регистрации брака. Мужья дам устраивали вполне, за исключением одной, пожалуй, странности – на их взгляд, болезненной страсти к чистоте – разве может нормальный мужчина мыть руки перед каждой едой, и каждый день купаться целиком! Неужели они такие грязнули, что так часто моются? Странные обычаи у нового племени, но… Если привыкнуть – то даже приятно, черт возьми! И через месяц бывшие соплеменницы уже воротили хорошенькие чисто вымытые носики от бывших сородичей. А наличие у них милых каждой женщине побрякушек в виде бус, шитой бисером одежды, кухонной утвари, привело к ожидаемому результату – жены и подруги потащили с мощью паровоза сильную половину своего племени по пути к прогрессу. Змеехитрый Рог Бизона объявил союзникам, что конечно их обучат всему, что знают сами, в части и охоты, и домашнего хозяйства, и добычи металла… но надо соблюдать обряды – например, мыться каждый день, мыть одежду, бороться со вшами и, пардон, глистами – коих у первобытного люда тоже немерено. Парень ухитрился даже произвести нечто вроде обряда инициации, по свежей своей памяти, пропустив всех через баню и накормив причастием из противоглистных средств, пардон, за натурализм. Изгоняющихся паразитов хитрец объявил злыми духами, покидающими человеческое тело, и новые верования были приняты, если не на ура, то, по крайней мере, с пониманием.
Я сравнил бы цивилизацию с некоей закваской веры, по апостольскому посланию к Галатам Павла: «Малая закваска заквашивает все тесто». Так и ростки цивилизованности, будучи брошены на благоприятную почву и насаждаемые через убеждение и демонстрацию преимуществ, а не порабощение, захватывают постепенно все большее и большее пространство. Без каких-либо особых усилий и затрат приобщенные нами люди сознательно делали свой выбор в пользу познания и цивилизации в лучшем ее смысле.
Кстати, слово «цивилизация», неизвестно как просочившееся в оборот местных племен, уже лет через пять означало «воспитание, прогресс, насаждаемый некими неотвратимыми для цивилизуемого способами, пусть поначалу и неприятный, но всегда приводящий к благоприятному для оного результату», примерно так. «Попался, паршивец,» — этак ласково говорил иной дед, изловивший внука у полок с медовым вареньем в общинном складе, при совершении пиратского набега на родовые запасы. «Ну, скидай портки, — продолжал он, тем временем снимая ремень. — Подставляй зад, я тя, засранца, оцивилизовывать буду».
Глава 47
Помнишь питекантропа, соседа…
Господа! Главное – не относительное количество серого вещества, находящееся у вас в приспособлении для употребления пищи вовнутрь, которое вы пока незаслуженно называете головой. Главное – научиться эффективно использовать это богатство, подаренное вам Творцом Вселенной! А теперь приступим к вводному курсу лекций по матанализу. Достали конспекты, ручки, записываем…
Наш знакомый Ургх плелся в хвосте унылой колонны то ли пленников, то ли работников. Будущее – о нем питекантроп не больно-то и задумывался, предпочитая жить днем сегодняшним. А сегодняшнее особых благ не обещало. Хотя то, как обращались с ними люди, говорящие с Ужасом Степи, противоречило его здравому смыслу. Как поступил бы сам Ургх? Скорей всего, он просто прогнал бы наглецов из угодий орды. Или перебил бы. Или отдал бы Ужасу Степи, чтобы задобрить зверя. Поймавшие не сделали ни так, ни эдак. Вместо всего перечисленного они вели их куда-то, и каждый член орды знал – к привалу его будет ждать восхитительный кусок свежепожаренного мяса, истекающий соком, и главное – посоленный! Уже за это лакомство орда готова была идти, куда прикажут, и делать, что прикажут. До определенного предела. Понятие необходимости работы за хлеб насущный и другие радости бытия у людей племени еще не сформировалось, а «завтрашнего дня», как понятия, у них не существовало.
Проинструктированный Учителем, Антон не особенно гнал людей и не пытался агитировать их за лучшую жизнь. Люди шли целый день. Доходили до пищи, оставленной на зажженном костре идущими впереди охотниками, обычно – бык или пара оленей, и устраивались на ночь и утро следующего дня. Иногда пищи хватало до ночи, но когда была обгрызена последняя кость, племя поднималось и шло к следующей указанной Антоном точке. И так изо дня в день. Наконец Ургху надоела эта монотонная ходьба в никуда. На привале, воспользовавшись беспечностью старейшины, он ухватил огромный мосол – берцовую кость крупного бизона с остатками мяса на ней, и был таков – ухнул в черноту неприветливого леса. Если бы он мог лучше выражать свои мысли, то возможно подбил бы на побег и еще кого-нибудь. Но возможности коммуникации у него были ограничены примерно в пределах двухсот слов. Поэтому беглец был один. Орда потери бойца не заметила, отнеся к нормам естественной убыли стада – ну, поужинал неосторожным ночной хищник – бывает. Антон почесал в затылке, для него побег «из-под стражи» был событием хоть и неприятным, но не фатальным – никто его ругать за это не станет. Посокрушавшись, он велел продолжать двигаться по указанному ему маршруту. Без особых приключений орда достигла распадка, где планировалась каменоломня, и первым делом приступила к сооружению жилищ. Родственники впервые узнали о возможностях не только охоты стадом, но преимуществах коллективного труда. Сообща, под руководством людей Кремня, сведущих в обработке камня, люди орды расчистили две большие пещеры рядом в скалах, сделав их пригодными для жилья. Антон немного поломал голову – из-за привычки жечь костры, в пещеру было не войти, поэтому для костра оборудовали нечто наподобие очага, углубленного в землю, и сделали сбоку дымоход, который вытягивал из помещения дым. Для трубы и дымохода использовали камни и глину, и того, и другого было в достатке. Перед пещерами всем племенем оборудовали площадку, засыпав ее мелким щебнем и песком, а по краю – большими камнями, преграждающими проход к очагам. Особо Антон постарался, сделав просторные лежаки. Как ни странно, это отучило троглодитов справлять нужду поблизости от «спальных мест». Принимая пещеру и площадку перед ней как одно большое гнездо-шалаш, люди волей-неволей стали справлять естественные надобности в одном отведённом для того месте. Первый шаг к санитарии был сделан. Потом началась и работа, с непременным поощрением сделавших больше и лучше. Разбив трудоспособную часть племени примерно на две части – обработчиков камня и переносчиков с тачками, Маленький Антон добился непрерывного потока материала к реке Бобровке, где планировалась плотина с небольшими валунами по тридцать-сорок килограммов, почти нетесаными, и к берегу с материалами двух типоразмеров – плитняка для мостовых строящегося поселка, и камнями для фундаментов сооружений. За остаток летнего сезона «наши лохматые друзья» как их иронично называл командир Стражи, переделали титаническую работу. За эту работу их всячески поощряли, и скоро наши ребята с изумлением увидели, что некоторых людей приходится в прямом смысле гнать с рабочих мест – после пятичасового рабочего дня, да еще и с перерывом, троглодиты норовили остаться, чтобы выработать еще камень-другой и получить дополнительную оплату – украшения, выделанные шкуры. Больше всех в шоке были девчата из пошивочной, когда новоприбывшие женщины в ультимативной буквально форме потребовали обучить их работе с пряжей, вязанию и шитью! Вот это был номер – развернулось этакое каменновековое коммунистическое соревнование (первобытный коммунизм же, как-никак?), в котором результат сложился таким образом: по обработке пряжи из крапивной кудели, от добычи сырья, до прядения конечного продукта первое место принадлежало ловким и невероятно сильным пальчикам женщин-питекантропов. По другим дисциплинам они пока отставали, но несколько мужчин пристроились к кожемякам, и стали вырабатывать на равных отличную дубленую кожу и замшу, имея мощнейшие ладони, они с легкостью мяли шкуры бизонов и носорогов, попадавшие по товарообмену, не прибегая к мялкам и валкам. Троглодитская замша до сих пор, знаете, очень высоко ценится на рынке.
Что самое интересное – как-то так получилось, что питекантропы оказались невероятно способными к счету. Почему так – непонятно, но как только им объяснили десятичную систему сложения, они стали считать в уме, спокойно складывая, умножая и исполняя прочие действия с десяти-, а то и двадцатизначными числами. Один из старейшин, с трудом расспрошенный мной впоследствии на эту тему,
