На Севере дальнем

в которой он уже давно жил один-одинешенек, Нутэскин закрыл лицо руками. «Да-да, мальчик не выдержал! И я тоже не могу уже терпеть такое... Вот бы еще Чумкеля к нам, тогда бы можно было ре­шиться бежать на родную землю», — думал он, не зная, что предпринять.

— Ну ладно, Чочой, привязывай свою байдару, как бы­ло,— промолвил Нутэскин. — Поплывем вместе. Может, пря­мо в долину наших предков попадем, гибель свою найдем. Прошедшей ночью мне сон приснился страшный...

Время от времени подмытые льдины с грохотом обрушива­лись в воду. Чочой вздрагивал и плотнее прижимал к своему лицу голову собаки. Натруженные веслом, его руки болезнен­но ныли. Один раз байдара наехала на спящую стаю уток. Тысячи пар крыльев захлопали по воде. В любое мгновение можно было налететь на острый выступ плавающей льдины, пропороть байдару.

В темноте смутно вырисовывались очертания гигантского айсберга. Верхняя часть его козырьком нависла над байдарой; Чочой почувствовал, как откуда-то сверху ему за шиворот упало несколько холодных капель.

Оттолкнувшись веслом, Нутэскин поспешил уйти в сторо­ну. Но едва байдара отошла метров на пятьдесят от льдины, как раздался грохот. Байдару закачало на волнах. Много­кратное эхо повторило и унесло далеко в морские просторы грохот опрокинувшегося в воду ледяного козырька. Чочой бросился к веслу и принялся лихорадочно помогать Нутэскину.

— Да, сон мне вчера очень страшный приснился... — сно­ва промолвил Нутэскин, вытирая вспотевшее лицо рукавом кухлянки.

И вдруг Нутэскин вздрогнул: ему почудился выстрел. На­пряженно вслушивался в ночную тишину и Чочой. Выстрел повторился, и за ним послышался далекий голос человека:

— Эй! Гэй, гэй! Где вы?..

— Чумкель кричит! — вскочил на ноги Нутэскин.

Байдара сильно закачалась

— Э-гэ-гэ-гэй, здесь мы!.. — закричал Нутэскин.

Испытывая смешанное чувство радости и тревоги, Чочой тоже поднялся на ноги и закричал вместе с Нутэскином:

—Э-гэ-гэ-гэй, здесь мы-ы-ы!..

Снова завыл Очер.

Голос человека послышался еще несколько раз, потом смолк.

— Ветер в нашу сторону дует. Его мы слышим, а он нас нет! — досадливо сказал Нутэскин. — Это Чумкель, это обяза­тельно Чумкель выехал искать нас в море.

— Давай еще покричим! — сказал Чочой. — Может, он то­же бежать решил. Втроем легче будет...

Долго еще кричали они, но ответного голоса не услышали.

Утром байдара с беглецами вошла в крупные льды. Нутэ­скин и Чочой, изнемогая от усталости, отталкивали льдины одну за другой. Мальчик уже плохо понимал, что с ним про­исходит.

Когда послышался треск байдары, он машинально вы­прыгнул на лед.

Вставшая ребром вторая льдина совсем расплющила бай­дару и скрыла ее от глаз Чочоя.

— Нутэскин! Очер!.. — закричал Чочой что было сил.

Большие и маленькие, с тупыми и острыми углами льдины толкались, нагромождались одна на другую, тонули и снова с шумом вырывались из черной морской пучины. Чочой с ужа­сом смотрел на все это. Ни Нутэскина, ни Очера, ни обломков байдары он не видел.

«Что это? Почему это? Где они?..»

— Нутэскин! — закричал Чочой так, что почувствовал боль в груди и горле.

Льдина, на которой стоял Чочой, раскололась. Тогда он перепрыгнул на следующую.

— Очер!.. — еще громче прокричал мальчик и почувство­вал, что горло его перехватило.

А льдины с тупым упорством продолжали свое хаотиче­ское движение, так и скрыв от Чочоя тайну исчезновения его друзей.

СЛУЧАЙ В ЧУКОТСКОМ МОРЕ

Кэукай очень гордился тем, что взрослые взяли его на охоту. «Вот расскажу Пете и Эттаю, как охотился, — завидо­вать будут, — подумал Кэукай и тут же пожалел своих дру­зей: — Эх, надо было упросить отца взять их в море!»

Моторный вельбот легко скользил по морской глади.

Отец Кэукая задумчиво курил трубку, пристально осмат­ривая горизонт. Он был недоволен тем, что одна из бригад колхоза вчера вернулась с моря с пустым вельботом.

— Хвастались на собрании, что план в этом квартале пе­ревыполним, а сами зверя не можем найти, — сказал он, об­водя сердитым взглядом лица охотников.

— Ничего, сегодня далеко в море уедем, ледяные поля разыщем, нерпы много набьем, — отозвался Тынэт. — А план обязательно в два раза перевыполним.

Таграт выбил трубку, спрятал ее за пазуху, под свою лег­кую кухлянку.

— Вот разве Кэукай поможет, на остальных я не надеюсь.

Кэукай вспыхнул от радости, но тут же лицо его стало важным: он изо всех сил старался походить на взрослых охот­ников.

Крепко сжимая руками свой карабин, мальчик, казалось, готов был в любую секунду вскинуть его, чтобы прострелить голову нерпе, если она вздумает высунуть ее из воды.

А мотор все пел свою монотонную песню. В море было тихо. Лишь изредка с громом обрушивалась в воду какая-нибудь подмытая ледяная глыба. Эхом подхваченный гро­хот долго катился куда-то далеко, в бескрайные голубые просторы моря. И снова лишь слышалась монотонная песня мотора.

К полудню охотники нашли ледяные поля. Отец Кэукая приказал мотористу оставаться с вельботом, а остальным рас­ходиться в разные стороны по ледяному полю.

— А ты, Кэукай, пойдешь со мной, — сказал он и, вскинув карабин на спину, зашагал по ледяному полю.

Чуть кривые ноги Таграта, обутые в легкие нерпичьи тор­база, ступали легко и вкрадчиво. Кэукай, прижимая ложе ка­рабина к бедру и подражая походке отца, шел сзади него.

Вскоре они очутились на противоположной стороне ледя­ного поля. Где-то слева от них быстро, один за другим, разда­лись два выстрела. Эхо многократно повторило их.

— Наверное, удача у нас сегодня будет! — весело сказал Кэукай, равняясь с отцом.

— Настоящие охотники не болтают о хорошей удаче до тех пор, пока не набьют полную байдару нерп и лагтаков, — сухо заметил отец, искоса поглядывая узкими умными гла­зами на сына.

Кэукай конфузливо улыбнулся и ничего не ответил.

Вода у ледяного поля была темно-зеленой, а чуть подаль­ше — голубой. Вот над ее поверхностью показалась круглая, словно блестящий черный шар, нерпичья голова. Не успел Кэукай опомниться, как отец выстрелил. Вскоре убитая нерпа всплыла на поверхность.

Таграт схватил собранный в кольца акын[23], быстро раскру­тил его, ловко бросил в море. Колотушка с острыми крючка­ми упала чуть дальше нерпы. Таграт подвел ее ближе, дер­нул к себе — крючки впились в живот нерпы. Ловко перебирая руками, он подтащил добычу к ледяному полю и принялся поднимать наверх.

В это время совсем близко вынырнула из воды вторая круглая голова. Но только Кэукай приложился к карабину, нерпа скрылась.

— Ничего, ничего, — вполголоса сказал Таграт, подбадри­вая сына,— сейчас она снова вынырнет...