побольнее друг друга задеть – и я припас для своей бывшей жены целый букет восхитительных страданий: я отниму и сожгу всё, что когда-либо ей дарил. Сказать по правде, Алиса виновата передо мной только в том, что между светлым образом, который я сам придумал, и той обыкновенной тёлкой, коей она есть на самом деле, лежит непреодолимая пропасть. Но я не могу ей простить изнасилованной и распятой грёзы – того единственного, что всегда заставляло меня жить и бороться.
Бесполезные воспоминания… Кажется, это называют «вся жизнь пронеслась перед его глазами»? Нечто подобное я чувствовал, щурясь будто от яркого света на стволы автоматов незваных пришельцев. Итак, господа! Пока мою землю делят два мафиозных выродка, ещё с десяток выродков помельче держат меня на мушке. А я держу за шкирку Кощея, и кулак, занесённый для очередного удара, опускается сам собой. Прелестно, блядь. Финита. Придётся подписать всё что им нужно, моя жизнь стоит дороже чем полгектара земли в центре города. Геройствовать в такой ситуации стал бы только конченный псих…
Конченный псих вроде Кощея. Ни я, ни кто-либо из присутствующих дрессированных макак в масках не ожидал от него такой прыти: вывернувшись из моих рук, он сбросил на пол полупустую бутылку коньяка под ноги гостям. Разумеется, это бойцов не остановило бы, но отвлекло именно на ту долю секунды, коей хватило, чтобы Кощей успел вытолкнуть меня в окно и вывалиться следом. Раздалась автоматная очередь, пуля свистнула прямо у моего виска и ушла куда-то в густо-синие сумерки. Мысленно благодаря себя за офис на первом этаже и радуясь, почувствовав спиной мокрый асфальт, а не шипы кованной ограды, я, не ожидая второй серии криминального триллера, вскочил на ноги и рванул что было духа к стоянке. Гнать отсюда нахрен, а уже потом разберёмся. Кощей тяжело топал где-то за спиной и успел догнать меня, лишь когда я непослушными от страха пальцами пытался попасть ключом в замочную скважину водительской двери своего автомобиля. Я шмыгнул за руль, внезапный герой-одиночка со вздохом рухнул на заднее сиденье. Пусть сидит – всё-таки он поспособствовал моему побегу, и я не мог оставить его вооружённым до зубов макакам. Теперь – по газам – и будь что будет.
Вечерние улицы сливались в одну сверкающую ленту, которая оборвалась на выезде из города, сменившись тёмными серо-синими тонами. Возможна погоня, поэтому стоит избегать центральных трасс, пробираться просёлочными дорогами… куда? Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Верная чуйка выведет. Испуг сменился здоровой и понятной в данной ситуации злостью, а мой мозг уже перебирал возможные варианты событий. В конце концов, я не торговка с рынка, и тоже владею определёнными связями в самых разных кругах. Так просто конкуренты от меня не избавятся. Мне ещё не случалось открыто воевать с мафией, но войны, похоже, не избежать. И когда совсем другие ребята будут подставляться под пули за мою землю, сам я буду далеко и в безопасности. Это только такие чудики как Кощей не дорожат своей шкурой, я же никогда не отличался переизбытком безрассудства.
Минуточку…
- Кощей?
Тишина. Мне отчего-то стало страшно – наверное, не меньше чем только что перед стволами дрессированных макак. Мы уже около двух часов в пути, вечер сменился ночью, но только теперь до меня дошло, что сидеть тихо на протяжении такого количества времени очень уж не в духе друга моего голодного детства.
«Эй, эй! Только не говори, что ты там умер!» - тревога сжала горло ледяными пальцами, и мне лишь удалось выдавить:
- Ты в порядке?
- Ну… Более или менее…
Преувеличенно спокойный, глухой голос. Я остановился так резко, что Кощей уткнулся лицом в подголовник моего сидения, да так и остался сидеть. В наступившей тишине я явственно услышал его дыхание – тяжёлое и какое-то будто бы булькающее.
- Покажись, - приказал я, уже зная, что сейчас увижу, но, как оказалось, всё же был к этому не готов, - Твою мать, Кощей, тебя же раз десять продырявили!
Плечо и грудь горе-героя были густо залиты кровью, а сам он, чудовищно бледный, с трудом удерживал себя в сидячем положении, ещё и умудрялся отшучиваться:
- Не десять, а всего четыре. Так что всё в порядке.
- Почему ты молчал, придурок?! Тебе нужна медицинская помощь!
Злость резко куда-то ушла, сменяясь гнетущим чувством беспомощности. Мы хрен знает где, в моей машине раненный человек, а я представления не имею, чем ему помочь!
- Нет уж… - было заметно, что Кощею сложно говорить, - Лучше сдохнуть на воле, чем с паяльником в заднице. Думаешь, меня пощадили бы за помощь тебе?
- Зачем ты… – и вдруг картина событий, предшествующих сегодняшнему дню, окончательно сложилась в мое голове, - Выходит, ты понимал, что идёшь на верную гибель, решив меня предупредить?
- Мы же с детства вместе, - раненный слабо улыбнулся, - Помнишь? Хоть ты однажды и поступил как подлый свин, и я когда-то дохрена бесился по этому поводу, но… когда это было-то? Давно пора забыть. Ведь ты мой друг… Панда.
Я не понимаю. Напрочь. Даже не пытаюсь, иначе картина моего сверхрационального и продуманного до мелочей мира рухнет к ебеням под напором ледокола кощеевской нелогичности. Но в этом весь Кощей – он такой, его невозможно понять, его нужно принимать таким, какой он есть. Любить или ненавидеть, уважать или презирать, но даже не пытаться объяснить его действий с точки зрения обычного человека. Возможно, Кощей пришелец из других миров, где все люди такие – бесхитростные и добрые. И насколько же он наверняка одинок на том дне, откуда он так и не выбрался, где безнадёжно заблудилась его необыкновенная душа… не менее одинок, чем я на своём пьедестале.
Разорвав униформу охранника, что была на Кощее, я чуть не вскрикнул: действительно четыре раны от пуль, две навылет, повыше ключицы, и две ушли куда-то под рёбра. Чем я могу помочь?! Разве что соорудить повязку, чтобы попытаться остановить кровь… Мой пиджак, стоивший дороже кожаной обивки салона, теперь уже буро-грязной, превратился в лоскуты, которые тут же намокали, стоило прижать их к груди Кощея. Я откровенно паниковал, а мой друг пристально рассматривал что-то в окне и слабо улыбался:
- Гляди-ка, яхта.
Я поднял голову. Нет, только в бреду эту ржавую уродину – грузовую баржу можно было назвать яхтой. Однако, выходит, мы доехали до порта? Это не меньше трёх сотен километров. Но если моё чутьё привело нас именно сюда, значит, нам сюда и надо. Я вышел из машины, силясь унять дрожь в коленях. Перед глазами стояла давно забытая картина, которая так ярко представлялась мне в детстве – пылающие янтарём паруса, и волны, волны от горизонта до горизонта. Наверное…
Наверное, теперь единственное, что я могу сделать для Кощея, это встретить с ним солнце, чтобы хоть одна его мечта исполнилась. Нет. Всё-таки, наша мечта.
Если мой друг протянет до рассвета.
6
Грузовые суда не берут пассажиров, да и слишком подозрительно мы смотрелись – оба в крови, а один вообще полуживой. Оставалось только незаметно проникнуть на борт вместе с грузом. Я втащил Кощея в один из контейнеров, душно пахнущий апельсинами, мы спрятались среди ящиков и стали ждать. Вскоре контейнер взмыл в воздух и через минуту я уже ощущал покачивание. Мы были на борту. Удалось. Теперь только и остаётся, что подождать несколько часов, а потом выбраться на палубу и встретить солнце.
«Только не умирай, ладно?» - хотелось умолять мне, но абсурдность этой просьбы давила тяжёлым
