе спросила Полли, беря Фрэнсиса за руку. «Ты не ранен?».
— Нет, — он усмехнулся. «Давай, любовь моя, как только его найдут, здесь, — он обвел рукой комнату, будет не протолкнуться от папских гвардейцев. И дороги они все перекроют. Я закрыл его дверь, и ключ выбросил в колодец по пути, но все равно, — Фрэнсис поежился, как будто от холода, — надо быстро добраться до Чивитавеккьи. Чезаре нас проводит».
— Ты очень бледный, — вдруг сказала Полли. «Давай я тебе вина принесу».
— Спасибо, — муж посмотрел на свои руки — под ногтями запеклась кровь. «Я, видишь ли, два десятка лет никого не убивал. Особенно, — он помолчал, — так».
— Он все сказал? — Полли принесла с кухни бутылку и Фрэнсис, отпив глоток, опустив веки, ответил: «Конечно, все. Девочка в Картахене, в монастыре Святой Терезы. И остальное, что просил Джон — он тоже сказал. У него очень кстати был разожжен камин, — Фрэнсис опять посмотрел на свои руки и пробормотал: «Надо вымыть».
— Я сейчас воды согрею, — Полли вдруг остановилась и спросила: «Как это было?»
— Не надо тебе об этом даже знать, — коротко ответил Фрэнсис и ушел в их опочивальню.
— Дай мне его, — попросил муж, когда они вышли на Площадь Цветов. Александр спокойно спал, и Фрэнсис, пристроив его удобнее, поцеловал ребенка в лоб.
— Как только пройдем заставу, на северной дороге траттория есть, — угрюмо сказал Чезаре, — ее хозяин — мой должник. Там лошадей возьмем. Что ты с ним сделал?
— Многое, — тихо ответил Фрэнсис. «Мне надо было, чтобы он заговорил, сам понимаешь».
Чезаре вздохнул и похлопал его по плечу. «Ты просто давно этим не занимался. У тебя руки дрожат, иди, побудь с женой, я понесу мальчика».
— Спасибо, — Фрэнсис нагнал Полли и, поднеся ее пальцы к губам, поцеловал: «Нам надо добраться до Бордо, там есть наш человек. Был, по крайней мере. Он пошлет донесения Джону, а там что-нибудь придумаем. В крайнем случае, отправлю тебя и Александра в Лондон, а сам…, - он не закончил и Полли твердо ответила: «Куда бы ты ни поехал, мы всегда будем с тобой».
Она увидела, как губы мужа чуть дернулись и добавила: «Как только окажемся на корабле, я уложу тебя спать. И не спорь со мной».
— Александру я все объясню, — помолчав, проговорил Фрэнсис. «Он умный мальчик, он поймет».
— Твой сын, — Полли на ходу приложила его ладонь к щеке и вздрогнула — она была холодной, как лед.
— Я забыл, — едва слышно, глядя вдаль, шепнул Фрэнсис, — забыл, как они просят о смерти.
Прости, пожалуйста. Печать я у него забрал, на корабле напишешь тогда письмо, ну, для твоей матушки.
— Конечно, — Полли оглянулась и спросила: «Синьор Чезаре, не тяжело вам?».
— Идите, идите, — отозвался Чезаре, — уже и застава скоро, хорошо еще, что мы, как бедняки одеты, меньше вопросов задавать будут.
Полли взяла Фрэнсиса за руку и, пожав ее, спокойно сказала: «Я никогда, никогда тебя не покину. Даже и не думай».
Вдали уже виднелась караульная, у которой расхаживали вооруженные гвардейцы. Полли на мгновение приостановилась — из-за холмов на востоке поднималось тусклое, раннее солнце.
Она тряхнула головой, и пошла дальше, — рядом с Фрэнсисом.
Часть вторая
Лондон, осень 1605 года
Изящные, смуглые пальцы, с отполированными ногтями, повисли над стопкой золотых монет. «И еще вот это, — Питер Кроу написал что-то на листе бумаги и показал своему собеседнику.
— Сейчас такого процента не обещаю, но через два года — обязательно, как только у нас появятся фактории на Коромандельском берегу. В общем, не сомневайся, дело верное, — он поднял верхнюю монету и полюбовался, в свете пламени камина, ее блеском. «Я смотрю, прибыльная вещь это ваше Карибское море».
Дэниел усмехнулся. «Нам просто повезло. К тому же, этот галеон мы уже у Азорских островов встретили, на обратном пути».
— Да, — Питер потянулся, — я слышал, понадобилось десять барж, чтобы перевезти золото с «Дракона» в казначейство, и грузчикам в Плимуте карманы зашивали?
— Дэниел вскинул бровь и отпил вина. «Сам понимаешь, там не только золото было. Он же из Гоа шел, в Лиссабон. Драгоценные камни, жемчуг, амбра, эбеновое дерево».
— Его величеству понравились крокодилы? — улыбнулся Питер. «Как вы их довезли-то, из Южной Америки?»
— В трюме поставили бадью и меняли воду, — Дэниел тоже рассмеялся. «Говорят, его величество еще слонов хочет заполучить, так, что ты можешь за ними в Индию отправиться».
— Я, дорогой племянник — Питер разлил остатки вина, — отсюда, — он обвел рукой кабинет, — езжу только на склады и в усадьбу. И так будет всегда, пока я жив. Мне и тут хорошо, — тонкие губы усмехнулись. «Как твоя рука, кстати?».
Дэниел чуть поморщился. «Ну, владеть ей, как раньше, я уже никогда не буду, пуля там какие-то важные вещи повредила, сейчас лучше стала двигаться, а раньше вообще, как плеть висела. Ну, я же навигатор, мне по мачтам лазить не надо, так что ничего — справлюсь».
— Прибыльно, однако, опасно, — задумчиво сказал Питер. «Так что, вкладываешь деньги?».
— Да, — Дэниел тряхнул головой. «Сейчас схожу последний раз в Южную Америку, а потом — только поблизости, в Бордо, Кале, Гамбург. А дом-то покупать надо, так что золото потребуется».
— Зачем тебе дом? — удивился Питер.
Дэниел помолчал, и ответил: «Потому что я еду за своей невестой, вот, посмотри». Юноша протянул дяде бархатный мешочек. «Это из камней, что на мою долю пришлись, с того галеона».
— У Марии Стюарт, матери его Величества, было такое ожерелье, — Питер потянулся за лупой. «Отличное золото, видишь, не зря я тебе того ювелира рекомендовал». Мужчина погладил темную, крупную жемчужину, окруженную алмазами, и смешливо спросил:
«Родители-то знают?».
Племянник покраснел и пробормотал что-то.
— Ладно, ладно, — отмахнулся Питер. «Никому не скажу, и бабушке твоей — тоже. Как мама, когда у нее срок-то?».
— В конце месяца, — рассмеялся Дэниел. «Вот дождемся и разъедемся, — отец в Париж, сменить дядю Мэтью, а я — туда, — он махнул рукой на запад. Ну, маме не скучно будет, Стивену четыре года только, да еще и младенец появится. Марта ей на первое время поможет, с Грегори переедет туда, он спокойный мальчик, не помешает».
— Да, — Питер потянулся за большой Библией, — матушка тут, наконец, все записывать стала, годик Грегори, правильно. Первый правнук, — он посмотрел на страницу.
— Ну, ладно, — мужчина поднялся, и протянул руку, — мне еще сегодня ехать, дом выбирать, уже купчую подписывать надо, все же венчаюсь следующим месяцем. После свадьбы сразу ее в деревню отправлю, нечего, ожидая ребенка, в Лондоне сидеть.
Дэниел взглянул на дядю, — сверху вниз, — и спросил: «А почему ты так уверен, что у вас сразу будет ребенок?».
— В брачную ночь, мой дорогой, в брачную ночь, — наставительно ответил Питер. «Я в себе не
