— Тревожишься?
Она подумала над его вопросом. Потом подумала еще. — Баратол, я не за этим к тебе пришла. Я не ищу подмоги в поисках Резака, которого похитили или еще что. Я здесь потому, что хочу видеть тебя. Я одинока… ох, я не имею в виду, что любой сгодится… Просто хотела тебя увидеть, вот и всё.
Миг спустя он пожал плечами, поднял руки: — И вот он я.
— Тебе неприятно, да?
— Сциллара, погляди на меня. Прошу, погляди. Ты для меня слишком быстрая. Резак, историк и даже эти Сжигатели — ты пробегаешь мимо, и они крутятся волчками за твоей спиной. Будь у меня выбор, я хотел бы прожить незаметную жизнь. Мне не нужны драмы и волнения.
Она вытянула ноги. — Думаешь, мне нужны?
— В них вся твоя жизнь. — Баратол наморщил лоб, потряс головой. — Я не такой уж красноречивый, не так ли?
— Продолжай стараться.
— Ты как-то… подавляешь.
— Типично. Чуть разжиреешь — и прощай, девочка.
— Ты не жирная, сама знаешь. У тебя есть… — он помедлил, — фигура.
Она хотела было рассмеяться, но сочла, что смех выйдет очевидно болезненным. Ему станет еще хуже. К тому же, ее замечание было вовсе не попыткой отрицать истину — за последнее время она потеряла почти весь лишний, набранный при беременности вес. — Баратол, тебе не приходило в голову, что я такая, какой кажусь, потому что за всем этим больше ничего нет?
Он нахмурился сильнее.
Чаур упал с ящика, встал, пригладил голову сальной рукой и побежал во двор.
— Ты пережила слишком много плохого.
— А ты — нет? Боги подлые, ты был офицером в Алых Клинках. То, что ты сделал в Арене…
— Просто пытался убежать от схватки, Сциллара. Как всегда.
— Да о чем мы толкуем?
Он отвел глаза. — Сам не знаю. Думаю, теперь, когда Резак тебя бросил…
— А Дюкер слишком стар, а Дымка — женщина, с ней забавно, но это ж несерьезно — для меня, по крайней мере — так что нужен новый мужик. Чаур как ребенок, по уму то есть. Остаешься… ты.
Грубый сарказм в ее голосе заставил его отступить. — Остаюсь на расстоянии, — произнес он.
— Что же, — сказала она, вздыхая, — похоже, я только этого и заслужила. Расслабилась. Заблудилась. Искала, пробовала, ошибалась, пыталась снова. И снова. Это видно даже на расстоянии.
— Не то чтобы меня это задевало… вот только… не хочу быть еще одним мужчиной за твоей спиной.
— Не удивляюсь, что ты посвятил себя созданию оружия и доспехов. Проблема в том, что ты их куешь только для других.
Он промолчал. Он просто смотрел на нее (она вдруг поняла, что он смотрит уже довольно долго). Сциллара ощутила неловкость. Глубоко затянулась трубкой. — Баратол, тебе нужны личные доспехи.
И он кивнул: — Понимаю.
— Я не хочу давать обещаний, которые не смогу выполнить. Однако, кажется, период блужданий подошел к концу. Люди вроде нас с тобой проводят все время в поисках, но когда находят, не замечают этого. Пока не станет слишком поздно.
— Резак.
Она покосилась на него: — В его сердце нет свободного места, Баратол. Ни для меня, ни для кого-то еще.
— Так что он просто прячется?
— Похоже, не только от меня.
— Он разбил тебе сердце, Сциллара.
— Неужели? — Она подумала. — Может быть, разбил. Может быть, это мне нужны доспехи. — Она фыркнула. — Пора узнать свое место, вот и всё.
Баратол вздрогнул, когда она резко встала. — Куда ты?
— Куда? Сама не знаю. Куда-нибудь. А тебе что, важно?
— Погоди. — Он подступил ближе. — Послушай, Сциллара… — И замолчал. По лицу было видно, как тяжело кузнецу искать слова. Он все сильнее хмурился. — Вчера, если бы Резак зашел сказать привет, я схватил бы его за горло. Видит Худ, я, наверное, забил бы его до беспамятства и привязал к стулу. Оставил бы ждать твоего прихода.
— Вчера.
— Когда я думал, что у меня ни шанса.
Теперь ей самой стало трудно подобрать слова. — А сегодня?
— Думаю… Я уже смастерил кое-какие доспехи.
— Солдат… вернулся в строй.
— Ну, я мужчина, а мужчины никогда не учатся.
Она ухмыльнулась: — Точно подмечено.
А потом прильнула к нему. Кузнец осторожно поднял руки, чтобы заключить ее в объятия — она прикрыла глаза — что за облегчение, предвкушение, удовольствие, чистая радость! — но тут руки резко схватили ее и отодвинули в сторону. Сциллара удивленно повернула голову и увидела вошедший в двери взвод Городской Стражи.
Офицер старался выглядеть огорченным.
— Баратол Мекхар? По приказу города кузница временно закрывается. Боюсь, мне придется взять вас под арест.
— Обвинения?
— Выдвинуты Гильдией Кузнецов. Неправильный сброс отходов. Боюсь, это серьезное обвинение. Можете потерять дело.
— Не понимаю, — отозвался Баратол. — Я пользуюсь сточной трубой — ничего не проливаю…
— Да, это обычная труба, а вы должны были использовать промышленную, что идет рядом.
— Первый раз о такой слышу.
— Что ж, — послышался голос из-за спин стражников, — будь ты членом Гильдии, ты о ней слышал бы. Так? — Голос был женским, но Сциллара не видела никого за столпившимися в дверях мужчинами.
Баратол поднял руки. — Очень хорошо, я готов исправиться. Врежу правильные трубы…
— Вы сможете это сделать, — вмешался офицер, — только после должного рассмотрения дела, уплаты штрафа и так далее. А пока предприятие закрывается. Газовые клапаны будут опечатаны, оборудование и материалы изъяты.
— Ясно. Позвольте отдать указания помощнику — где жить, как…
— Боюсь, обвинения выдвинуты и против вашего ученика.
— Неверно, — сказала невидимая женщина. — Кузнец не может иметь ученика, пока не станет членом Гильдии. Эти двое подрывают наши законы.
Лицо офицера отвердело. — Она все правильно сказала. Я сюда не адвокатские разговоры разводить пришел. Я пришел арестовать вас и оставить одного из стражников, пока квалифицированный специалист не оценит предприятие.
— Момент, — сказал Баратол. — Вы арестуете Чаура?
— Таково имя вашего ученика?
— Он не ученик. Он слабоумный…
— Мало чем лучше раба, значит, — бросила невидимая чинуша Гильдии. — Склонна полагать, что здесь налицо нарушение закона гораздо более серьезного.
Сциллара наблюдала, как двое стражников ушли во двор и вернулись с выкатившим глаза, хнычущим Чауром. Баратол попытался подойти и утешить его, но стражник встал на пути, а офицер заявил, что не желает использовать кандалы, но если потребуется… так что все должны оставаться спокойными и собранными, чтобы можно было выйти подобно цивилизованным людям. Баратол заявил о праве на адвоката, офицер ответил, что хотя это не право как таковое, но подобную привилегию Баратол сможет
