одну важную роль: он финансирует лоббистские усилия, осуществляемые Сити по всему миру, управляя выполняющимися постоянным персоналом операциями, которые проводит Сити от Брюсселя до Пекина60.
Гласман вспоминает, как впервые стал подозревать о Фонде наличных: «Я подумал: “Да что за чертовщина!” я звонил им, задавал вопросы. Они отвечали: “Мы никогда не давали отчетов о наших активах и никогда не будем делать этого, поскольку с тех незапамятных времен, когда возник Сити, Сити никогда не был в долгах перед кем-либо, и от нас не требуют давать какие-либо отчеты общественности”». Гласман был удивлен: «Это было просто отговоркой. Мне говорили: “Отвали – ты понятия не имеешь, с кем связался”. Тогда я подумал: “Хорошо, теперь я действительно собираюсь все разузнать”».
Все открыто для любопытных глаз – кроме денег. А это самая существенная часть де
Джейсон Битти, опытный политический репортер из газеты London Evening Standard, тоже заинтересовался фондом: «Я чуял неладное. У Сити имелась огромная собственность, но эта империя была где-то спрятана, и мы не знали, чем они владеют». Битти попытался воспользоваться запросами, основанными на свободе информации. Такие запросы – стандартный инструмент журналистов, которые с их помощью выбивают из министерств британского правительства информацию, которую министерства, естественно, не хотят предоставлять. «Я просто завалил их такими запросами, но ничего не добился», – вспоминает Битти. А когда он начал задавать вопросы, то столкнулся с самой большой, с какой ему когда- либо доводилось сталкиваться, командой специалистов по отношениям с общественностью, работавшей на орган местного управления. «Это было весьма скользким делом. Очень напоминало рыбалку[41]. Они хотели знать, откуда я появился. А затем постоянно отвергали мои запросы, основанные на свободе информации, один за другим». Сайт Корпорации показывает, как это можно делать. Администраторы сайта заявляют, что Закон 2000 года о свободе информации «относится к Сити только как к органу местной власти, к полиции Сити и органу портового санитарного надзора». Слово «только» в ответе было выделено жирным шрифтом61.
Другими словами, все открыто для любопытных глаз – кроме денег. А это самая существенная часть дела.
Тейлор нашел кое-какую информацию, поскольку, будучи городским советником, он имел доступ к некоторым документам. «Я счел это странным и завораживающим… Я был озадачен тем, как Сити осуществлял все перемены на своей периферии, никоим образом не отчитываясь в этом». После нескольких резких и пренебрежительных отказов Тейлор все же выяснил, что Фонд наличных вверен «мэру и общине и гражданам Лондона», хотя когда он спросил, что означает эта формулировка, ему ответили: для определения смысла понятия «граждане» «пришлось бы ненужным образом потратить бесценное время и ресурсы». Что же касается информации об активах, лежащих в основе фонда, то Тейлор узнал немного.
Корпорация признает, что владеет районом Кондуит-Истейт, который занимает часть наиболее ценной территории лондонского Вест-Энда, граничащей со всемирно известными Риджент-стрит и Оксфорд-стрит62. Гласман нашел указания (но не более, чем указания) на то, что Корпорация владеет также, помимо прочего, первоклассными участками недвижимости поблизости от Уолл-стрит в Нью-Йорке, а также в столь далеких друг от друга местах, как Гонконг и Сидней. Если эти владения действительно существуют (а кто может сказать, существуют они или нет), то, возможно, они скрыты в структурах, защищенных нерушимой офшорной секретностью.
Тейлор считает, что значительная часть могущества Сити заключается в его способности оказывать политическое покровительство: Сити дает стипендию там, субсидию или благотворительное пожертвование здесь, предоставляет престижное место на банкете у лорд-мэра, возможно, рядом с прибывшим с визитом президентом другой страны. Облаченного в рясу Тейлора приглашали на роскошные обеды и ланчи с такими людьми, как французский президент Николя Саркози и президент Бразилии Луис Инасиу Лула да Сильва. «Не следует недооценивать силу обедов и отличного кларета, – говорит Тейлор. – Приглашение на такие банкеты часто подавляет всякие революционные устремления». Тейлор вспоминает случай, произошедший в феврале 2009 года, в самый разгар последнего финансового кризиса. Тогда он понял, как трудно встать и возразить в условиях этого церемониала. После каждой поездки лорд-мэра за рубеж старший член городского совета предлагал провести ритуальное голосование по поводу поздравления лорд-мэра с успешным визитом. Это предложение поддерживал председатель финансового комитета, после чего в городском совете проводили открытое голосование, результаты которого свидетельствовали о единодушной поддержке усилий лорд-мэра. Когда лорд-мэр вернулся после визита на Кипр, Тейлор возразил против ритуального голосования. На памяти живущих Тейлор был единственным человеком, совершившим такой акт неповиновения.
Тейлор вспоминает: «Я сказал тогда: “Не уверен, что этот визит – в интересах граждан Лондона. Система вызывает хаос в мире”. Сразу возникло ощущение, что из зала откачали кислород. Люди втягивали воздух через зубы. Это напомнило мне еще раз, что я вступил не в политический орган, а в закрытый клуб». Тейлора отвели в сторонку и сказали, что он невежлив. «Они сказали: “Так не годится. Мы никогда так не поступаем в Сити”. Я почувствовал, что сделал нечто гадкое и постыдное. Но я считал, что должен был пойти на это. Кому-нибудь следовало нарушить господствующее единогласие». Тейлор даже настоял на внесении поправки в протокол заседания, в котором записали, что голосование прошло единогласно. При этом он редко находил людей из Корпорации неприятными: «Только один человек плевал, так сказать, на меня. А может быть, их было двое? – говорит Тейлор. – В целом, люди были очень общительны и дружелюбны. Тут и кроется опасность: становишься частью сообщества, а тогда легче ничего не говорить».
Тейлор провел годы в размышлениях о Корпорации лондонского Сити. Он думал о том, что такое Корпорация в духовном и идеологическом смыслах. Исходя из наблюдения Уолтера Уинка о том, что духовность и зло укоренены в структуре современных институтов, Тейлор понимал, что действует нечто большее, нежели человеческая алчность: «Мы были захвачены какой-то поистине демонической силой. Институты поддерживали эту силу, она была частью всех нас. Я считаю это демоническим духом». Тейлор назвал это духом грифонов – мистических крылатых существ с туловищем льва и головой орла, охраняющих огромные сокровищницы с золотом, – их статуи на самом деле охраняют границы Сити. Изображение грифона украшает герб Сити. Тейлор продолжает: «Это очень разумный и опасный демон. Временами я чувствовал, что мне лично грозит опасность». Я попытался расспросить подробнее, но Тейлор впал в прострацию и какое-то время молчал, поглощенный, по-видимому, своими мыслями. А потом отважился: «Возможно, есть вещи, о которых лучше не говорить. Я убежден, что это очень опасно в духовном плане: корпорация лондонского Сити – очень опасное место. Я не хочу сказать, что какой-то конкретный господин плох. Люди, работающие там, вовсе не дурны. Все мы – часть Корпорации».
Тейлор признает другую сторону Сити, у которого весьма достойная история служения в качестве одного из противовесов произволу королевской власти. Сити мог останавливать монархов и демагогов, не позволяя им прибегать к насилию и попирать древние вольные традиции граждан. До XVII века Сити был, по словам Тейлора, «хранителем древних свобод англичан и защитником англосаксонского права при посягательствах иностранных государств».
Должностные лица Сити гордятся своей историей, хотя одновременно и приуменьшают ее значение из опасения, что граждане обвинят их в гордыне. «Складывается впечатление, что они точно знают, кто они такие, но не хотят, чтобы об этом знал кто-то еще», – говорит Тейлор. Эта мысль осенила Тейлора в 2002 году, когда он был на приеме, устроенном в Клубе ратуши Сити по случаю золотого юбилея королевы Елизаветы II. Собравшиеся сановники Сити, все в цилиндрах и фраках, смотрели трансляцию королевской процессии по ВВС, ожидая, когда королева въедет в Сити для участия в ланче, устроенном в ее честь. Королева не может вступать в Сити, когда пожелает; она должна ожидать, когда ее сопроводит лорд-мэр. Эта церемония – многозначительный показатель различий, существующих между Сити и остальной страной.
Тейлор вспоминает: «Мы собрались попрактиковаться в исполнении песни “Она – хороший парень”, которую должны были спеть королеве на ланче. Раздался выстрел пушки, означавший, что королева достигла городской стены, где у заставы Темпл-Бар (там как раз сидят грифоны) ее будет встречать лорд-
