— Они не живы, — сказал Скол. Он уже не крутил цепочку.
— Тогда что из них течет?
Скол двинулся через поле по узкой извитой тропинке. Нимандер заставил себя пойти следом, услышал, что двинулись и остальные. Они шагали по полю, среди трупов и растений высотой по голову человеку; гнилой воздух внезапно наполнился крошечными мошками с морщинистыми крыльями. Они влажно шлепались в лица.
Анди спешили, кашляя и задыхаясь. Под ногами были влажные борозды, тяжелая черная грязь налипала на мокасины, заставляя спотыкаться и скользить по уклону. В конце концов они выбрались на вершину возвышенности, миновав ряды «чучел», спустились к дороге. За ней на другом поле торчала целая армия трупов — тысячи свесившихся голов, бесконечный поток черных слез.
— Благослови Мать, — прошептала Кедевисс. — Кто сотворил такое?
— «Всякая возможная жестокость неизбежна», — снова процитировал Андариста Нимандер. — «Любое мыслимое преступление можно считать свершенным».
— Попробуй иногда высказывать собственные мысли, — сухо сказала Десра.
— Он видел верно…
— Андарист сдал душу и думал, будто выиграл мудрость, — бросил Скол, подчеркнув свое заявление звоном цепочки. — Но он, вероятно, был прав. Хотя все это заставляет думать о… необходимости.
Скиньтик фыркнул:- Необходимость. Слово, оправдывающее любое бесчестие.
За ужасной армией, за зловещими красными растениями показался городок, приземистый и почти идиллический. Лесистые холмы вдалеке. Дымок поднимается над черепитчатыми крышами. Несколько фигур на узких улицах.
— Думаю нам лучше ни с кем не встречаться, — заявил Нимандер. — Возможность оказаться торчащим над растениями не вдохновляет.
— Этого не случится, — обещал Скол. — Нам нужны припасы, мы можем заплатить. К тому же нас уже заметили. Идемте. При удаче там окажется гостиница или таверна.
Человек в лиловом приближался с перекрестка между трактом и насыпной дорогой. Тело под залатанной рясой было голым и белым, а ноги запачкались в черной грязи. Длинные, грязные, нечесаные волосы болтались над плечами. Руки его были почти до смешного большими; их тоже пятнала грязь.
Осунувшееся лицо расплылось в улыбке, глаза широко раскрылись при виде Тисте Анди. Взмахивая руками, он заговорил на незнакомом Нимандеру языке. Потом — явно чертыхнувшись — сказал на ломаном андийском: — Торговцы из Черного Коралла всегда желанны! Город Морско рад привечать гостей, родичей Сына Тьмы!
Скол жестом подозвал спутников к себе.
Человек в рясе, все еще улыбаясь словно безумец, резко развернулся и побежал по дороге. На главной улице собрались горожане, молча наблюдавшие за пришельцами. Их было около двух десятков. Люди расступились, когда Анди подошли к границе города; Нимандер увидел на их лицах тупое уныние, а в глазах — пустоши сожженных душ, столь откровенные, столь бесстыдные, что вынужден был отвести взгляд.
Их руки и ноги были покрыты черным; черные круги обводили глаза и рты, создав видимость дыр на лице, пустых и словно бездонных.
Человек в рясе сказал: — Новый век, торговцы. Богатство. Бастион. Вереск. Даже Перспектива восстает из праха и костей. Сэманкелик, слава Умирающего Бога. Множество жертвоприношений. Добровольных, о да. Добрая воля. И такая жажда!
Их провели на широкую площадь с каменным колодцем в середине. На выщербленных известняковых плитах и скамьях лежали груды сорванных пурпурных растений — кочаны размером с череп свисали, напоминая ряды детских голов с деформированными от солнца лицами. Около колодца старухи поднимали воду и передавали ведра по цепочке, тянувшейся между скамей к низкому, неуклюжему храму. Пустые ведра возвращались обратно.
Человек в рясе указал на храм — похоже, единственное каменное здание городка. — Раньше освящен во имя Панниона. Никогда больше! Теперь Умирающий Бог. Да, его тело лежит в Бастионе. Я видел его. Глядел в глаза. Вы вкусите слезы Умирающего Бога, друзья? Так нужно!
— Что за ужасный кошмар воцарился здесь? — прошептал Скиньтик.
Нимандер покачал головой.
— Скажи, мы похожи на торговцев?
— Откуда мне знать?
— Черный Коралл… Сын Тьмы… Наши сородичи стали торговцами?!
— Да, но вот чем они торгуют?
Человек в рясе — какой-то местный жрец — вел их в гостиницу, что была слева от храма. Она казалась полуразрушенной. — Мало кто из торговцев забирается так далеко на восток. Но крыша цела. Я пошлю за горничными и поваром. Тут и таверна есть. Открывается в полночь.
Пол нижнего этажа гостиницы был засыпан пылью; рассохшиеся, покрытые пятнами мышиного помета доски скрипели. Жрец встал у двери, сложив руки и покачивая головой. Улыбка не сходила с его лица.
Скол обратился к нему, сказав: — Сойдет. Служанок не нужно. А вот повара зовите.
— Да, повара. Приходите в таверну в полночь!
— Хорошо.
Едва жрец ушел, Ненанда принялся расхаживать взад — вперед, пиная мусор. — Мне все это не нравится, Глашатай. В городе слишком мало людей. Неужели вы сами не видите?
— Достаточно, — пробормотал Скиньтик, положив свой мешок на грязный стол, — для выращивания и сбора урожая.
— Сэманкелик, — сказал Нимандер. — Это имя умирающего бога?
— Хотелось бы его увидеть, — заявил Скол. Крутя цепочку, он глядел в мутное окно со свинцовым переплетом. — Этого умирающего бога.
— Место, что они назвали Бастионом, лежит по пути к Черному Кораллу?
Скол с явным, жгучим презрением глянул на Нимандера. — Я сказал, что хочу увидеть умирающего бога. Этого достаточно.
— Я думал… — начал было Ненанда, но Скол резко обернулся к нему: — Твоя ошибка, воин. Думаешь. Времени хватит. Хватит.
Нимандер покосился на Скиньтика; кузен пожал плечами, прищурился и вдруг улыбнулся.
— Твой бог, Нимандер?
— Да.
— Значит, он умрет еще не скоро.
— Да, точно.
— О чем это вы? — спросил Скол и тут же отвернулся к окну, словно не желал узнать ответ. — Умирающему богу нужно наконец умереть.
— Из соображений милосердия, о Великий? — спросил Скиньтик.
— Не того, о котором ты подумал.
— Хорошо, потому что я не верю в благодарность.
Нимандер следил за Десрой, скользнувшей к Сколу. Они стояли и выглядывали из окна, как муж и жена, как союзники в борьбе против всего мира. Ее левая рука почти касалась его локтя — почти, потому что крутящиеся кольца создавали металлический барьер.
— Сегодня ночью, — громко произнес Скол, — никто не пьет.
Нимандер вспомнил о запачканных черным ртах, о безумных глазах — и содрогнулся.
Туман плыл по похожему на парк лесу к северу от Великого Кургана, сливаясь с дымом костров паломников, которые подобно бивуаку армии окружили огромный овальный могильник. Заря уже окрасила небо, пытаясь разогнать неестественную тьму юга — но эту битву солнце проиграет.
Дорога от городских ворот вилась между малых курганов, в которые после завоевания положили сотни трупов. Серые Мечи, малазане, ривийцы, Тисте Анди и К’чайн Че’малле. Дальше на запад виднелся
