громадное, упирающееся кроной в облака, возвышающееся на всеми джунглями, как Эверест на горными грядами. Тысячи лет я стоял, вцепившись в почву, но и мне пришёл черёд — корни ослабели, подгнили, древесина стала рыхлой и пористой, и вот, очередной ураган, пронёсшийся над джунглями повалил меня на землю. Даже так, я ещё был жив, но медленно угасал. Всё, что ещё держала моя воля, всё, для чего я ещё жил, сгнивая на боку в полутьме джунглей — это моя обязанность — передать Семя Носителю. Так я лежал ещё пять лет...пока Носитель не пришёл.
Я проснулся в поту, подстилка подо мной сбилась в жгуты и пропиталась потом — ну приснится же такое! Ну, раньше. был я во сне в борделе, падал в пропасть, был зарезан цыганами и прятался от чудовищ за баррикадой из стульев, отбиваясь от супостатов метанием коллекционных минералов из своей детской коллекции камней — но чтобы я был деревом! Кошмар! Я, конечно, дуб-дубом, но не до такой же степени! Только подумать — я — дерево! Это всё джунгли, это всё они, дурное влияние деревьев. вот почему мне в городе никогда не снились такие сны? А потому, что власти деревьев там нет — их давно удушили автомобили и злые работники ЖКХ, тут же — раздолье для деревьев — влага, тепло, густая атмосфера (интересно, какое здесь содержание углекислых газов? Читал, что в далёком прошлом содержание углексилых газов в земной атмосфере было гораздо выше, чем в современности. Это обуславливалось бурной вулканической деятельностью. То есть, сейчас, я фактически в юрском периоде? То-то тут твари такие гадкие и кровожадные. А может в меловом? Да кто ж его знает...да не фиолетово ли мне это, какой период?).
За дверью было тихо, и я постарался снова уснуть. И опять — тот же сон, голос в голове и ощущение того, что в моём организме происходят какие-то мутные процессы, результат которых мне очень не понравится. То ли бактерии изнутри жрут, то ли глисты завелись — но полное ощущение того, что я в своём организме не один...
Так я промучился до рассвета, когда в комнату бесцеремонно вошла целая делегация — шаман, с парадно начищенной костью в носу, старший охранник, тот, что вёл меня на поводке, как собаку, знакомые охотники за рабами, что взяли меня в плен в тот злополучный день, и ещё пятеро или шестеро солдат, толпившихся в коридоре и испуганно поглядывавших на меня — не каждый же день видишь демона! Да ещё мысль о том, что ты ходил рядом с таким чудовищем и рисковал каждую минуту потерять свою душу — известно же, что демоны питаются душами! (Интересно — когда они души переваривают — что выходит? Может депутаты?)
— Демон Вас! — громогласно и напыщенно, явно играя на публику, объявил шаман — предупреждаю тебя, что если ты попытаешься обмануть, а тем более сбежать, участь твоя будет ужасна! Тебя, вначале кастрируют, потом отрежут язык, а потом всё это запихают тебе в рот перед сожжением!
— Так не уместится же! — перебил я торжественную карательную речь шамана.
— Чего не уместится? — не понял шаман
— Ну чего кастрируете у меня — в рот не уместится!
— Уместится, чего врёшь-то, сын лжи?
— Твоё уместится, мелкий потому что, а мой точно не уместится — мстительно сказал я, отыгрываясь за белого толстого маленького мучного червя.
Шаман порозовел, потом покраснел от ярости:
— Вот не окажется твоего артефакта — тогда и проверим! Давай, выходи!
И мы пошли по длинному коридору штрафного барака на выход.
Пока шёл, думал — мой язык меня ещё далеко заведёт, до плахи — запросто. Чуть не прокололся — ещё немного, и шаман бы понял, что я чего-то кручу, слишком уж явно издеваюсь. Надо потоньше работать языком...
Идти до места было не очень далеко — с километра четыре, это место было прямо за вырубками, где мы работали. Я всё время изображал поиски — якобы, определялся по солнцу, смотрел на вершины деревьев и упорно шёл дальше и дальше от лагеря, в тут сторону, куда я ранее двигался во время побега. Всё это время солдаты зорко смотрели за каждым моим шагом, целя в меня из полунатянутых луков. Я с опаской посматривал на их орудия убийства — не дай бог у них начнётся какой-нибудь психоз, покажется, что у меня выросли крылья и демоническая голова, и тут же, в долю секунды, меня нашпигуют первоклассными стрелами. Ощущение было не из приятных.
Движение осуществлялось так: впереди шёл я, с умным видом вертя головой, позади старший охраны, тот, изверг, что надо мной издевался, за ним трое охотников за рабами, и по бокам, справа и слева, по три человека из солдат.
Когда терпение предводителя, шамана, уже стало иссякать — он хмурился, сплёвывал и чего-то бормотал под нос — видимо ругая меня, и себя, за то, что поддался, я остановился, и кивком головы подозвал к себе старшего:
— Развяжи руки, я должен над этим местом сделать пассы, иначе артефакт не покажется и мы зря ходили! Давай, быстрее, развязывай, солнце уже высоко, а его можно откапывать только утром!
Мои дурацкие фразы напоминали телевизионную рекламу и действовали на подсознание — вроде все слова понятны, но хрень несусветная и не выдерживает никакой критики. Но действовали они безотказно и тут, в новом мире — шаман кивнул головой, и старший охраны перерезал путы, стягивающие мне руки за спиной — шаман может и был не от мира сего, но вот старший охраны совсем не было лохом.
Впрочем — ему это не помогло — размяв руки, я начал совершать волнообразные движения руками и кружение на одном месте — со стороны, видимо, это напоминало одновременно своими движениями тай-цзы-цюань, чукотский танец чайки и выступление группы На-На. На аборигенов это произвело такое завораживающее действие, как танец Каа перед бандерлогами — так и хотелось им сказать — «Хорошо ли вам видно, бандерлоги?!» Всё-таки, от посещения ночных клубов есть своя польза — такой хрени насмотришься! Аборигены позавидовали бы этим диким клубным танцам..
Когда лица аборигенов разгладились и расслабились в священном ужасе перед колдующим демоном, я выбрал момент и со всей дури хряснул кулаком по голове старшего охраны.
Голова лопнула, как спелый арбуз и забрызгала окружающих серо-жёлтыми-красными брызгами, а я схватил труп, забросил себе на плечи, как рюкзак и со всей мочи побежал вперёд, стараясь бежать, резко меняя направление движения.
Тут же я почувствовал, как в труп на спине воткнулось не менее четырёх стрел, застрявших в его костях — лишь одна стрела пробила его насквозь и поранила мне лопатку. Но это было терпимо, и только подстегнуло меня в этой сумасшедшей гонке.
Забежав за стволы деревьев, я бросил свою «подушечку для иголок» и прибавил хода — благо что перед этим поспал, поел, а сила тяжести позволяла нести своё массивное тело лёгкими длинными прыжками, как будто бежал олень. Рядом пролетали и втыкались в землю, в стволы, длинные стрелы, но страха не было — только азарт — не возьмёте! Уйду! Куда вам против земного манагера, жалкие рабовладельцы!
Весь мир, насилья мы разрушим, до основанья, аааааа, затем!... аааа — я завопил тогда, когда стрела, уже на излёте, пробила мне руку у левого плеча и осталась торчать, заткнув дыру древком — и это хорошо, иначе я бы истёк кровью.
С удивлением я воззрился в инородный предмет, воткнувшийся в моё тело — боли не было — толчок, как будто ожог, и вот уже в руке стрела! Хорошо ещё, что не в кость — мясо всё-таки легче заживает. А я всё бежал и бежал, оставив далеко позади преследователей. Меня подстёгивал страх смерти, азарт — для меня это была как ролевая игра, и воля к свободе — ну не привык я быть рабом, не хочу я быть рабом, и не верю в бесконечные перерождения, в которых я в конце концов стану генеральным директором фирмы «АРРО», а ещё лучше её владельцами — Артёмом Михалычем и Романом Михалычем. Двумя сразу? Как это там? Двуликий Анус? Тьфу! Янус! Бежать...бежать...бежать...лёгкие разрываются от прогнанного через них воздуха, в крови кипит адреналин, в рука начинает ощутимо болеть — дёргает её, как электричеством. Ну, всегда я, как говорила бабушка, не обделаюсь, так в готовое влезу! Всегда попадаю в неприятности!
Вот уже два человека на моей совести...сколько их ещё будет? А сколько надо, столько и будет! Кто с мечом к нам придёт, тому хреново будет — как говорил Александр Невский. Ну, может и не так говорил, но смысл тот же. Бежать....бежать...бежать... Под ногами хлюп-хлюп-хлюп...вот и река — направление
