«Преподобный отец!»
— Здравствуйте, капитан Ньюпорт, — сказал высокий, широкоплечий, очень красивый мужчина.
«Добро пожаловать в Джеймстаун, рады вас видеть. Я — преподобный отец Майкл Кроу.
Пойдемте, а то суп остынет, вы, наверное, давно не ели домашнего».
— А как миссис Мэри? — озабоченно спросил Рэдклифф. «Она, кажется, плохо себя чувствовала, вы говорили вчера?»
— Лежит, — развел руками священник. «Сами понимаете, роды близко. Наша дочь за ней ухаживает. Ну, за стол, за стол! — его преподобие улыбнулся и мужчины зашли в дом совета.
Мэри приподнялась на локте, и, взглянув на прочную, толстую дверь опочивальни, — глубоко вздохнула.
— Я выберусь из окна, — твердо сказала дочь. «Чарли Уильямс прибегал, сказал, что корабль называется «Сьюзен Констант» и капитаном там Кристофер Ньюпорт. Ты же сама слышала, он во дворе стоял и кричал мне. Он уже и отплывает сегодня, на закате, трюмы все разгрузили.
— Погоди, — Мэри откинулась на подушки и закрыла глаза. «Правильно, мистер Майкл же говорил, его старший, Дэниел, племянник мой — плавал с Ньюпортом. Письмо уже готово, — Мэри почувствовала, что усмехается, — там обо всем — о Мирьям, и о Полли, и о Николасе покойном. Даже о Гоа я написала. Осталось только передать.
— Ах, Полли, Полли, слышала бы ты, что о тебе тут говорят. А все Майкл — рад тебя в грязи измазать. Девочку бедную сожгли, и пепел по ветру развеяли. Ну, ничего, — Мэри положила руку на высокий живот, — приедем в Лондон, помолимся за нее. Чарли письмо давать нельзя, Ньюпорт его просто не возьмет у ребенка. И у Энни не возьмет. Надо самой.
Женщина открыла глаза, и, внимательно осмотрев опочивальню, спросила у дочери: «Когда Чарли вернется?»
— Они сейчас с отцом рыбу ловят, — вздохнула Энни, — сказал, что придет потом. Этот, — губы девочки презрительно искривились, — сегодня в совете будет до позднего вечера, они там делят товары, что «Сьюзен Констант» привезла. Ему наверняка больше всех достанется.
— И о кладе я тоже написала, — вспомнила Мэри. «Господи, ну хоть бы удалось передать письмо».
— Вот что, — твердо сказала она девочке, — достань из сундука простыню, разорви ее и начинай связывать — вечером я отсюда выберусь.
— Мама, не надо! — серые глаза Энни наполнились слезами. «Это опасно, для ребеночка, вдруг ты упадешь! Давай я вылезу, побегу в гавань и найду капитана Ньюпорта».
— Да он и не возьмет у тебя письмо, милая, — вздохнула Мэри. «Ну, не теряй времени, надо сделать веревку, все равно она понадобится».
Энни, сидя на полу, скрестив ноги, принялась рвать холст на длинные полосы, а Мэри, поморщившись, потерла синяк на руке.
— Вот здесь и будешь лежать, — сказал Майкл, заталкивая ее в опочивальню. «Я за тебя беспокоюсь, Мэри, ты плохо выглядишь. Я хочу, чтобы ты доносила ребенка до срока. Энни за тобой поухаживает, ведро я вам оставлю. Я поем в совете, не беспокойся, и буду приносить вам обед».
Мэри услышала звук ключа, поворачивающегося в замке, лязганье опускаемого на дверь засова и его твердые шаги — вниз, по лестнице.
— Зачем он нас запер, мама? — потрясенно спросила Энни. «Что случилось?»
— Случилось то, — Мэри забралась на кровать и легла на бок, — что на горизонте видны чьи-то паруса, дочка, и, скорее всего, это капитан Ньюпорт. Нам надо передать ему письмо для бабушки Марты, — так что давай придумывать — как.
Энни связала куски холста и подергала получившуюся веревку.
— Капитан Ньюпорт возьмет у меня письмо, — вдруг, выпрямив спину, сказала девочка. «Я — леди Энни Пули, дочь сэра Роберта, я пишу своим бабушке и дедушке. В конце концов, мама, ты же мне говорила — он знает Дэниела, Дэниел — мой кузен, что тут плохого?»
— Иди-ка сюда, — велела мать. Энни послушно присела на постель.
— Милая моя, — Мэри взяла худенькую руку дочери, — если он тебя увидит, если хоть кто-то увидит — Рэдклифф, его жена, или даже их дочка, маленькая Маргарет — он ведь тебя изобьет. Не надо, девочка моя. А Чарли ничего не скажет? — обеспокоенно спросила мать.
— Я ему обещала, что я его поцелую. В щеку, разумеется, — добавила девочка, вздернув бровь. «Так что нет, ничего не скажет».
— И поцелуешь? — усмехнулась Мэри, вдруг вспомнив лунную ночь в дептфордской таверне и отливавшие серебром глаза Роберта.
— Леди, — Энни оправила холщовый передник, — всегда держат свое слово, мамочка.
Мэри рассмеялась и, притянув к себе дочь, сказала: «Давай-ка, снимай чепец и неси сюда гребень со шпильками. Пока мы ждем твоего Чарли, сделаю тебе красивую прическу, такую, как я в Копенгагене носила».
— А я смогу стать фрейлиной? — спросила Энни, нежась под рукой матери.
— Почему бы и нет? — промычала Мэри, зажимая губами шпильки. «Найдется, кому замолвить за тебя словечко. У короля Якова дочь, Элизабет, ей как раз — Мэри задумалась, — двенадцать лет, она родилась в тот год, как мы с папой твоим обвенчались, твоя ровесница почти, скоро ей уже и фрейлины понадобятся. Только это очень скучно, — заботливо предупредила Мэри.
— А что надо делать? — озабоченно поинтересовалась дочь.
— Танцевать, флиртовать, играть в карты, — Мэри стала закалывать косы на голове дочери.
«Тебе быстро надоест, разве что только…, - она улыбнулась и не закончила.
— Что? — спросила Энни.
— Потом скажу, — Мэри полюбовалась белокурой головой девочки. «Такая ты у меня красавица! — сказала она нежно. Энни привалилась к ее боку и попросила: «Расскажи сказку, мамочка, только не из Писания, а про принцесс и рыцарей».
Мэри подумала и, таинственным голосом начала: «Давным-давно, когда нас еще на свете не было, жил в Англии великий король, по имени Артур…».
Чарли Уильямс собрал рыбу в плетеную корзину и, свернув сети, положив их в лодку, обернулся на ворота поселения — отца уже не было видно.
Мальчик поднял плоский камешек и швырнул его в реку. С запада, с гор, на прибрежную равнину шла огромная, серая туча, подул резкий ветер и Чарли, посмотрев на коричневые волны — поежился. «А монстра сожгли! — сказал мальчик нарочито веселым голосом.
«Александр сказал, что не надо его бояться! Его сожгли и он не вернется».
— Конечно, не надо, — раздался знакомый голос откуда-то из глубин камышей. Чарли чуть не уронил корзину, глядя на высокого, темноволосого мальчика, что, раздвинув сухие стебли, смотрел на него.
— Сказали, что ты у индейцев, — пробормотал Чарли.
— У индейцев, — согласился Александр, показав на свои штаны тонкой, оленьей кожи и маленькую пирогу, что была спрятана в камышах.
— И что твоя мать стала женой вождя, его преподобие говорил, — продолжил мальчик.
— А вот это чушь, — рассмеялся Александр. «Ты можешь передать записку моей тете Мэри? — он достал из мешочка, что висел на шее, свернутый, маленький кусочек бумаги, и, протянув его Чарли, широко улыбнулся: «Я туда свою книгу взял, у нее несколько чистых листов было.
А написано соком ягод».
— Ты сюда на пироге приплыл? — восхищенно спросил Чарли. «Один?»
— Да тут река широкая, — лениво отозвался Александр, — а вот ты в горах, — он показал на пирогу, — попробуй с ней управиться. Меня три раза переворачивало.
Чарли сунул записку в карман холщовой, в пятнах от рыбы, куртки и твердо сказал: «Жди здесь. С ними все хорошо, миссис Мэри лежит, а Энни за ней ухаживает. Я скоро буду».
Александр проводил его глазами, и, вернувшись в камыши, прислонившись к пироге — стал строгать ножом какую-то палочку.
Капитан Рэдклифф закрыл большую счетную книгу и посмотрел на членов совета: «Ну, господа,
