мира проводится неисчислимое количество экспериментов.
И вот мы снова у них, у наших предполагаемых предков, так похожих на нас, и которых то ли мы обогнали, то ли они сами отказались участвовать в эволюционном процессе, не желая растрачивать себя, сохраняя свое для себя.
В начале 2001 года в прессе появилось сообщение о том, что ученые Oregon Health Science University под руководством Геральда Шатена произвели генную манипуляцию на 224 яйцеклетках резусных обезьян. Сорок из этих клеток были оплодотворены в реактивных колбах. Двадцать оплодотворенных яйцеклеток поместили в матку резусных обезьян. Только у 5 наступила беременность, и лишь у 3 беременность благополучно завершилась рождением здорового детеныша.
У одного из трех новорожденных по имени Анди (прочитанное обратно английское слово DNA) присутствовали желаемые измененные гены. Несмотря на то, что ученые под руководством Геральда Шатена сообщают в журнале «Sciense», что подсаженный в яйцеклетку ген был найден даже в тканях 73- дневных выкидышей резусных обезьян-близнецов — это невысокий результат, и по нему нельзя судить об успехе эксперимента.
Об этом напоминает и известие, также поступившее из Орегона. В нем группа ученых сообщила, что в 1999 году, после подобных процедур, родилась здоровая обезьяна по имени Джордж. В сообщении говорилось о том, что внедрение чужого гена в генетический материал Джорджа еще не может быть подтверждено.
Ген, примененный американскими учеными и внедренный в геном яйцеклетки при помощи ретровируса, не имеет никакого физиологического значения. Речь идет о гене, полученном из генома медузы, производящем фосфоресцирующий протеин. Это совсем не означает, что Анди светится зеленым светом, но чужой ген может быть легко идентифицирован в полученных пробах ткани.
Незначительная степень успеха опытов на обезьянах показывает, что речь идет не только об этических, но и о серьезных технических проблемах, необычность которых граничит с мистификацией. Геральд Шатен спекулирует на том, что ген Альцгеймера можно внедрить обезьяне и затем испытывать прививочные вещества против этой болезни.
Но что он понимает под геном Альцгеймера? Утверждение, что различные варианты аполипопротеинового гена с большой степенью вероятности вызывают БА, является далеко не однозначным. И было бы крайне легкомысленно переносить результаты опытов с обезьяны на человека. Об идеальной модели животных для выявления человеческих болезней не может быть и речи.
Изучить на подопытных животных все генетические изменения в мозге в течение болезни является гигантской задачей, если представить себе, что многие десятки тысяч генов в мозге играют определенную роль, как у человека, так и у животных.
Для того чтобы реализовать техническую оценку таких массовых результатов, ученые фирмы «Биофронтера» комбинируют различные молекулярно-биологические методы. Прежде всего посредством сложных манипуляций с применением лабораторных роботов создается генетический профиль мозга, причем каждая полоска на нем при помощи индикаторной окраски показывает активность гена во времени. Количество полосок может доходить до 100 000.
С помощью такой методики может быть одновременно исследовано очень большое количество генов. Более точное определение их специфики из всего этого потока информации происходит посредством сортировки. Так, например, ученые собирают вместе гены, которые становятся активными тогда, когда в развитии болезни происходит что— то важное, решающее, например, если при кровоизлиянии в мозг повреждение нервных клеток распространяется на области, первоначально не затронутые болезнью.
Анализ и оценку результатов осуществляет мощная биоинформатика, которая опирается на генный и протеиновый банк данных. Возможно, на основании сигналов о повреждении окончаний нервных клеток можно проследить путь развития болезни, то есть определить цепочку, по которой от одной молекулы к другой перемещается процесс поражения болезнью. Именно такая цепная реакция передачи сигналов указывает на распространение изменений, которые приводят к необратимым последствиям. Конечно, она нуждается во многих дополнительных подтверждениях, но какими бы путями ни шли ученые, в конце стоит молекулярная модель развития болезни.
С повышением степени изученности генома человека появляются возможности для разработки новых медикаментов. Так, например, число «точек» (точки приложения или опасные пункты) для медикаментов растет с огромной скоростью. Если до сего времени фармакологи всего мира концентрировались на примерно 500 целевых молекулах, то теперь эта цифра достигает 10 ООО. В скором будущем можно будет разрабатывать лекарства «на заказ» — все больше специальных медикаментов для более узких групп. Медикаменты, предназначенные для определенных групп пациентов, можно будет определить посредством анализа генов.
В исследовательском центре фармацевтического швейцарского гиганта «Новартис» со штаб- квартирой в Базеле и с бюджетом 3,45 млрд евро заняты 1200 человек.
«Если в США очень часто предлагается путь, когда отдельные группы ученых внутри предприятия выступают друг против друга как конкуренты, с тем чтобы повысить общую эффективность, то в Базеле такую установку и концепцию считают неправильной», — объясняет ведущий ученый Херрлинг.
Он пытается объединить ученых в группы посредством своеобразной сетки переплетений. В погоне за новыми активными веществами, будущими медикаментами, здесь параллельно разрабатывается до 100 проектов, одни из которых заканчиваются в течение нескольких недель, другие растягиваются на годы.
В результате за год отдел покидают от 15 до 20 готовых проектов, превращаясь в дальнейшем в новые медикаменты. После последнего фильтра клинических испытаний остается дюжина новых веществ.
С помощью синтеза компьютерной техники и разгаданных структур генома разрабатываются новые лекарственные препараты. При этом создаются новые методики исследований, в которых целый ряд веществ одновременно подвергается тестам на наличие требуемых свойств. Так, например, вышеописанные «точки» можно наносить на генный чип.
Значительную помощь оказывает так называемое молекулярное моделирование. При этом в компьютере симулируется пространственная структура «опасной точки» — позиция атомов известна из анализов рентгеновских структур протеиновых кристаллов. На экранах можно проигрывать ситуации с различными активными веществами, пробовать, могут ли они пространственно вписаться в «активные центры» протеинов.
«Раньше поиск основывался на принципе «проб и ошибок», сегодня мы можем увидеть внутреннее взаимодействие между молекулами уже в компьютере, — объясняет принцип «моделирования» специалист Паскаль Фуре. — По крайней мере статически. В реальности молекулы непрерывно и постоянно двигаются».
Если целевой ген однажды будет найден, его размножают («клонируют») — и только тогда может начаться скрупулезная биологическая работа. Одновременно идет и конвейерный поиск возможных активных химических веществ. В компьютерных базах данных фирмы «Новартис» «складируется» примерно I млн подобных сложных соединений с определенными химическими свойствами, причем вредные для организма сразу же исключаются из общей концепции поиска.
Генная технология и в будущем останется методом испытаний и сама по себе не принесет много новых медикаментов, — говорит Херрлинг. — С рекомбинацией протеинов будет еще много проблем, — сожалеет он и вспоминает: — Две недели назад пациент, получивший прививку против БА во время испытаний, получил тяжелое воспаление мозга».
И тем не менее, эйфория от успехов генных технологий не пропадает, ибо, по мнению большинства ученых, именно они сулят большие возможности и могут произвести революционный переворот в существующих представлениях как о диагностике, так и о терапии этого недуга. И уже первые сообщения заставили мир вздрогнуть, и многие с надеждой вырывали друг у друга газетные статьи, которые в конце 1999 года обошли страницы мировой печати под заголовками: «Американка снова может ходить», «Клетки свиньи для жертв инсультов».
Сообщения из Бостона освещали подробности. В течение пяти лет Марибет Кук из Массачусетса вследствие перенесенного инсульта была разбита параличом и лишь с трудом могла говорить. Это
