время оглядываясь на свою жену, будто опасаясь её молчаливого несогласия или неодобрения. Девушка не сказала почти ничего. Она была чрезвычайно выдержана, очень любезна, но дала понять, что предпочитает слушать, время от времени, обращаясь к мужу с выражением, которое показалось Маргарет чуть скептическим. Особенно, когда дело шло о его подвигах, и особенно прежних подвигах. Он вовсе не хвастал, ни в малейшей степени. Очевидно, он считал свои достижения чрезвычайно скромными, но именно, когда он рассказывал, как завоевал приз острова Мен, как выиграл гонку с юга на север через всю Англию и ещё о нескольких подобных победах, Маргарет впервые заметила, что она «покривила губки», в её глазах вспыхнул злой блеск. Это казалось странно и неловко. Более того, это, по–видимому, смущало юношу.
Никакого света тогда больше не пролилось, и выяснилось всё лишь за несколько дней до того, как ярмарка свернулась и отправилась в Фолкстон.
В общем?то, суть мне открылась из?за пачки сигарет: в тот день мне надо было зайти к ювелиру забрать часы, которые я отдал в чистку. Лавка ювелира была как раз в конце той улицы, откуда открывался вид на ярмарку. Поглазев на неё сверху ещё раз и не имея никакого занятия, я стал спускаться. С утра там всё было закрыто, кроме пары грошовых игорных лотков, резвилось несколько ребятишек, и место казалась заброшенным. Но, подойдя к «Кругу смерти», я увидел юношу, совершенно одного. Он сидел на краю красной плюшевой платформы и болтал ногами в синих брюках. Едва заметив меня, он оживился и улыбнулся мне, видимо, узнав.
— Вы, вероятно, видели меня раньше? — спросил я.
— Много раз. Вы ведь дружите с мистером Нэшем, я не ошибаюсь? Он, кажется, о вас рассказывал.
Я подтвердил и сказал, как мне жаль, что я не смог тогда прийти на чай и встретиться с его женой и с ним. Я наговорил ему кучу комплиментов, чем он, казалось, был польщён, и попросил меня присесть рядом. Но лишь когда я предложил ему сигарету, в нём вспыхнула неподдельная радость — он буквально просиял.
— А вы знаете, — сказал он, — я с ума схожу без сигарет, совершенно схожу с ума. Полчаса назад закончились, и никого вокруг — я один, а отойти нельзя из?за этих цыган. Большое спасибо!
— Вы много курите?
— Боюсь, что слишком много. При такой работе надо чем?то занять себя в перерывах, чем?то успокоить нервы — понимаете, о чём я? Когда ты не на мотоцикле, и утром, особенно с утра!
— С утра?
— Да, с утра нужно долго дожидаться. Такой крохотный городишко, здесь некому давать утренние представления. Не повезло: мы могли бы малость подзаработать, а в нашем деле плохо, когда нечем заняться. Пить нельзя, никак нельзя при таких трюках, вот и остаётся — только курить. Я тяну одну за другой, и деточка тоже.
— Деточка?
— Моя жена.
— Вполне естественно, наверно: от таких номеров могут сдать нервы.
— Да, нужно двигаться. Всё время двигаться — беда с этими третьесортными ярмарками: разъезжают по городкам, где нет публики…
Он улыбнулся, скользнул по мне голубыми глазами и унёсся в будущее, которое определённо было больше и лучше этой ярмарки. Потом он помахал сигаретой в сторону карусели и добавил:
— А знаете, в общем?то, всё в порядке: где?то ведь надо начинать. Думаю, нам и так повезло.
Наступила пауза, он сдул пепел с сигареты, и я вдруг стал расхваливать внешний вид «Круга», в чём Нэш, настоящий художник, был со мной согласен.
— Так вы находите, что он изящен? Да, очень изящен. Его построили на маленькой верфи в Саутгемптоне, и, правда, постарались. Посмотрите на дерево: как на яхте, везде тонкая работа! Намного лучше, чем у американцев. Намного! Знаете, это непростая конструкция: она жить должна, играть — чтобы ни слишком жёстко, ни слишком слабо. Вы заметили, что когда мы объезжаем круг, то с нами как бы пробегает рябь? Так и должно быть. Круг нужно сначала настроить и постоянно подстраивать, как скрипку. Вот для чего эти расчалки: мы их подтягиваем или ослабляем, всегда следим за ними. А со временем он становится даже лучше: созревает, как всё на свете. Уже сейчас заметно, что каркас стал чуть гибче.
Мы подняли глаза на лакированное дерево «Круга». Солнце поблескивало на гладких коричневых профилях. Юноша потрогал трос расчалки — сооружение и в самом деле напоминало яхту или даже скрипку.
— Нэш сделал несколько великолепных снимков вашего «Круга».
— В самом деле?
— И вас с женой тоже.
— Я обязательно хочу на них посмотреть. Он ведь настоящий художник, правда?
— Прекрасный фотограф. Один из лучших.
С минуту мы молча курили, а потом, к немалому моему удивлению, он спросил:
— Вам нравится моя жена?
— Ваша жена? Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду её выступления.
— Конечно, нравится — она восхитительна.
— Вы находите?
Он посмотрел на меня, нахмурясь и чуть озадаченно. Я не совсем понял, к чему он клонит, и повторил:
— Разумеется, мы все ей потрясены. Она необыкновенно красива.
— Да, да… Простите, можно я одолжу у вас ещё сигаретку?..
Я передал ему пачку, он закурил одну не с того конца, потом снова нахмурился и продолжил:
— Видите, в этом и вся сложность…
— Какая сложность?
— Понимаете, в аттракционах не всё так просто, как кажется на первый взгляд. Конечно, она хороша, я это знаю…
— Она просто великолепна!
— Она хороша, но этого одного мало. Нужно думать о воздействии на зрителя.
— Простите, я не совсем понимаю.
Он испытующе посмотрел на меня, как будто взвешивая в свете того, что собирался произнести, и взгляд был беспокойным и жалостным.
— Ну, возьмите себя или мистера Нэша…
— Допустим?
— Вы приходите к нам на представление и, конечно, вам нравится моя жена, так и должно быть. А теперь возникает вот это самое балаганное дело, в котором должны быть «звёзды». Понимаете, что я хочу сказать? Всегда обязательно должна быть звезда. И ей может быть только один из выступающих, иначе высшей точки не достичь.
— Согласен.
— Значит, вы поняли. — От моего согласия ему стало заметно легче: он улыбнулся и заговорил чуть доверительней. — Должна быть высшая точка. Люди идут на представление, чтобы до чего?то возвыситься. А деточка не хочет этого понять.
— Не хочет понять?
— Не хочет. В этом и загвоздка. Не можем мы оба выполнять умопомрачительные трюки. И я говорю, зрители предпочитают, чтобы их делал мужчина, а не женщина. Вы согласны?
— Да, вы, пожалуй, правы.
— Конечно, я прав, но она этого не понимает, не хочет понять!
Он покачал головой, недоумённо глядя на свою покачивающуюся ногу и на траву, в которой догорал окурок, и ещё раз повторил:
— Она просто не хочет этого понимать. Имейте в виду, я совершенно уверен, что она в состоянии выполнить какие?то из этих трюков — характера у неё хватит, это все видят, но не в том дело. А, кроме того, больше риска. Ни одна женщина с мужчиной не сравнится: могут сдать нервы, может ошибиться, а в
