Улыбка ее стала еще шире. Сциллара подозвала служанку.
— Ну что? — спросил Дергунчик.
— Похоже, они хотят пить, — ответила Хватка.
— Меня вот тот тихоня беспокоит. Взгляд стеклянный, как у самого опасного убийцы.
— Дергун, он же дурачок, — сказала Дымка.
— Самые опасные убийцы — из них.
— Да неужели. Он недоумок с мозгами ребенка — смотри, как озирается и пялится на всё. Смотри, какая глупая улыбка.
— Может, Дымка, это игра. Скажи ей, Хва — это игра. Вот твой Коготь, прям здесь, и он начнет нас убивать с меня, я ведь во всем неудачник. У меня кожа уже похолодела. Готовлюсь стать трупом. Быть трупом совсем невесело. Помогите!
— Это объяснило бы его ногти, — сказала Дымка.
Дергунчик нахмурился.
Служанка подошла от дальнего столика, держа в руках большой кувшин. — Вино, — сказала она. — С приветствиями вон от той компании.
Хватка фыркнула: — О, хитро. Хотят поглядеть, будем ли мы пить. Дымка, давай вернем им шутку. Закажи бутыль белого абрикосового нектара. Вроде как угощение на угощение.
Дымка закатила глаза. — Это недешево обойдется, — сказала она и встала.
— Я вот не пью из того, чего сам не заказывал, — сказал Дергунчик. — Надо бы привести Синего Жемчуга, он бы все вынюхал. Или Колотуна. У них такие есть яды, что без запаху и вкусу, одна капля тебя прикончит, не успеешь ног замочить. Ну, все что нам нужно, так это глаз с них не спускать!
— О чем ты, во имя Худа?
— Ты все слышала, Хва…
— Налей мне вина. Поглядим, хороший ли у них вкус.
— Я до кувшина не коснусь, мож, на нем порошок или…
— Разве что грязь с рук той бабешки. Она же касалась, но не умерла.
— По мне, уже выглядит нездоровой.
— Ты тоже казался бы больным с такими-то кистами на лице и шее!
— От некоторых ядов даруджей бывают узловатые нарывы…
— Боги подлые! Дергун! — Хватка протянула руки и взяла кувшин. Наполнила кубок. Выпила глоток янтарной жидкости. — Ну… вполне неплохо. Рада заметить, в наших погребах есть и получше.
Дергунчик следил за ней выпучив глаза.
Вернувшаяся Дымка плюхнулась на стул. — Готово. Как вино, Хва?
— Сойдет. Хочешь?
— Все эти хождения туда-сюда вызывают жестокую жажду. Наливай, дорогая.
— Вы обеи самоубийцы, — простонал Дергунчик.
— Но у нас зато кожа не холодеет.
— Бывают яды, — сказала Хватка, — убивающие не того, кто их примет, а соседа.
Отставной сержант сжался. — Проклятье! Я слышал… ты меня убиваешь!
— Спокойно, — вмешалась Дымка. — Она дразнится, Дергунчик. Честно. Правда, Хватка?
— Ну…
— Скажи ему, Хва, если не хочешь ощутить нож у горла.
— Да. Хохма. Шутка. Дразнилка и ничего больше. Да ты от природы холодный. Иммунитет от смерти.
— За идиота меня держишь, Хватка? Обеи вы!
Ни одна из женщин не спешила возражать. Фалариец зарычал, выхватил кувшин у Дымки, вызывающе поднес ко рту и прикончил все содержимое; его огромное адамово яблоко колыхалось с каждым глотком, а потом застыло — он пытался проглотить пробку.
— Бесстрашный идиот, — покачала головой Дымка.
Дергунчик пососал кончики усов, грохнул пустым кувшином о стол и рыгнул. Все трое стали смотреть, как служанка подносит абрикосовый нектар на дальний столик. Бабешка что-то объясняла, потом закивала бугристой головой. Приятно-округлая женщина и Мекхар налили по приличной порции ликера, в вызывающем тосте подняли кубки в сторону малазан и выпили.
— Поглядите на это, — улыбнулась Дымка. — Чудесный оттенок зеленого.
Женщина вдруг вскочила и пошла к ним.
Дергунчик положил руку на рукоять короткого меча.
Женщина, мрачно нахмурив лоб, сказала по-малазански с акцентом Семиградья: — Вы что, убить нас пытались? Ужасная гадость!
— Потом лучше идет, — невинно заморгала Дымка.
— Да? И когда «потом»?
— Ну, бальзамировщики его очень любят.
Женщина фыркнула. — Проклятые мезлы. Война еще идет, знаете? — Она отвернулась и пошла к своему столику, чуть пошатываясь.
Оказалось, что служанка поджидала в коридоре: она подскочила к столику всего через мгновение после того, как женщина и Семи Городов уселась. Новый разговор. Новое кивание головой. Служанка удалилась.
Вынесенная ей бутыль была отлита из замечательного многоцветного стекла и имела форму громадного насекомого. — Это для вас! — бросила служанка. — И больше подыгрывать не буду, как не подначивайте! Думаете, не сложу три и три? Две бабы и мужик здесь, два мужика и баба там. Вы мне отвратительны! Вот скажу хозяину и увидите, избавиться от таких вот гостей нам только на пользу! — Поворот, нос кверху — и она величаво удалилась в недра ресторана, где сидели распорядители в полутьме, подобающей их роду.
Малазане долго молчали, не отводя глаз от уродливой бутылки.
Потом Хватка облизала сухие губы. — Самка или самец?
— Самка, — слабым хриплым голоском проговорил — или скорее прочревовещал — Дергунчик. — Похоже, будет… сладкое.
Откашлявшись, Дымка завершила: — Ну, похоже, они выиграли войну.
Хватка глянула на нее. — И устроили побоище.
Дергунчик простонал: — Нам придется выпить, так?
Женщины кивнули.
— Ну… Как-то я набросился на цельный взвод Багряной Гвардии…
— Ты упал с дерева…
— … и вышел живым. А еще устоял под атакой дикого кабана…
— Он не был диким, Дергун. Это был любимчик Ходунка. Ты так хрюкнул, что он принял тебя за самку…
— …только в самый последний миг отскочив…
— … и прижал к стенке.
— … так что если у кого тут есть нерв, чтобы начать, то у меня. — Сказав так, он потянулся за бутылкой «Молока Кворла». Помедлил, изучая клеймо на пробке. — Зеленые Моранты. Дешевая марка. А задаются-то!
Обычная доза составляет наперсток. Продается зелье исключительно женщинам, желающим забеременеть. Может, помогает, а может и нет. Может, шок заставляет женщин беременеть. Все лучше чем пробовать второй наперсток.
Хватка вытащила белесый платочек и помахала над головой. Надо будет сдать им комнаты на неделю, решила она. «Нас, малазан, только что выпороли. Боги, наконец-то мы встретили достойных соперников.
Почти стоит глотка «Молока Кворла»».
Дергунчик хватил сразу полным ртом и опустил бутыль. Быстро проглотил. Задергался и сполз со
